Окно напротив

Мы встретились взглядами, и мне стало жутко неловко.

– Мне нужен Серега.

– Серега? – будто не расслышав, удивленно переспросил он.

– Серега, - повторила я.

Парень прищурился, оглядывая меня с ног до головы.

– Донских?

Он знает его. Мне полегчало. Значит, я по адресу.

– Донских!

– Серега Донских? – как будто, желая удостовериться еще раз, переспросил он.

– Он самый, - обрадованно кивнула я.

– Я знаю, кто ты.

– Знаете?

– Да, я догадался. Ты – Марьяна.

Его лицо озарила добродушная улыбка.

– Да, - скромно подтвердила я.

– Он так тебя и описывал.

– Серега?

– Серега-Серега.

– А где он?

– Далеко.

– Где?

– А ты не знаешь? – он почему-то перестал улыбаться и смущенно прикусил губу.

– Нет. Что?

– Он уехал.

– Куда? – мне начинала надоедать эта игра в глухие телефончики.

– Служить.

– Как?

– Вот так.

Я оглянулась по сторонам, желая убедиться, что Донских не прячется где-нибудь за дверью.

– В смысле? Куда? Зачем?

– По контракту. В Чечню.

Руки сами в отчаянии накрыли лицо. Парень молниеносно подхватил меня под руку и усадил на стул. Нужно было срочно убедиться, что я все еще дышу.

***

– Эй-э-эй, полегче! Не дрова везешь!
– Мурзя вцепилась ногтями в ремень безопасности.

– Маш, перестань, - я отвернула лицо и незаметно смахнула капельку пота со лба.

– Что? – уставилась она на меня.

– Ничего!

– Я предупреждал, что получил права только вчера, - отозвался Смоляков, испуганно вытягивая шею из-за руля.

Машина, наскочив на очередную кочку, вдруг нырнула носом, резко дернулась, подпрыгнула и затем провалилась задними колесами. Моя голова следом за ней подалась вперед, увлекая за собой ставшее вмиг невесомым, тело и, меньше чем через секунду, брякнулась назад, больно ударившись о сидение. Пейзаж за окном тоже несколько раз промелькнул перед глазами вверх и вниз.

– Ну, кочки-то можно было и объехать! – продолжала зудеть под руку подруга.

Автомобиль вдруг метнулся вправо, съехал по скользкому хрустящему насту на обочину, и резко остановился. Отовсюду послышался настойчивый гул клаксонов. Водители идущих позади машин не ожидали от Смолякова такого маневра и принялись сигналить в знак протеста.

Красный от напряжения, он обернулся влево и показал им через окно неприличный жест рукой.

Дерзко. Таким разъяренным мы его еще не видели. Машка втянула голову в плечи.

– Вставай и дуй отсюда! – громко сказал ей Илья.

Его губы скривились в гневе, щеки стали практически пунцовыми от волнения. Взгляд зеленых глаз отдавал таким ледяным холодом, что меня чуть не сдуло с сидения. Мурзя молчала. Она выглядела совершенно шокированной.

И было отчего.

Смоляков никогда не давал повода сомневаться в своей малодушности. Немногословный, всегда идущий во всем на уступки, избегающий конфликтов, застенчивый. Если бы он разговаривал с нами и со всеми остальными представителями женского пола на «Вы», никто бы не удивился. Несмелый в общении с девушками, вечно погруженный в себя и в учебу, он на удивление пользовался уважением среди мужчин.

И парни прислушивались к его мнению. Всегда. В их окружении он казался нам интересным и порой даже ярким. Но все же Машке приходилось прикладывать немало усилий, чтобы разговорить его на дружеских посиделках в общаге. Она смеялась и подливала ему дешевого портвейна, после пары рюмок которого он начинал изъясняться на одном с нами языке.

Я никогда не понимала, что могло заинтересовать ее в этом, ничем не примечательном на вид, парне. Но не могла не заметить, что при общении с ним глаза ее начинали играть новыми, незнакомыми красками, сверкать и даже лучиться изнутри.

– Выходи, я сказал, - уже более спокойно повторил он.

С Машкой еще никто не позволял себе так разговаривать. Тем более Смоляков. Она испуганно хватала ртом воздух и не решалась произнести ни звука. Как и покидать автомобиль.

– Илья, - попыталась вмешаться я.

– И ты помолчи, - рявкнул он, обернувшись ко мне.

Поспешив повиноваться его приказу, я откинулась на сидении. Машка тоже молчала, хлопая глазами. Автомобиль продолжал сосредоточенно урчать, наполняя морозный воздух вокруг себя выхлопными газами.

– Ты понимаешь, что мне и без твоих замечаний трудно? Говоришь тут под руку! – Илья пристально смотрел на нее, повернувшись вполоборота. В его глазах не было осуждения или злости, скорее недоумение. – Я вчера получил эти долбаные корочки. Сегодня утром взял у бати машину. Да я ни хрена еще в ней не знаю! Даже сцепления не чувствую. – Он стукнул кулаком по рулю новенькой девятки. – На улице мороз. Гололед. Скоро Новый Год, в конце концов! Скажи спасибо, что я вообще взялся довезти вас!

– Спасибо, - прошептала я, поглядывая на часы.

– Не ты, - буркнул в мою сторону Смоляков.

– Прости, Илья, - от волнения облизнув пересохшие губы, выдавила Машка, - прости меня. Не скажу больше ни слова! Обещаю!

И с растерянным видом отвернулась к окну.

Он покачал головой, врубил музыку, а затем первую передачу, заставляя машину тронуться с места. Я начинала нервничать из-за потерянного времени на этой вынужденной остановке и притопывала ногой.