Октябрь, который ноябрь

– Это я диктую?!
– изумилась Катрин.
– Меня саму как ту сидорову козу, хворостиной...

– Я понимаю, понимаю. Претензии не к вам лично, Екатерина Георгиевна. Но нужен компромисс...

...
– Компромисс им... да эти шмондючьи компромиссы нас окончательно скомпрометируют, - негодовала завотделом, энергично жуя кончик карандаша.
– И как извольте видеть, я должна это требование представить?! Ладно, пойду к Якову Михайловичу, Лева и товарищ Чудновский там должны быть...

– Иди, - одобрила Катрин.
– И канцтовары не грызи, зубы попортишь.

– Знаю я, о чьих зубах ты заботишься. Но я, между прочим, своими грызу, не иллюзорными.

– Зубищи завотделом тоже весьма ценны делу революции.

– Кажется, я не выдержу, - пробормотала оборотень.
– Нет, я представляла, что будет тяжеловато, но тут размах... Одной наживки двадцать эшелонов требуется.

Впрочем, мужественная завотделом тут же собралась и унеслась к руководителям ВРК. А Катрин вновь покатила на Дворцовую.

...
– Я полагал, что мы достигли дна, но этак еще глупее получается, - мрачно резюмировал Полковников.

– Что делать, церковники и ВИКЖЕЛЬ выставляют как непременное условие. В Смольном проявляют добрую волю, идут навстречу, и... Ну, вы поняли.

– Нет, я не понял. Будем считать, что я вообще об этом ничего не знаю. Передайте адъютантам, пусть предупредят посты.

– Передам. Слушайте, Петр Георгиевич, давайте не будем больше курить? У меня уже голова кружится.

Полковников подошел к огромному окну, распахнул форточку.

– Екатерина Георгиевна, нескромный, зато прямой вопрос позволите?

– Куда же деваться, не убегу же, хромоногая.

– Там, у церкви святой Анны, действительно были немцы?

– Не знаю. Вроде бы все сходится, но живым никого не взяли, исчерпывающих доказательств пока не имеем. Надо бы дожать дело, но сейчас... Не до этого сейчас.

– Благодарю за откровенность. Полагаю, и нам, и вам, и даже для ВРК было бы лучше, чтобы это оказались именно германцы.

– Понимаю. Что ж, Петр Георгиевич, я, пожалуй, поеду.

– Вам бы в госпиталь. Едва ходите. Трещина в кости, отслоится...

– Боже сохрани, не пугайте! У меня, хоть и самое начальное, но медицинское образование. Ушиб там отвратительный, но с костью все в порядке.

Генерал кивнул и неожиданно вынул из шкафа трость - черную, с серебряным набалдашником.

– Возьмите. Я как-то оказывался в схожем положении, трость выручила.

– Благодарю. Не откажусь. Верну как только нога разойдется.

– Не возвращайте. Выздоровеете, передадите иному страждущему. Уверен, знакомые у вас приличные, полезным окажется подарок. Меня, скорее всего, после окончания этой клоунады расстреляют. Понятия не имею кто именно и по какому предъявленному обвинению, но...

– Странные у вас мысли, беспомощные, - покачала головой Катрин.

– Так уж и беспомощные?

– Не в прямом смысле, естественно. Но мы с вами, Петр Георгиевич, здесь и сейчас пытаемся выиграть сражение. Пусть и без пальбы, пусть и крайне дурацки выглядящее. Меня вот тоже воротит. Но выбор сил и средств не всегда за нами. А идти в бой с мыслями "все равно расстреляют" как-то неразумно. Вообще не похоже на вас.

– И откуда вы взялись такая... военно-фронтальная, - вздохнул генерал.
– Полагаете, стану героем нации? Оценят, что предотвратил кровопролитие?

– Это вряд ли. Но расстрел тоже маловероятен. Полагаю, товарищ Островитянская и Общий орготдел будут категорически возражать. А чего бы вы сами хотели, Петр Георгиевич? Военно-политической карьерой, вы, похоже, пресытились?

– Ну ее к черту... Впрочем, не знаю. Наверное, уехал бы на Дон, занялся бы коневодством.

– Отличное дело...

Спускаясь по лестнице, Катрин опиралась на дареную трость - весьма полезная штука. И размер подходящий, и рукоять в виде лошадиной головы удобна. Гм, коневодство...

Странно все в этом мире. В другом, в центральном векторе, Петр Петрович Полковников, так и не решившийся начать бойню в Петрограде, будет отстранен от командования Округом за считанные часы до переворота. Уедет домой, в свою станицу Кравянскую, после начала Гражданской вступит в Белую армию. Году этак в восемнадцатом погибнет. Обстоятельства смерти останутся не ясны. По одной из версий, попадет в плен и его разорвут лошадьми. Скорее всего, легенда. Но призрак коневодства так и гарцует вокруг человека.

Слишком много призраков в эту ночь носилось по городу.

Летит, сияет белый свет фар, скользит легкоходный "лорин" по набережной. Тянет в сон, хотя езды несколько минут.

– Славная трость, товарищ капитан, - отметил зоркий пилот.

– Тьфу, Колька, и ты туда же?! Какая я тебе "капитан"? Это все условности и конспирация.

– Так я только так, когда нету никого рядом. А что вы капитан, так это, между прочим, даже сходу заметно.

– Не отвлекайся, а то влепимся "сходу". Ну куда так гнать?! Что нам те лишние десять секунд?

– Зато не перехватят. Мало ли...

Перехватили Катрин у входа в Смольный. С виду приличные люди, в хорошо сшитых пальто - но во внешней "приличности" после последних событий и знакомства с местными террор-группами шпионка уже разочаровалась.

Господа шарахнулись от выхваченного маузера, джентльмен, что повыше ростом, поспешно показал пустые руки:

– Мы с сугубо мирными намерениями, госпожа... товарищ Мезина. Мы - делегация.

Делегация мгновенно оказалась в окружении стволов и штыков - кроме автоматчиков-"попутчиков", не теряли бдительности и красногвардейцы.

– Граждане большевики, мы же исключительно побеседовать, - возмущенно заверил юный господинчик в узком, непоправимо буржуйского вида, пальтеце.

– Оформляйте пропуска в общем порядке, - буркнула забегавшаяся шпионка.
– Товарищи, видимо, недоразумение. Опускаем винтовочки, экономим боезапас.

Оружие опустили, хотя и без особой охоты. "Делегаты" действительно выглядели глубоко чуждо и подозрительно.

– Вы, пардон, госпожа Мезина или мы ошиблись?
– угрюмо уточнил делегат постарше.
– Из Общего орготдела? Если ошиблись, то мы лучше действительно... на общих основаниях.