Охотники теней

Дядя, остановившийся на вычерной ступеньке, с гордостью махнул на фотографии статных мужчин и женщин, в основном, лет тридцати-сорока:

— Как и все они.

Я замерла, осматривая снимки разных столетий. Самые первые портреты начинались от двери и были сделаны уж точно не в этом веке. Дальше все следовало строго по хронологии, и где-то в пропадающих бликах света наверняка висели уже цветные изображения. Каждый человек на фотографии был серьезен и покрыт шрамами. У одного отсутствовал глаз. У другого — не наблюдалось одного уха. У третьего лицо превратилось в решето, но даже в таком состоянии он с величием смотрел куда-то вдаль, словно выражал всю любовь и почитание своему… делу. Именно делу. Судя по одинаковым, черным татуировкам на шее в виде ласточки или какой-то другой вольной птицы, их сплочало что-то. Что-то, ради чего им не страшно было принести в жертву себя…

Над каждым портретом блестели — золотые? — таблички с именами, датой рождения и смерти. Так же рядом был возложен небольшой алтарь – вблизи с каждым покойным лежала какая-то его личная вещь. Кольца, одежда, клинки… В основном, тут присутствовало оружие, обвешенное драгоценными камнями и украшенное различными надписями на латыне. Одну мне удалось перевеси «Non omnis moriar» - «Весь я не умру». Однажды я изучала этот язык, и мне не сложно было, предположительно, расшифровать остальные предложения, в каждом из которых твердилось о победе жизни над смертью. Невероятно…

В горле застрял болезненный комок.

— Кто они? — с трудом удалось спросить мне.

Лео робко улыбнулся, осматривая фотографии.

— Защитники. Хранители. Охотники. — Краем глаза он посмотрел на меня, держась за перила. — А мы – их наследие, Эвилин. Давным-давно они были призваны оберегать жизни людей от потустороннего вмешательства, охранять портал в Нижний мир и просто восстанавливать порядок. Самых почетных Охотников награждали символами ласточек, что означали бесконечный полет между миром живых и мертвых. Иными словами, им приписывали бессмертие.

Дядя отдернул горлышко плаща. На бледной шее горела темная метка – та самая птица, взлетающая куда-то вверх. Ее облик тщательно вырисовал мастер – она смотрелась, как живая. Будто вот-вот покинет пределы кожи и воспарит в небеса, вырвавшись из замкнутого пространства.

— Ты Охотник…

— Как и ты, Эвилин, — добавил, вздыхая. — Но ты особенная. В тебе течет кровь представителей двух расс.

Чего?

Я схватилась за голову и лихорадочно массажировала ее, помогая всей безумной информации укладываться, как желе на арахисовое масло.

— То есть, я дефектная?

Скорее всего, так звучит правдивее.

Лео помотал головой.

— Нет. Особенная, — снова подчеркнул он, двинувшись вниз, где царила тьма. Его силуэт тотчас поглотил мрак. — Хочу показать тебе кое-что.

— Куда мы пойдем? — Я дрожала лишь от одной мысли, что меня снова тащат в какую-то задницу. Нельзя хотя бы включить свет? — Здесь ничего не видно.

— Это можно исправить, — отозвался из потемок… Охотник и, кажется, прекратил движение. — Смотри.

Внезапно, над каждой фотографией вспыхнул ярко-желтый огонек, разогнавший надоедливую тьму. Не похоже, что это была гирлянда – сферы парили в воздухе, освещая все пространство: потрескавшиеся стены, пыльную лестницу, портреты, тянувшиеся от первой ступеньки до последней, и слишком высокий для подвала потолок, усеянный разными надписями на латыне. Меня больше удивило не то, что кому-то взбрело в голову рисковать своей жизнью, расписывая его, а то, что сгустки света, взявшиеся будто из пустоты, не потухали. Они продолжали мигать, напоминая маленькие звездочки. Восхитительно.

— Откуда исходит свет? — с запрокинутой головой я осматривала мигающие огоньки, периодически бросая взгляды на разукрашенный потолок.

— От фотографий. — Когда лестница закончилась, дядя остановился около железных ворот с горящей панелью сбоку. Снова потайная комната. Надеюсь, там они не хранят трупов. — Это частички душ Охотников. Обычный примитивный не может увидеть это явление, как и многие другие. Например, люди не видят Выходцев, если те того не захотят.

— Вот оно что, — протянула, вспомнив самого первого уродца, что узрела в окне. Тогда мне казалось, что я сошла с ума, раз вижу какую-то чертовщину, не подвластную зрению других. — Вы их называете Выходцами?

— Духами, Бесами – как угодно. — Лео быстро набрал какой-то код, и ограждение перед нами раздвинулось, открыв вид на очередную темную комнату. — Они обитают в Чистилище, но вырываются из владений Нижнего мира, чтобы докучать живым и снова существовать, врываясь в их оболочки. Самые сильные твари выбирают еще дышащие тела, зато другие, те, что послабее, вторгаются в мертвые сосуды. Отсюда и взялся термин «одержимость» - пребывание в чужом теле.

— Ох. — Я похлопала глазами, пытаясь разглядеть что-либо во мраке, но все попытки были тщетны. По крайней мере, оттуда не тянет мертвячиной — уже неплохо. — И Чистилище… я думала, это вымысел.

Дядя развернулся ко мне, не торопясь заходить в комнату.

— Оно существует, в отличие от Ада и Рая. Души умерших попадают туда и видоизменяются, забывают свою прежнюю жизнь, начинают служить Боссу, и даже безтельных их можно убить, правда, определенным оружием. Чем ужаснее и грешнее был человек, тем сильнее модифицируется его душа. У каждого беса, в основном, появляется тяга к человеческой крови — это им необходимо для выживания. В поисках пищи и лучшего существования, они отправляются в мир живых, где сеют хаос и ужас, а нам остается всего два пути, чтобы бороться с ними: изгнание, которое занимает немало времени, ибо короткий способ – убийство. Если уж душа погибает, то она никогда больше не возродится, раз того не достойна.

Судя по тому, какие Выходцы приходили за мной, они были теми еще плохишами. Черный монстр из шкафа, фонтанное чудовище, уродливый «леприкон», облизывавший стекла. Боюсь представить, с чем мне придется столкнуться в будущем…

— Почему я не видела их раньше?

— Твое сверхъестественное зрение было на стадии развития.

Нырнув в проем, мужчина зажег свет, отчего я поморщилась – яркие лучи приземистых ламп, усеянных по периметру громадной комнаты, осветили стеклянные стеллажи с разнообразным оружием, которое красовалась даже на бетонных стенах, наводя на меня ужас. Откуда столько «добра»?

Среди всего этого «богатства» я разглядела дубовый стол, переполненный бумагами, газетами и немытыми кружками из-под кофе. Из кипы листов выглядывали ноутбук и старенький проектор, покрытый слоем пыли — кажется, здесь не особо любят убираться. Пусть и в некоторых местах присутствовал срач, зато полки с клинками и прочими орудиями убийства были в идеальном порядке – каждое прозрачное лезвие блестело, напоминая бриллиант. Оружие покоилось на деревянных подставках и находилось за толстым слоем стекла. Как и следовало ожидать, такая многочисленная артиллерия охранялась сигнализацией и камерами, что переключились на меня, как только переступила порог этой маниакальной коморки.