Окаянные

— О Корновском? Ну как же!

— Я поручал тебе всё досконально перепроверить. Чтоб никаких мелочей. Чтоб с пелёнок, как говорится, и до сего часа! Задание самого Генерального секретаря, товарища Сталина! Он Феликса не стал впрягать в это дело. Понимаешь? Я головой отвечаю!

— Да не волнуйтесь вы, Генрих Гершенович, — заёрзал на стуле Буланов. — Проверен товарищ Корновский. Сам лично разгрёб его биографию по косточкам. Я теперь про него знаю больше, чем о себе. Докладывал вам. Вы же и утвердили его кандидатуру. Из трёх или четверых бывших отщепенцев. Забыли?

— Ну ты не разгоняй! — одёрнул его Генрих. — Каких ещё отщепенцев? Из бывших эсеров — это так, но давно перешедших на нашу сторону, зарекомендовавших себя активными большевиками, а главное, нюхавшими пороху, боевыми, так сказать, бойцами. Таков и приказ мне был, чтоб не каких-нибудь громил, а умных тактиков и стратегов подобрать. Не как тот засранец Семёнов, который на суде горлопанил и в грудь кулаками бил. Только воздух лозунгами поганил.

— В Корновского свои же, эсеры, стреляли. Предателем объявили. Приговорили уничтожить при первом удобном случае. Вот как он им насолил. — Буланов оживился, приподнялся со стула. — Глеб Корновский, он же Корно, подходит по всем статьям. И со Львом Давыдовичем Троцким, как вы требовали, знаком, и в Германии во время их революции побывать успел. Зарекомендовал себя отменно на баррикадах. Ему даже поручалось с боевой дружиной Радеку [51] побег устраивать из немецкой тюрьмы. Лишь случай и подвёл. Боец! Красин его очень ценил.

51

К.Б. Радек (1885–1939) — революционер, журналист, деятель международного социал-демократического и коммунистического движения, советский политический деятель, в 1919–1924 гг. член ЦК РКП(6), секретарь исполкома Коминтерна (1920 г.), сотрудник газет "Правда" и "Известия", сблизился с Лениным после Первой мировой войны, в декабре 1918 г. был в Германии для поддержки немецкой революции (нелегально), арестован в 1919 г. и посажен в Моабитскую тюрьму. Освобождён в 1920 г., с 1923 г. активный сторонник Л. Троцкого, в 1936 г. исключён из ВКП(б), осуждён к 10 годам лишения свободы, убит в тюрьме после судебного процесса.

— Почему ценил?

— Извините, оговорился. Боевик он был ещё тот. Когда это было, а Семёнову и теперь фору даст. Я его дело изучил от корки до корки, встречался и с ним, и с людьми, под пули ходившими, беседовал. Он страха не знает, стреляет и теперь с двух рук без промаха.

— А это как же узнал?

— Поручил нашим ребяткам в тир его затащить. Подшутили они, на спор, а он, оказывается, заводной.

— Вот это лишнее, — цыкнул сквозь губу Ягода. — Ты мне про его родословную… про родословную подробнее.

— А что родословная? Как и заказывали. Из дворян. Понятное дело, как все, и он начинал с анархизма, Бакунина чтил, потом в социал-революционеры подался, то бишь эсеры. Известен Чернову [52] , близок был со всеми этими годами, Спиридоновыми, ну с этими… у истоков стоящими. Но как с Троцким встретился в Лондоне, после разгона восстания 1905 года, так от большевиков не отставал…

— С историей нашей партии ты плоховато знаком, товарищ Буланов, — хмыкнул Ягода. — Не подкован. Сознайся, в пензенской чека на политзанятия не ходил, отчёты пописывал?

52

В.М. Чернов (1873–1952) — политический деятель, один из основателей партии социал-революционеров (эсеров) и её основной теоретик, член ЦК ПСР, в 1918 г. после разгона Учредительного собрания участвовал в борьбе с большевистской властью, потом бежал за границу.

При слове "отчёты" Буланов смолк, будто язык проглотил и сник.

— Ну ладно. У нас тебя выдрессируют и не посмотрят, что ты в Особом отделе.

Буланов ниже нагнул голову, зубами скрипнул, так и готов укусить, вгрызся в свои же пальцы.

— А товарищ Сталин, значит, с этим, с твоим Корно нигде не пересекался?

— Если только где в ссылке…

— А ты проверь.

— Понял, — попытался вскочить на ноги и вытянуться Буланов, но у него это плохо получилось.

— Ты сиди, сиди, Петрович.

— Товарищ Сталин, я слышал, с товарищем Свердловым ссылку отбывали вместе. В Туруханске. Вдвоём в одном доме жили, — выпалил тот, так и не присев. — Рассказывали, что они очень дружили и в шахматы баловались.

