Октавия

В дверь постучали. Это была Куини, их костюмерша, которая принесла платья. Закоренелая кокни с оранжевыми волосами и постоянно свисающей с пурпурных губ сигаретой, она вечно рассказывала про ?великих актрис?, которых когда-то одевала. Белла в ее теперешнем нервозном состоянии с большой охотой позволила той пуститься в очередные воспоминания.

– Внимание, осталось пять минут! Осталось пять минут!
– послышался жалобный голос мальчика, приглашавшего актеров на сцену.

Выход Рози был позднее, и она занялась кроссвордом. Белла огляделась. Эта комната, несмотря на голый пол и затемненные окна, казалась уютной и привычной в сравнении с тем странным, ярко освещенным миром, в который ей теперь предстояло войти.

– Удачи, - пожелала ей Рози, когда она выходила.
– Крепко поцелуй Фредди.

***

Они ждали своего выхода у открытой двери под тускло-желтой лампой - Брабанцио, Кассио и она. Уэсли Баррингтон, игравший Отелло, нервно ходил в сторонке. Это был могучий и красивый негр под два метра ростом. Нервный, как кошка, он расхаживал взад-вперед, бормоча про себя текст, словно какое-то проклятие.

Но вот актеры ушли, оставив ее одну. Она помолилась о том, чтобы ей справиться.

Теперь был слышен красивый размеренный голос Отелло:

– ?Достопочтенные могучие и строгие синьоры…?

Сейчас ее очередь. К ней подошел Яго.

– Пошли, красавица, - шепнул он, - выше голову.

Началось. Она на сцене, красивая, нежная, немного стыдливая. Чуть осмотревшись, она медленно произнесла:

– ?Я сознаю супружеский мой долг…?

Белла уходила за кулисы и вновь выходила на сцену; она немного пофлиртовала с Кассио, и потом снова появился Отелло. Здесь, где происходящее казалось ей в тысячу раз более реальным, чем обыденная жизнь, у нее имелись слова для выражения своих истинных чувств.

Но волшебство слишком быстро кончалось.

Прошла жуткая сцена убийства, и короткая, хотя и слишком насыщенная жизнь пьесы истекла.

Когда ее вызывали из-за занавеса, она почти исчерпала всю свою стойкость. Трижды Отелло и Яго выводили ее к публике, по щекам ее катились слезы, а шум аплодисментов все усиливался.

– Хорошо исполнено, - прокомментировал Уэсли Баррингтон своим глубоким басом.

Белла улыбнулась ему. Она была очень увлечена им на сцене, но теперь он вновь превратился в Уэсли, в примерного семьянина и отца троих детей.

Теперь Белла отправится с Рози в дешевый ресторанчик поужинать, а утром будет валяться в постели до самого обеда. Она избегала того самого занятого светского мира, к которому, по мнению ее поклонников, она якобы принадлежала. Для нее это был способ сохранить энергию для самого важного.

Но в гримерной она застала Рози в страшном возбуждении.

– Фредди пригласил меня пойти с ним в город.

– Полагаю, он хочет обсудить с тобой, как вам следует играть сцену, - предположила Белла. Она упала в кресло и почувствовала, как уныние оседает на нее, словно пыль на полированную поверхность стола.

Не то чтобы она хотела оказаться на месте Рози. Она уже давно решила, что курчавые волосы и неоновая улыбка Фредди не для нее. Но если он решил заняться Рози всерьез, тогда прощай уютные ужины вдвоем с подругой, их привычное сплетничанье обо всей труппе. Ну а Рози, конечно, ликовала.

– Что он тебе предложит, как думаешь?

– Что-нибудь дешевое. Он удивительно скуп.

– Как ты считаешь, одна серьга сексуально смотрится?

– Нет, вид дурацкий. Как будто другую потеряла.

В дверь постучали. Это был привратник Том.

– Там внизу какой-то мистер Энрикес, мисс Паркинсон. Спрашивает, можно ли пройти к вам.

– Ого, - Белла вдруг встрепенулась.
– Как он выглядит?

– Выглядит что надо, - сказал Том, показывая пальцем на пятифунтовую купюру у себя в кармане.

– Не школьник?

Том покачал головой.

– Не испорченный старичок?

– Нет, парень на вид вполне порядочный. И вроде как не из простых. И голос подходящий, и костюм фунтов на пятьсот.

– Ой, слушай Белла, - сказала Рози.
– А может, это классный тип.

– Ладно, - решила Белла.
– Если не понравится, всегда можно выставить.

– Отлично!
– сказала Рози.
– Я закончу лицо в туалете.

– Нет!
– нервно взвизгнула Белла.
– Ты не можешь оставить меня одну.

В этот момент в дверях показалась костюмерша Куини.

– Вам лучше снять это платье, пока вы не обсыпали его пудрой,- посоветовала она Белле.

Та посмотрела на себя в зеркало. Ее загорелая кожа сверкала из-под белой с низким вырезом ночной сорочки как старая слоновая кость.

Ударим мистера Энрикеса наповал, подумала она.

– Можно, я побуду в нем еще немного, Куини?

– А мне, значит, торчать, здесь, пока вы не закончите, - кисло проговорила Куини.

– Да ладно тебе, старая карга, - сказала Рози и, взяв ее за руку, вытащила из гримерной.
– Можешь для утешения глотнуть виски у Фредди.

Белла слегка опрыскалась духами, потом пустила несколько струй в воздух, поправила груди, чтобы они лучше смотрелись в сорочке Дездемоны, и, сев в кресло, стала расчесывать волосы.

В дверь постучали.

– Войдите, - произнесла она хорошо поставленным грудным голосом.

Когда она с улыбкой обернулась, лицо у нее вытянулось от изумления. Стоявший в дверях мужчина выглядел необыкновенно романтично: тонкие черты очень бледного лица, впалые щеки, черные горящие глаза и блестящие волосы цвета воронова крыла. Он был худощав и очень элегантен. Поверх смокинга на нем было наброшено великолепное меховое пальто золотистого цвета.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом он, слегка улыбнувшись, произнес:

– Можно войти? Надеюсь, я вас не побеспокою.

У него оказался приятный голос, говорил он негромко и медленно.

– Меня зовут Руперт Энрикес, - добавил он, как бы спохватившись.

– О, пожалуйста, входите, - Белла в волнении встала и увидела, что их глаза почти на одном уровне.

– Вы такая высокая, - заметил он с удивлением.
– На сцене рядом с Отелло вы кажетесь совсем маленькой.

Смущенная Белла убрала с красного плюшевого дивана кучу одежды.

– Садитесь. Выпейте.
– Она достала бутылку виски и пару стаканов. Ее злило, что у нее так дрожат руки. Стукнув бутылкой о стакан, она вылила в него чересчур много виски.