Октябрь, который ноябрь

Будущий председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем выглядел как-то необычно молодо: со стриженной под машинку головой, в стильно распахнутой длиннополой кавалерийской шинели. Сколько же ему лет сейчас?^[24]

Катрин с бойцами подошла к двери, здесь четверо солдат, ругаясь, снимали с себя кожаные фартуки и рукавицы.

– Не убираем амуницию, товарищи. Наша очередь лезть, - предупредила шпионка.

– Не припозднились?
– усмехнулся солдат, утирая взмокший лоб.
– Загрузили мы уж все бомбы. Тяжелые, зараза.

– Верно, - поддержал его товарищ.

– Или проверять думаете?

– Не вас проверять, а следы заразы документировать, - объяснила Катрин, забирая тяжелый фартук-передник.
– Положено по правилам ПэПэБэ.

Представители пехотного сословия немедля прониклись уважением к предстоящему бюрократическому подвигу. Ступени в подвал, да и сама дверь действительно выглядели неприятно. Прожектор освещал только край проема, а дальше темнела каменная жо... неизвестность. Были подозрения, что там таяться не только призраки невинных смолянок, уморенных жесткими нравами института, но и что-то посущественнее спрятано.

– Пошли, товарищи.

Снаружи остались шептаться о том, что "раз секретарка самой товарища Островитянской лезет, значит, полное расследование решили ученять", а исследователи спустились по ступенькам. Уже внутри Катрин раздала респираторы. Защитное оборудование было не из самых надежных - предусмотрительная товарищ оборотень прихватила их для защиты от банальной пыли-гари и иной возмутительной экологии. Но лучше, чем ничего.

– А можно ли респиратор?
– засомневался боец.
– Их же тут не должно быть.

– Никто не видит. А если что - говорим, что швейцарские, экспериментальные, товарищ Островитянская получила от сочувствующих социал-демократических иностранцев.

Респираторы оказались неожиданно удобными: клапан для выдоха давал свободно дышать и даже внятно разговаривать.

– Откуда начинаем, товарищи химики?

– Вы светите, товарищ капитан, а мы по часовой стрелке двинемся...

Собственно говоря, бойцы были не химиками, а саперами. Но сапер послевоенной подготовки - специалист широкого профиля. Катрин вела по стене и полу лучами двух фонарей, профессионалы, перебираясь через кучи мебельной рухляди, исследовали помещение.

– Есть!
– сказал унтер, бывший на самом деле прапорщиком.
– Под потолком стык. Забеливали явно позже, но уж точно не вчера-позавчера.

– Предусмотрительные, суки, - согласилась Катрин.

Заложенная кирпичом и заштукатуренная нища тянулась под потолком, охватывая примерно метр кладки. Но длина внушала.

– С краю напортачили, криво заложили, только по тому и угадаешь, - пояснил сапер, берясь за молоток.
– Пробиваем?

– А если там взрыватель или еще какая пакость с неизвлекаемостью?
– занервничала шпионка.

– Откуда? Обычный вышибной заряд, хотя и мощный. Провода где-то здесь должны идти. Не доросли они до радиофугасов.

Катрин подозревала, что противник вполне мог дорасти и до гадостей поутонченнее. С другой стороны, что делать? Не стоять же, стенку разглядывая.

– Эй, Екатерина, принимай студента в подкрепление, - строго сказали от ступеней.
– Он лезет с оборудованием и наказом не дурить.

Товарищ Островитянская благоразумно решила у подвала не задерживаться, отошла, а темная фигура с черной мордой в противогазе спустилась вниз.

– Сюрприз, однако, - сказала Катрин.
– Какими судьбами?

– Сказано "чтоб опыт имел, зад не отсиживал и на машинке прокатился" - глухо пояснил пришелец.
– У меня есть приборчик, сейчас на металл стены проверим.

Нужно признать, названый сынуля товарища Лоуд был человеком, чуждым пустой болтовне. Вообще при общении в респираторах и противогазах лаконичный ответ "ну" не так уж и маловоспитан. Из приборчиков у Гру имелся детектор металла, которым принялись проверять стены. Бойцы, видевшие такую роскошь впервые, сходу освоили аппаратуру. Подсаживая друг друга и прислушиваясь к пиликанью детектора, мужчины тестировали стены. Сначала был найден серебряный полтинник и пистолетная гильза на полу, потом нащупали проводку.

– К наружной стене идет, - отметил сержант.
– Проштробили неспешно, аккуратно.

Приемное радиоустройство обнаружилось на внешней стене. "Таблетка" размером с тот же полтинник, только потолще.

– Я такого не видел, - признался Гру. Бойцы-"попутчики" с ним согласились.

– Тогда заряд смотрим?
– с тоской уточнила Катрин.

Несколько ударов под потолком оказались на диво действенны: с десяток кирпичей рухнуло разом, бойцы едва успели отскочить. Не столько от кирпичей, как от смрада - из дыры бахнуло так, что и под респираторы мгновенно пробило.

– Трупы, - пятясь к двери, догадались "попутчики".

– Сейчас развеется, - лаконично заверил Гру и счел нужным пояснить: - Месяцев десять как. Застоялось.

– Да ты откуда знаешь?
– удивился сержант.

– Вы ему, товарищи, в этом вопросе верьте, - сказала Катрин.
– Этот молодой человек в трупах разбирается.

Сопляк, надо отдать ему должное, протестовать не стал.

Шпионка полезла к дыре, бойцы стали возражать, выражая неочевидную джентльменскую готовность первыми проверить смрадную щель.

– Вы уж передохните, я визуально оценю, цеплять ничего не стану, - пообещала Катрин.

Подтягиваться к вонючей дыре оказалось еще тем удовольствием, - кладка ощутимо качалась. Гру подал снизу фонарь...

Сначала Катрин разглядела стоптанную подметку башмака, потом сгнившую волосяную массу, потом ящики - много. Впихнуты в два слоя практически под потолком, маркировка: двуглавые орлы, вес, надписи вполне доступные пониманию.

– Аммонал, - доложила шпионка.
– По полпуда укупорки, всего под полутонну выйдет.

– Дайте-ка, мы глянем, товарищ, э...
– бойцы застеснялись, не зная, как можно именовать секретного агента в присутствии непонятного "студента".

– Я вообще глуховатый и сроду ничего не помню, - ехидно сообщил Гру.
– Но инструмент у меня с собой есть...

Провода обрезали, ящики извлекли без особого труда - смрад разложения действительно поутих. Собственно, трупов оказалось два, но как отмечается в протоколах "высокая степень скелетирования" уже наступила.

– Это ж получается, девицы-смолянки наверху еще вовсю фланировали, а мертвецы уже тут лежали, - вздохнул прапор, как оказалось, не чуждый романтики.