Октябрь, который ноябрь

...- Может, все же зашью?
– Рата-Белка указала на продранные галифе свекрови.

– Не надо, заметит еще кто-нибудь починку, вопросы возникнут, - Катрин осторожно потрогала ногу - синяк там угадывался ужасающий, но бальзам снял солидную часть боли.
– Так что? Сходим?

– О чем спрашиваете, мама!
– как всегда после перерыва, назвать Леди "мамой" невестке стоило определенного усилия.
– Идем немедленно, спрошу все что нужно. Только я мало знаю о тогдашних делах и деталях. Придется вам побыть рядом.

– Да уж куда деваться. Мы как раз в этих деталях-реалиях по самые уши.

Начали собираться. Жо сдержанно попросил:

– Вы уж, пожалуйста, осторожнее. Обе. В смысле, и вас, уважаемая профессор, мы терять никак не хотим, но у вас такой опыт, что переживать нет смысла.

– Нет, вы уж чуть-чуть попереживайте, - серьезно сказала оборотень.
– У нас там очень непростой день. Исторический! Ну, мама вам потом все расскажет. Идем?

...После солнца, скрипа снастей и блеска теплых волн, вернулись будто в глухую ночь: мрачно, кирпичные заборы, стены в копоти, вечная тусклость осеннего дня Северной Пальмиры.

– Как вы тут вообще работаете?
– пробормотала Белка.

– Так и работаем. С таким напором, что упарились, - Катрин запахнула на невестке щегольскую дубленую курточку.
– Но лучше здесь не задерживаться, что, правда, то правда.

Шпионки и некромантка-консультантка вошли во двор морга. Ратка равнодушно глянула на повозки, автомобили и мрачное здание, перепрыгнула через вязкую лужу - человеком она была истинно железных нервов, да иначе в ее профессии и нельзя.

– Объекты здесь, в машине, - указала Катрин.

– Так я часовых увожу?
– поспешно намекнула вновь занервничавшая товарищ Островитянская.

Бойцы и шофер, оглядываясь, ушли с завотделом, а Катрин следом за легконогой Белкой взобралась в кунг.

– Мама, ты пока отвернись. Начало обычно - самый неприятный момент, - сказала Ратка.

Катрин принялась смотреть в маленькое окошко двери. К некоторым вещам невозможно привыкнуть - например, к этому выражению понимания и мягкого сочувствия, с которыми невестка обращает свой взгляд на тела, накрытые мешковиной. Теоретически понятно, что мертвые уже по ту сторону невидимой, но нерушимой границы. Но теория и практика - очень разные вещи. Как понять, что нечто, оставшееся витать над бренной плотью уже не твой враг, не диверсант-убийца, что "оно" собственно уже и не вполне человек? Тьфу, лучше над этим не думать.

И нахлынул в кунг ужас...

Катрин смотрела на опустевший двор, сейчас даже у ступеней морга ни души - словно сдуло всех живых. За спиной слышались шорохи, невнятные звуки - вроде и неопасные, но волосы на затылке от них дыбом встают. Нужно было каску не снимать.

– Кто такой "швед"?
– негромко спросила Белка.

– Народность. Здесь в Европе по соседству живут.

– Двое шведов, один немец. Один... риг. Из Риги. Есть такое?

– Есть.

– Они Пришлые. Земля, но, кажется, время другое. Не совсем понимаю. Они сами не понимают. Полупусты. Вяленые и выпотрошенные. Еще при жизни такие были. Может, с Психой связано?

– Ладно, опустим это. Кто такой "Иванов" и как его найти?...

Такие допросы особенно тяжки. Катрин спрыгнула из машины, забыв про поврежденную ногу, чуть не упала. Вытерла взмокшее лицо - пот был холодным как... Не важно как. Просто холодным.

Белка соскочила, аккуратно прикрыла дверь кунга.

– Спасибо, - Катрин тщетно пыталась запихнуть руки в карманы жакета.

– Не так много узнали. Больны при жизни, больны при смерти - редко так случается. Мама, да не прячьте руки. Трясутся, так это нормально.

– Да? Гм, куда уж нормальнее. Ладно, большое дело сделали. Еще раз спасибо.

– Ага. Ну я пойти, - перешла на несовершенный русский Белка, приподнялась на цыпочки и чмокнула свекровь в щеку.
– Большой спасиб, что даже час не шарахаться от меня.

– Куда ж от тебя шарахнешься? Своя. Еще раз привет всем передавай. И вам с Гошкой по дозе отжиманий. А то взял моду урюк в карманах таскать, засахарится насквозь наш малый.

– Искореним!
– заверила Белка и ослепительно улыбнулась.

Катрин наблюдала, как она идет по двору - вся такая миниатюрная, стройненькая и абсолютно нормальная. Подтянула штаны, с разбегу перепрыгнула лужу и исчезла за воротами. Доберется, по обратному курсу они все наловчились скакать. А штанцы обе невестки все-таки излишне "по фигуре" носят. Понятно, не на вахте, но тем ни менее, уж слишком в обтяг...

Руки все равно тряслись. Двор потихоньку оживал. Зафыркали лошади, выглянула из двери товарищ оборотень, убедилась, что магичка удалилась, зашагала к напарнице.

– Держи! Тот момент, когда о вреде никотина можно чуть подзабыть.

– Благодарю, - Катрин взяла длинную сигарету, прикурила от поднесенной газовой зажигалки.

– Не поверишь, все в мертвецкую забились, сколлективились, даже дохтур, - сообщила Лоуд, поглядывая на жуткую машину.
– Все ж, покойник покойнику рознь. У меня аж пятки свело, так накатывало. Как результаты? Стоило оно того?

– Сложно сказать. Кое-что узнали, но можно было надеяться на большее. Подумать еще нужно. В общем, сейчас всецело сосредотачиваемся на историческом мероприятии.

– Вот! Я уж думала, ты нам весь момент испортишь. Собираемся и едем. Где Никола?! Почему вверенный "лорин" бросил, разгильдяй трусоватый?!

Колька отыскался у докторского кабинета - пилот был бледноват и молчалив.

– Иди. Там все кончилось, заводиться пора.

Мальчишка кивнул, поплелся к выходу. Оглянулся и с горечью сказал:

– А что наган не даете, так все равно не по-честному.

– Иди-иди, -- махнула Катрин.
– Штатный наган водителю "лорина" не полагается. Тебе товарищ Островитянская восьмизарядный "Штейер" выпишет. С дарственной надписью на серебряной плашке.

Из кабинета выглянул хозяин мертвецкого заведения. Катрин поняла, что нужно зайти.

– И что это было?
– шепотом спросил анатом.

– Затрудняюсь объяснить. Скажем, эксперименты нетрадиционных медицинских практик. Практически утерянные технологии древних бурятских шаманов.

– Да, девчушка вылитая бурятка, - доктор потер лоб.
– Не хотите объяснять, так могли бы предупредить, что так... что вот так будет.

– Я намекала. Да как я могу объяснить? Я от науки далека. Мне и самой...
– Катрин вытянула руку с сигаретой - пальцы еще подрагивали.