Октябрь, который ноябрь

– Спокойнее, Олег Петрович, - предупредила Катрин.
– Смерть Улянина потеря невосполнимая, но однозначно обвинять в его гибели именно Смольный преждевременно. Напали, убили, схватили газы, привезли и собираются сами себя подорвать - сущая шизофрения получается. Слушайте, давайте отложим теоретическую часть и что-то предпримем. Сидеть на газах, это, знаете ли...

– Предпримем, - заверила товарищ Островитянская.
– В транспортный сектор я зашла, грузовик понадежнее изыщут, газы вывезем немедля. Как я поняла, там не так много, этих... аэро-бомб. С хлором. И супостат надеется пустить их в дело не раньше ночи. Какое-то время у нас еще есть.

– Сомневаюсь я в этой информации, - подумав, признался Лисицын.

– Вы можете не знать, но хлор - газ весьма тяжелый, и если он в подвале, то пускать его в отравляющих целях практически бессмысленно.

– Это вы, ваше благородие, не в информации сомневаетесь, а указываете на ее недостаточность. Что по существу верно, - намекнула оборотень.
– Я беседовала не с руководителем диверсии, а с одним из нижних звеньев.

– А нельзя с этим нижним звеном чуть подробнее поговорить?
– встрепенулся Дугов.
– Пусть уж все выкладывает.

– Это вряд ли. Он все сказал и замолк, - кратко пояснила Лоуд.

– Убит?
– уточнил Лисицын.

– Не то чтобы вот совсем убит, - оборотень глянула на часики.
– Хотя теперь-то уж да, убит. В общем, окончательно отмычался. Но технические детали он в полном объеме не знал, так, догадывался о многом. Образованная была гнида, умственно развитая, этого не отнять.

– Но тогда почему мы на его версию по времени атаки опираемся?
– Катрин хотелось немедленно встать и пойти куда-нибудь подальше. Оружие массового поражения она не любила давно и устойчиво.

– Почему-почему...
– товарищ Островетянская покосилась на штабс-капитана, сочла что тот достоин доверия, но голос все равно понизила.
– Ночью в Смольный прибудут депутаты съезда, и главное, сам Ленин...

– Господи, этого только не хватало, - двусмысленно застонал Лисицын.

– Послушайте, но в подвале действительно не так много хлора, - напомнил анархист.
– Какая из него атака? Напугать только?

– Загадочная и немаловажная деталь, - согласилась руководительница следственной группы.
– Возможно, мы ее разгадаем. А пока, Федя, сделай милость и вывези эту отраву куда-то подальше. Сейчас мы с тобой к Дзержинскому пойдем, он вроде за безопасность Смольного отвечает, только все время на месте отсутствует. А вы, Олег Петрович, немедля отправляйтесь к генералу. Поясните ситуацию, пусть усилят охрану Зимнего. Отнюдь не наших простых и чистосердечных красногвардейцев бояться надо, а вот таких ядовитых провокаций. Третья сила склонна к симметричным действиям по раскачке ситуации, нужно это учитывать. Никола предупрежден, живо вас до Дворцовой добросит. Только возвращайтесь уж своим ходом, авто нам тут обязательно понадобится. Так, а тебе, Катерина, задача по канцелярско-организационной деятельности, раз ты в штате секретарем числишься...

Кабинет опустел, и оборотень кратко пересказала напарнице о событиях в Рождественском и около.

...- Вот так оно и вышло. Нужно будет послать кого, забрать тело. Одинокой наша Лизавета была, видать, нам хоронить.

– Я тебе говорила, такие как она, безвредные и беззащитные, в революции первыми и страдают, - морщась как от зубной боли, напомнила Катрин.

– А я что, возражаю? Только они не только при революциях, а вообще при любом катаклизме, первые жертвы. Потому что хорошие существа, - мрачно сказала оборотень.
– А вообще осуждаешь?

– За что? За кол в жопу этому..., что ли?

– Нет, за подкидыша. Хотя и за кол, конечно.

– Что ты дуришь? Куда же Нинку, если не к нам? Заодно и дом проведала. Спасибо.

– Да не за что. Я думала за колышек бурчать будешь, ибо "ни цивилизованно, ни аутентично", то, се...

