Охватить Все. Книга 1

– И я всегда!.. и тоже не пишу-у, - наклонился к ней немного, улыбнулся, - что делать будем?

– Я не знаю.

– Ты обещала о Кирове мне рассказать.

– Разве обещала?

– Да.

Василиса начинала приходить в себя…

– Елисей, ты чего такой горячий?.. живёшь на юге что ли?.. Надо же, ничего не дал сказать и всё узнал…

– Нет, на Урале, а на юг?.. возможно всё, но пока ездил отдыхать.

– А чего один?

– Не успел ещё жениться, да и не один был и сейчас… в общем, не знаю я пока. На юге жить плохо, вот отдыхать, другое дело.

– Почему?

Елисей взял вино.

– Вот, хотя бы, там вино было вместо чая, а по мне, так плохо это, мозги перестают работать.

– С этим согласна.

– Давай ещё помаленьку, чтоб крепче спать и всё.

– Давай – уже смелее улыбнулась Василиса, - мы, как заговорщики, никому не скажем.

– Никому.

Выпили ещё, у Василисы появился аппетит, она поела.

Елисей решил покурить сходить, стал подниматься, и в этот момент Василиса тоже встала, чтобы стол убрать. Близко встретились глазами, он нежно удержал её за плечи, но не отпустил, заглянул в глаза.

– Ты боишься быть красивой?.. почему?.. ты же красива от природы.

Василиса напряглась, Елисей почувствовал и поторопился руки опустить, - я покурю схожу, а потом ты мне о Кирове расскажешь.

– Что?..

– Не важно. Важно голос слышать… - и Елисей ушёл, Василиса себя вновь потеряла, будто душа с ним убежала.

Когда Елисей пришёл, Василиса уже лежала, прикрывшись одеялом, и как-то безучастно смотрела внутрь себя. Мысли будоражили сознание, слова звучали Елисея – бояться быть красивой?.. разве она боится?..

– Ты спишь?..

Не ответила она, хоть и слышала.

– Тогда спокойной ночи, я посижу ещё немного и тоже спать, - встал, свет притушил, оставил только местный возле полки, на стенку навалился и закрыл глаза.

Наступила тишина, но тишина была наполнена присутствием друг друга и потому не угнетала, а навевала мысли, которые струились небольшим сияньем.

– Звёздочкой малой сияет душа, но приглядитесь!.. она хороша!.. Тянет и манит взоры людей, тех, кто душою созвучные ей. – Проговорила Василиса вдруг.

– Хочется к ней прикоснуться порой, но недоступен светильник святой. – Мгновенно продолжил Елисей. – Это вижу я, Василиса, так ведь только потому, что вижу я, а не смотрю. Вообще, не понимаю, как ты сохраняешь красоту души?.. У меня так не получается, в разнос иду…

– Я не понимаю.

– А чего не понимать?.. Хорошо, душа!.. но святая и недоступная чаще всего, скорее, даже не святая, а душа святоши…

– И для тебя недоступна?..

– Так только для меня-а, и то-о…

– Сердце своё я зажгу огоньком, пусть оно будет для всех маяком.

– К такому маяку чаще гнус летит, чтобы погреться.

– Да, наверное, но я не боюсь быть красивой.

Елисей встал, включил свет:

– Покажи.

– Что-о, тебе?..

Обернулся Елисей:

– Вроде нет больше никого, но я стерплю и не ослепну.

Видно было. Что Василиса покраснела чуть, но встала, не понимая своих действий, не зная, делать что.

– А как?.. и что ты в виду имеешь?.. как понял?..

Он взял её за плечи, Василиса напряглась опять.

– Вот, напряглась и улетела красота, очарование, сияние души.

– Красота в распущенности?..

– В свободе, Василиса, владении собой. Твоё напряжение – это рефлекс или, вообще, инстинкт на внешний раздражитель, но не выражение души.

– Почему ты так решил?

– Я не решил, я знаю, вижу и даже догадываюсь, что греются возле тебя больше те, кто сами не имеют, как возле буржуйки в стужу.

– И как же надо?

– Расслабься.

Она расслабилась, как на это, вообще, была способна. Он расстегнул мгновенно верхнюю пуговицу у халата, немного груди приоткрылись, но чуть-чуть. Василиса рефлекторно сжалась, но Елисей не церемонился, взял её за плечи и чуть встряхнул. Она расслабилась совсем… тело расслабилось, почуяв силу, и отошёл немного.

– Вот!.. другое дело. Теперь можешь смотреть на меня как хочешь, хоть хищным взглядом кошки, но не утратится краса, очарование, свобода.

– И ты сможешь делать всё, что хочешь!..

– Нет!.. разве можно прикоснуться грубо к прекрасному, нежному цветку?.. даже со взглядом дикой кошки?..

– Тогда другие. Они не знают это и распущенностью назовут.

– Попробуй!.. но сомневаюсь, что кто-нибудь рискнёт с дикой кошкой поиграть. В рефлексе только страх, стыд, самоуничижение, в свободе сила, уверенность и непреложность.

– Хорошо. Что сейчас ты видишь у меня?

– Вижу доверие, я не трогаю тебя и ты свободна.

– А взгляд?.. что выражает?..

Елисей ближе подошёл, взял за голову её, чуть наклонил и чмокнул в губы. Она не отстранилась и не напряглась. Он поцеловал глаза. Которые она закрыла… Ещё мгновение и Василиса напряглась, широко глаза открыла. В них не просто страх, ужас появился. Елисей мгновенно отпустил её, сам отошёл.

– Ты хотела!.. ничего не говори, чтобы не обманывать себя. Ты попросила, я ответил. Всё.

– Ты испугался?.. – опять расслабилась она.

– Нет, но тело тёплое меня пугает, оно ведь и у животных тёплое бывает…

– А что бы сделал, если дикой кошки взгляд увидел?

– Или отошёл, или попытался укротить. Вообще-то меня это зажигает.

– Каким образом?

– По обстоятельствам – с кошкой нежностью и лаской, с львицей силой, с коброй магией и песней.

– А ты опасный человек!..

– Почему, опасный?.. мне не нужны тела, так что можно не бояться.

– Вот меня распаковал, а говоришь, не трогаешь…

– Душу приоткрыл.

– Считаешь, это лучше?

– Почему нет?.. я не сделал ничего, что не желала ты душой.

Вздохнула Василиса, но промолчала, стала укладываться спать. Заметил Елисей, что пуговицу не застегнула…

– Пора спать!.. или ты ещё не будешь?..

– Буду. Ложись, я вот ещё немного выпью и тоже лягу.

– Мне налей.

Елисей налил, ей подал, выпили, подождал, когда она ляжет, стал на полку верхнюю забираться.

– Что ты делаешь?

– Спать ложусь, Василиса, - остановился, к ней присел, - вижу, что мечется твоя душа в противоречиях. Так всегда. Это, как птица, вдруг выпущенная на свободу. Но сможешь ли ты и дальше в клетке жить?..