Октябрь, который ноябрь

– Знают, что след в след идем, - пробормотал прапорщик, мягко сдвигаясь от стола и осторожно приподнимая стволом автомата обвисшую в углу портьеру.

– Да уж, шмондюки еще те, - согласилась Катрин, глядя во вновь открывшийся за отступившим в сторону Москаленко серый прямоугольник окна - снаружи торчал близкий купол кирхи, падала темная тень от готического креста.

Крестовых теней шпионка издавна не любила. Не по религиозным мотивам, по личным, но тем не менее...

Катрин резко отвернулась от неприятного зрелища. И рухнула на пол...

...Удар был так силен, что вышиб способности рассуждать. Было понятно, что под носом квадрат дубового паркета, а от правого бедра поднимается боль. Сильная...

Рядом топали сапогами. Резко застучал "федоров"...

– С кирхи стреляли!

– Не, угол не тот. С крыши, что за церковью! Это со школы, мать его, кто ж мог подумать. Сигнал давай. Как она?! Куда стукнуло?

Катрин, стараясь не корчиться, осознала что "она" - именно про нее. Раз стукнуло, значит, ранена. Следовательно, в ляжку. У, сука, больно. Нужно быстрее перетянуть, если бедренная артерия задета...

– Оттаскивай! Башки не поднимать!

Донеслась близкая пулеметная очередь. Это из соседней комнаты, сержант накрывал из "льюиса" гадскую крышу со снайпером.

Катрин ухватили за ворот, поволокли. Жакет затрещал.

– Да стой ты!
– захрипела шпионка.
– Я сама могу.

– Не насмерть!
– обрадовано завопил спасатель.

Катрин обнаружила, что ползти вполне может. Собственно, и раненая нога работала, хотя тупая боль аж в брюшную полость отдает. Но крови не видно.

– Сейчас перетянем, - бормотали, сталкиваясь касками бойцы, и суетливо разматывали бинты.

– Стой! Чего заматывать? Дырки нет, - Катрин, наливаясь злобой за бездарно профуканную операцию, бахнула рукоятью маузера по полу.
– Убирай повязки. Москаленко, сигналь, их как угодно, но нужно брать.

– Да сигналят уж. Ты как?

Действительно, сигналили - с лестницы доносился зычный посвист, ему откликались свистом с улицы. В силу слабой развитости радиосвязи, "попутный" полувзвод использовал исторически проверенную сигнальную систему. Пулемет молчал - наверняка уже не наблюдается ничего даже отдаленно похожего на цели. Ушли гады.

– Москаленко, я в норме, видимо, рикошетом задело, - зарычала Катрин.
– Прапор, ты стол видишь?

– Да вижу, мать его... Возьмем их, спуститься не успеют, - Москаленко с грохотом пронесся через прихожую, уже с лестницы проорал: - Васька, с капитаном останься!

Катрин попыталась сесть - через боль, но удалось. Собственно, тылы не пострадали.

Опрокинутый стол лежал на боку - отчетливо было видно что все четыре ножки укорочены - белели свежие спилы.

– Подготовленная позиция, - отметил проницательный Вася.
– Расчистили сектор. Бутылка - ориентир линии прицеливания, а геранька на окне показывает силу ветра.

– Молодец, Василий, глаз у тебя - алмаз, - похвалила Катрин.
– Порекомендую комвзвода досрочно тебя в унтера произвести. Только если бы ты эту догадку на пару минут раньше озвучил, я бы тебе капитанские "корочки" подарила. Причем, с превеликой радостью.

– Да опыта у меня, Екатерина Георгиевна, мало, - признался боец.
– Я же толком и не воевал. Как нога-то? Сломана?

– Вроде нет. Вообще не пойму, чем прилетело.

– Так пепельницей! Пуля в пепельницу, а уж эта штуковина вам, извиняюсь, в ногу, - Вася пихнул прикладом половину разбитой бронзовой пепельницы.
– Вот, хорошо, что хвост у девицы массивный, но тупой.

Катрин посмотрела на уполовиненную русалку - на бронзе сияла свежая глубокая ссадина.

Тьфу, просто издевательство какое-то.

– Слышь, Василий. Помоги-ка мне встать. Только не за ворот, отодрали уже.

Стоять шпионка могла, прыгать-хромать тоже, хотя боль по-прежнему мощно шибала в ногу. Ладно, будем считать "ограничено годна". Галифе разодраны, клок сукна отвис лохматым языком, ушибленная плоть под ним уже не смугло белеет, а краснеет и багровеет.

Опираясь на плечо бойца, Катрин выбралась на лестницу. Издалека донеслось несколько выстрелов. Шпионка выругалась и ухватилась за перила.

– Это верно, товарищ капитан, не успеть нам уже, - согласился хладнокровный Вася.
– Противник дал деру по крышам, а чердаки тут идут почти сплошняком по всему кварталу. Кое-какое оцепление у нас выставлено, на него есть надежда. Враг может не учесть и напороться.

– Рассуждаешь верно, хотя упускаешь некоторые тонкости момента, - Катрин передохнула, наваливаясь животом на перила.
– Вот что, раз мы все равно опоздали к этому празднику жизни, давай не вниз, а вверх. Дом высокий, обзор дает. Вдруг что-то приметим.

– Это конечно. Но выбираться на крышу в вашем состоянии...

– С крышей вряд ли выйдет. Но окно найдем, чтоб повыше.

Окно нашлось: на верхней причердачной площадке. Напрыгавшаяся Катрин с облегчением прилегла на холодный пол.

– Застудитесь, - взволновался боец.
– Вон доски лежат, давайте подсунем.

– Подсовывай. Только сначала окно раскупорь.

Рама открылась неожиданно легко - то ли удачная дореволюционная конструкция окна сказывалась, то ли ведомственно-немецкая принадлежность дома. В лицо ударило холодом и звуками: опять выстрел - далековато, в районе дома номер двенадцать. С планом квартала шпионка успела ознакомиться, но в натуральном виде все оказалось чуть иначе. По сути, сплошное поле крыш. Иной раз они тянутся с солидными перепадами, кое-где и с провалами. Зато пожарных лестниц навалом, проводов практически нет, телевизионные антенны отсутствуют как класс - беги куда хочешь, несись хоть до иглы Инженерного замка или к парящему на шпиле ангелу Петропавловской. Иллюзия, конечно, но все равно, просторно.

Боец уложил на пол обляпанные известкой доски, видимо, уцелевшие от дореволюционного ремонта. На досках было уютнее.

– И что там?
– поинтересовался, осторожно укладываясь рядом, Василий.

– Да ничего. У того дома - Дурдинским, кажется, именуется - пару раз стреляли, в остальном тишина.

Кирха сверху казалась миниатюрной, только близкий массивный, рыцарских очертаний, крест по-прежнему недобро нависал над улицей. Сама Фурштатская опустела - иной раз пробегали, озираясь, прохожие, вот пронеслась упряжка ломовика - возница нахлестывал лошадей.

– Вон наши, на крыше, - определил Василий.

Катрин подивилась его зоркости - несколько фигурок перебежало по скату кровли, скрылись в слуховом окне.

– Значит, где-то там диверсанты, - предположил боец.
– Не иначе, за Манежный переулок пытаются проскочить.

– Слушай, а ты тоже совсем местный?

– Ну, как сказать. На Выборгской вырос, но здесь же тоже не чужое, знакомое. Товарищ капитан, я винтовку приготовлю? Вдруг к нам вернутся?

– Если есть винтовка, так отчего ж ее не готовить? Давай, не стесняйся.