– Буду я еще... Сама бы я с этим не возилась, но туда ему и дорога, - Катрин сплюнула на пол.

– Но-но! У нас тут революционное учреждение и уборщиц мы не дождемся, - призвала к порядку глава следственной группы.

– Ладно, принимай оборудование и за дело. Ох, что-то беспокоят меня эти газы, прямо всерьез...

– Товарищи, группу от отделения товарища Попутного прошу срочно подойти к "Общему орготделу"!
– взывала Катрин.

Сначала она чувствовала себя глупо - рев мегафона всколыхнул обитателей Смольного, кое-кто высовывался из дверей кабинета, требовал трубить потише, другие грозили забрать замечательное устройство, которого так не хватает на площадях, заводах и прочих горячих агитационных точках. Катрин интеллигентно отругивалась, поясняла, что пока проходит лишь испытания громкоговорящего агитационного механизма, потом он будет использован в самых нужных местах. От рядового революционного состава с его грубоватыми шуточками и предложениями заменить группу Попутного во всем что надо и не надо, тоже приходилось отругиваться, хотя уже не так интеллигентно, что облегчало задачу. Вот только граждане, знакомые с "товарищем Попутным", никак не объявлялись. Катрин уже собиралась выйти на ступени перед входом и развлечь пулеметчиков, бойцов бронедивизиона и посетительский люд, стоящий в очереди за пропусками, как к ней подскочил невысокий боец в хорошо подогнанной шинельке, на редкость четко козырнул:

– Товарищ Мезина? Комвзвода прапорщик Москаленко. Нас ищите, верно?

Катрин пожала руку и на всякий случай спросила:

– Как там сам Попутный, здоров? Михаил Ефграфович, кажется?

Комвзвода расплылся в улыбке:

– Никак нет! Виктор Иванович, он, кто же не знает. Жив, здоров, не сомневайтесь. А вы, извиняюсь...

Катрин показала удостоверение. В общем-то, корочки с красной звездой в многолюдном коридоре Смольного никаким анахронизмом уже не выглядели.

– Да я вас и так по описанию узнал, но порядок с представлением должен быть. Эх, вот вы при своих документах, - с завистью вздохнул боец.
– А мы на полу-птичьих правах, без связи, мыкались-мыкались, пока оружие раздобыли, пока на довольствие пристроились...

– Где ж вы мыкались? Я тут оборалась, вас выкликая.

– Мы, товарищ капитан, осмотрелись, легализовались, поняли, что дело действительно идет не так, но как ухватиться за ситуацию и кто виноват, не поймем. Второй группы так и нет, а мы им в поддержку, как усиление шли. Там профессиональные историки, в музеях работали, персоналии и личности назубок знают. Но пропали. Ну не сидеть же без дела? Влились, Охтинский мост охраняем.

– Тоже дело хорошее. Но сейчас со мной поработаете, адресно. Слушай, комвзвода, как тебя по имени, сколько вас, и есть ли у тебя саперы и химики?

Окаянные газы уже загрузили и вывезли, но оцепление еще стояло, ярко светил в дверь подвала, направленный с броневика прожектор-фара. О чем-то беседовала с высоким стройным человеком товарищ Островитянская - по поводу выхода на боевую операцию по уничтожению химоружия слегка сменившая имидж и представшая перед благодарными зрителями в чем-то вроде мичманского бушлата. Катрин что-то не могла вспомнить подобной официальной формы одежды, но смотрелась недурно. Развила в себе художественный вкус товарищ оборотень, вон как гармонично выглядит рядом с собеседником. Надо думать, не случайно.

Катрин издали указала на двоих бойцов своего сопровождения, на подвал, сделала вопросительный жест. Напарница перемолвилась с высоким человеком, взмахнула дланью не только разрешающе, но и призывающе к осторожности. Тьфу, вот же насковзь номенклатурная личность создалась-образовалась.

– Пойдемте, товарищи, приступим.

– Товарищ капитан, но это же...
– потрясенно прошептал один из бойцов "попутного призыва", глядя на руководство.
– Он?! Или не он?

– Наверное, все-таки он. Дзержинский, - с некоторым сомнением подтвердила шпионка.