Октябрь, который ноябрь

Обе стороны крепко привирали: казачьи полки были еще далеко, 44-я пехотная колебалась и не спешила выступать, "Заря свободы", хотя и дотащилась до морского канала, по своему техническому состоянию здоровья была мало на что способна, а четыре исправных шестидюймовых орудия Петропавловки пальнуть, конечно, могли, но куда попадут снаряды предположить сложно - офицеров, способных управлять огнем, у артиллеристов крепости не осталось.

Стороны знали что блефуют, знали, что и противник поступает так же, но проверять реальные возможности друг друга не спешили. Пока что орать в телефонную трубку и ругаться казалось более естественным делом, чем инициировать сабельную рубку на Лиговском или сожжение артиллерией Зимнего.

Глава восемнадцатая. Собирание камней

Сердобольская улица 1, конспиративная квартира

19 часов до часа Х.

...- Вы, любезная барышня, меня не торопите, - бормотал профессор, взбираясь по ступеням и скептически тыкая тростью в перила.
– Тише едешь, дальше будешь. Кто такие крутые лестницы вообще изобрел?! В былые времена...

– Уймись, - не выдержала Катрин.
– Все равно никто не слышит, так какого черта бубнить?

– А в роль войти?! Момент непростой, требует полного погружения и концентрированной эмоциональности. Ты, Светлоледя не психуй, я и сама переживаю. Место тут такое нервное.

Катрин кивнула. Лестница была знакома - не так давно отсюда решительно настроенные офицеры-добровольцы конвоировали под наганами л-вождя и сомнительную сестру милосердия. Тогда обошлось. Теперь вот возвращаться, и...

– Главное - спокойствие, - самозванец-профессор, поставил саквояж, поправил пенсне, неодобрительно глянул на ноги спутницы - Катрин в этот ключевой день не сдержалась и сменила нижнюю часть туалета на офицерские галифе, благо авторитет Общего орготдела уже достиг той высоты, где подобные мелочи значения не имели.
– Все фасонишь, смущаешь коллег-следователей и водителей. Надо бы дресс-код в отделе ввести, - с некоторым опозданием взволновалась ответственная завотделом.
– Ну ладно, извещай о нашем прибытии. Ишь, дверь как залапали проклятые золотопогонники.

Катрин постучала в действительно порядком исцарапанную дверь. Послышались шаги - условного стука ждали.

– Представь меня поприличнее, а то опять какой-нибудь акушеркой-ветеринаром выставишь, - прошипел л-профессор.

– Кто там?
– спросили из-за двери.

– Товарищ Фофанова?
– приглушенно уточнила Катрин.
– Я из орготдела. Доктора привезла.

Дверь отперли.

– Вот - профессор, очень хороший специалист, - неловко представила врача Катрин.
– Рекомендовали именно по подобным случаям.

Невысокая женщина с подозрением глянула на л-старичка.

– Вы, милейшая, не сомневайтесь, меня в Берне и Вене знают, на консультации приезжать не брезгуют, - лживый профессор уверенным движением трости отстранил с пути хозяйку, сунул ей шляпу.
– Ну-с, где наш больной? Калошки здесь оставлю. Длани сполосну и осмотрим-с.

– Понимаете, доктор...

– Нет, милочка, пока мне понимать абсолютно нечего, - отрезал л-профессор.
– Вы, как вижу, вполне здоровы, а понимать и воспринимать мне нужно больного, и на вас я отвлекаться не буду, и не надейтесь. Провалы в памяти, это, знаете ли, дело наиобычнейшее. Но опасное. Ага, а это значит, супруга занедужевшего? Очень хорошо!

Профессор доброжелательно покивал товарищу Крупской.

– Врач? Так пусть же проходит, - потребовал из спальни очень знакомый голос...

Катрин было стыдно. Она оказалась в гостиной - обеспокоенные хозяйки пригласили выпить чаю. Было им, конечно, не до гостей, да и чай был остывший. Но приходилось сидеть и ждать.

– Как он?
– пытаясь прогнать неловкость, спросила шпионка.

– Порывается немедленно ехать в Смольный, - убито ответила супруга вождя.
– Уверяет, что вполне здоров и его присутствие в штабе восстания жизненно необходимо. У вас ведь есть автомобиль?

– Машина есть, но ехать без охраны неосмотрительно, - уклончиво ответила Катрин.
– На улицах изрядно стреляют.

– Но у вас же есть револьвер?!
– Фофанова очевидно нервничала.
– Вы же из Общего орготдела, так? Мы проскочим до красногвардейцев!

– По улицам проскочим, водитель у нас лихой, - согласилась Катрин.
– Проблема возникнет в Смольном. Есть основания считать, что Ильича там ждут не только партийные соратники. О подготовке взрыва вы наверняка слышали. Враг ждал прихода Ленина. Пропускной режим в штабе только налаживается, полной безопасности мы пока гарантировать не можем.

– Но мы Владимира Ильича не удержим. Он рвется в Смольный, - в отчаянии призналась Крупская.
– Нужно ехать.

Катрин было неловко - она здоровая, высокая, в дурацких форменных портках, с двумя пистолетами за поясом, сидела между двух не очень молодых, не очень красивых, абсолютно безоружных женщин, лгала им в лицо, и не могла понять, откуда в них такое бесстрашие и дерзость. Поистине, были времена, коих нам уже не понять.

– Надо все-таки выждать, - промямлила шпионка.
– Пока идут переговоры, пока ничего определенного не решено. Давайте завтра? Выделим надежную охрану, вот начнет свое заседание съезд Советов...

– Вы не понимаете. Восстание медлит, и мы можем потерять все. Если понадобится, он отправится в Смольный в одиночестве, - упрямо повторила Крупская.

– Товарищи, это будет крайне рискованное решение, - заявила Катрин.
– Это я вам как специалист по антитеррору говорю. Мы обязаны обеспечить прибытие в Смольный здорового, полного сил и энергии Ильича. Настоящая работа только начинается. Да, сейчас время винтовок и револьверов, но это короткий период. А потом годы, нет, десятилетия упорного труда. Годы строительства, политического и хозяйственного, годы настойчивого укрепления обороноспособности, упорные битвы за урожай. Пистолеты скоро вернутся в кобуры. Ну, мы крепко на это надеемся.

Женщины посмотрели на выпирающую из-за пояса обманщицы рукоять маузера, Надежда Константиновна вздохнула:

– Только бы он сам не побежал в Смольный. Знаете, давайте все-таки выпьем чаю и перекусим. Просто удивительно - такое тяжелое время, и вдруг такие пряники. Нужно доедать, завтра может быть не до лакомств.

Поставили чайник, а Катрин пыталась расслышать, о чем говорят в комнате.

– Язык ваш меня беспокоит, - признался профессор, кидая в саквояж стетоскоп.
– В остальном вполне ничего. Порадовали старика. Я, правда, специалист узкого профиля, но рад за вас вполне искренне.