"Вот прохиндей! — постучал портсигаром по столу Генрих, с трудом скрывая нахлынувшее негодование. — Понятно, как он из хлебных кладовщиков в писарях чека оказался. Про меня, должно быть, всё разнюхал. Польстил, ублюдок, и глазом не моргнул. Этот без мыла куда хоть…"

— Да, дружно им жилось в Курейке [53] , — процедил он сквозь губы. — Вдвоём действительно коротали. Там и познали друг друга. — И, окутавшись табачным облачком, подумал: "Только всего до конца проведать тебе не удалось. Если кто и уцелел с тех пор, вряд ли отважится рот открыть, как мучились Яков и Коба в тех краях, потому что жили, словно кошка с собакой, и именно с тех пор стали врагами навеки. Интеллигент Яков неотёсанного выскочку грузина возненавидел и презирал за политическую неграмотность и грубость, в спорах забивал, пользуясь его прорехами в образовании, а тот в ответ, обозлённый до бешенства, мстил по-своему. Зная брезгливость чистюли, издеваясь, не мыл посуду после еды, тарелки и ложки бросал собакам, чтобы вылизывали до блеска. Прозорливый Ленин, чувствуя обоих своими соперниками, знал про эту нетерпимость и подливал масла в огонь, поддерживая то одного, то другого, но, понимая превосходство Якова, сместив Каменева, поставил его, а не Кобу на место председателя ВЦИК — вторым после себя во власти, несмотря на молодость".

53

Посёлок на севере Енисейской губернии, где в 1913 г. Свердлов отбывал ссылку вместе со Сталиным.

Генрих поднял глаза на стывшего в ожидании Буланова и, словно не замечая, выпустил очередную порцию дыма в его сторону.

— Ты чего столбом застыл? Иди, готовь материалы на Корновского. К вечеру они мне могут понадобиться. Раньше товарищ Сталин не освободится, если пригласить вздумает, то к ночи… Да, вот ещё что… Найди время, чтобы мне с Корновским встретиться. Как он будет готов, доложи. Я его приглашу сам… С глазу на глаз.

— В ближайшие несколько дней, извиняюсь, не получиться, Генрих Гершенович.

— Что так?

— В Германии, у немцев, видать, натерпелся всего. Его же чуть было не арестовали. Попросился он родственницу навестить в Астрахани.

— Далеко.

— Туда-сюда, быстро обернётся.

— Это каким же транспортом?

— Пароходом просился.

— Ты что же, совсем спятил?! Какие теперь пароходы?

— Последний рейс. Частная компания…

— Следовало меня спросить.

— Виноват.

— Надеюсь, одного не отправил?

— Как можно. Присматривает за ним надёжный человек. Но Корновский о нём и не подозревает.

— Ему нет надобности знать. А смотрящий из каких?

— Из наших, проверенных бойцов. Я передал, чтоб поглядывали по цепочке. В конечном пункте чтоб наблюдение было. Незаметно, конечно, но охраняли как зеницу ока и, само собой, что да как…

— Ну-ну… Головой отвечаешь!

— А насчёт того гражданина что? Который, товарищ Ягода, до вас в "Национале" пробивался?

— Того-то… Встречу, раз ты уже организовал, откладывать нельзя… Впрочем, сходи на встречу сам, Петрович. Попытай его ещё.

— Может, людей с собой взять да арестовать его? — быстро согласился тот. — В "нутрянке" язык я ему развяжу.

— Ни в коем случае! — поморщился Генрих. — Ишь куда хватил! К нам человек с добром, а ты его в тюрьму. Негоже. Ты так нам всех сочувствующих людишек распугаешь… И не вздумай ему чем-то грозить.

— Что ж? Цацкаться с ним?

— Ну, если сомнения какие мелькнут или подозрения, пусти за ним человечка своего. Повезёт — узнаем, чей он гусь. — Проводил нарочито равнодушным взглядом понурившегося Буланова Генрих.

Он, кажется, окончательно определился в стратегии взаимоотношений с этим коварным авантюристом и, нервно заходив по кабинету, как только закрылась дверь, старался погасить поток новых взъерошенных мыслей.

Второго, бывшего с незнакомцем, напрашивавшегося на встречу с ним, он вспомнил только что. С год назад, когда он сопровождал Дзержинского лишь до дверей сталинского кабинета с портфелем секретных бумаг, в группе людей, выходящих от Назаретяна вместе с Камо [54] , мелькнуло лицо этого второго. Назаретян, секретарь, был со Сталиным на "ты", что позволяли себе лишь ещё двое — Орджоникидзе и Ворошилов, а чекист Камо по поручениям лично Генерального секретаря выполнял особые поручения. Случайных людей к Назаретяну с собой Камо не водил. Но Камо уже нет в живых, а этот "второй", несомненно, из тех, кому доверяет лично Сталин, вдруг ищейкой закружился вокруг его, Генриха, персоны… Сталин проверяет его в который раз, и даже теперь перед тем, как задумал поручить ему какую-то тайную операцию! и, несомненно, в обход Дзержинского, иначе Феликс сам командовал бы парадом, инструктируя его, Генриха, в деталях…

54

Камо (партийный псевдоним), С.А. Тер-Петросян (1882–1922) — профессиональный революционер, организатор подпольных типографий, транспорта оружия, политической литературы, денежных экспроприаций для большевиков, неоднократно арестовывался, приговаривался к смерти и совершал побеги, в Берлине спасся от смертной казни, симулировав сумасшествие и нечувствительность к боли. Легендарная личность, погиб при загадочных обстоятельствах — сбит грузовиком в Тифлисе, когда ехал на велосипеде, умер в больнице, не приходя в сознание.