Олегархат районного масштаба

— Светлана, ты мне на этого парня представление на «Знак почета» занеси на днях.

— Занесу, даже два: «Горизонт» — это не его разработка, а его невесты. Вот закончит она учебу — я ее сразу завлабом к себе возьму.

— А почему не этого, Королёва? Ты же говорила, что пионерский приемник он вообще за два дня сконструировал?

— Он сконструировал свой приемник еще год назад, а у меня просто довел его до промышленного вида. Но он — очень хороший конструктор, но как начальник вообще никакой. А девочка его очень спокойная, и, мне кажется, людьми управлять уже умеет, Сашкой, по крайней мере, она руководит неплохо. Так что пока ее возьму начлабом, ведь в лаборатории пока только они двое и числятся.

— Ну, тебе виднее, Комитетом же ты руководишь. А успеет Машеров производство приемников наладить?

— Этот — точно успеет. «Спутники», для «Горизонтов» еще много оснастки специальной сделать придется, работы там месяца на три. И еще: я тут списочек нужных материалов подготовила, мне не срочно — но если стране нужно валюту грести лопатой, то они в этом сильно помогут.

— И списочек занеси…

Энтузиазм товарища Патоличева при виде меня был понятен: почти половина выпуска вычислительных машин (переданных для серийного производства на завод САМ) уходила за рубеж и продажи приносили стране просто невероятные деньги. Самая массовая американская машинка IBM-704 в базовой комплектации стоила в районе трех миллионов долларов, а советская (раз в тридцать более производительная) покупателю уже со всей периферией обходилась менее чем в триста тысяч. И продать буквально за полгода сотню таких машин ни малейшего труда не составило, а когда (как раз перед ноябрьскими) в продажу за бугром поступили «упрощенные» варианты по сто тысяч, только по предзаказам Внешторг получил около ста миллионов долларов. А Лена по этому поводу ехидно заметила, что я специально ЭВМ придумала чтобы устроить ловушку для шпионов: на заводе их почти два десятка уже КГБ отловило. Причем пользы буржуям от шпионов на САМе было чуть меньше, чем вообще нисколько: на заводе просто производили крупноузловую сборку из деталей, поступающих «неизвестно откуда»…

И, самое интересное, откуда поступали разные детали и периферийные устройства, действительно мало кому было известно. Самые любопытные могли догадаться, что поступали они из небольших городков, но из каких конкретно, было понять невозможно: такие городки плодились как мыши на зерноскладе. Кто-то в правительстве подсчитал (и я думаю, что лично товарищ Струмилин, занимающий сейчас пост Председателя Госплана), что оптимальным размером города для размещения промышленных предприятий, не являющимися гигантами индустрии, будет населенный пункт от десяти до двадцати пяти тысяч человек: в таких просто инфраструктура получается в разы дешевле, чем в мегаполисах. И сейчас три четверти новых предприятий как раз в таких новых же городах и строились, а довольно много предприятий уже «старых» тоже из больших городов выводились. Не для того, чтобы «место освободить под застройку», а потому что предприятия-то расширялись и им на старом месте становилось очень тесно. Тот же Петр Миронович, прикинув перспективы Минского радиозавода (отнюдь не гиганта индустрии) продавил в Совмине республики решение о постепенном выводе этого завода в Заславль. Очень удобно: кто из старых рабочих в новый город переезжать не захочет, сможет за полчаса на электричке до работы и из Минска доехать, но ведь и дураку понятно, что проще на выходной, если приспичит, в Минск скататься, а все остальное время жить в просторной благоустроенной квартире. И это только один пример, я слышала, что из Минска Машеров теперь хочет чуть ли не полсотни предприятий вывести.

Но у меня и своих примеров хватало, тот же Ряжск, всего лишь пару лет назад имевший меньше семи тысяч населения, быстро превращался в город с населением под двадцать пять тысяч. Тут, правда, и отрицательный момент «имел место быть»: в город теперь больше половины населения всего района перебралось, за что мне (не напрямую, а через сначала партийное, а затем и экономическое руководство) сделали небольшой такой втык. То есть непосредственно перед Новым годом Николай Семенович меня вызвал, вручил «Знак почета» за произведенный в Германии ажиотаж со «Спутниками», а затем сообщил:

— Николаю Александровичу на тебя нажаловались, говорят, что ты Ряжский район вообще без людей оставила.

— Николай Семенович, — настроение у меня было не самое лучшее, поскольку я очень хорошо поняла, что означает слово «токсикоз», — у меня в подчинении только Ряжский полупроводниковый завод. На котором даже в лучшие годы не предусматривается больше пятисот рабочих, а это — даже если считать, что каждый заводчанин является главарем многодетной семьи, что действительности не соответствует — максимум три тысячи населения. А по факту в моей ответственности сейчас меньше десяти процентов жителей Ряжска, остальные сами как-то просочились. И я — пока меня еще и главой района не назначат, причем с правами местного феодала — за район отвечать не могу.

— А если назначат? Будешь Ряжским князем?

— Ну вы и скажете: князем. Назначите — буду Великой Ряжской княгиней, и никак иначе, мне хоть наизнанку вывернись, князем не стать. Нет, даже не так: буду княгиней Великого княжества Ряжского.

— Великого?

— А что? Как княжеством управлять, я знаю, бардака в землях своих не допущу, а народец будет процветать и прирастать числом своим да уменьем, через что и княжество возвеличится промышленной мощью и земли богатыми урожаями.

— Что, тошно?

— Пока еще терпимо.

— Ну извини… а ты, если что, с княжеством-то справишься?

— Сказала же: управлять смогу, процветание гарантирую. Если мне никто мешать не станет…

— Ладно, еще раз с орденом поздравляю, и извини, что к себе тебя вызвал. А насчет княжества я подумаю: там что в райкоме, что в райсовете… люди старательные, но, вижу, все же бестолковые.

Сережа обустройством быта для жены занялся весьма основательно, и как раз перед новым годом у нас в квартире появились два новых жителя. То есть сначала приехала (по рекомендации старшей Сережиной сестры) «домоправительница» со странным именем Ника, а чуть погодя появилась и Вика. Сестра-близнец Ники по имени Виктория: их так в предчувствии «победы над Японией» назвал отец, служивший во время Японской войны командиров батареи. С победой как-то не сложилось, но переименовывать девочек никто не стал. Я особо на их имена внимания не обращала — и две пожилых женщины занялись нашим домашним хозяйством. Обе полностью соответствовали моим пожеланиям: дом содержался в чистоте, еда всегда была очень вкусной, мозг они выносили только друг другу, да и то лишь на кухне, споря о том, что бы повкуснее сегодня сготовить.

И обе были, можно сказать, круглыми сиротами: мужей и детей обе потеряли в войну, мужей на фронте, а дети… До войны они жили в Кингисеппе, работали учительницами в школе и в начале войны обе работали в пионерлагере, откуда всех эвакуировать успели. В Богородске они тоже учительницами работали, но их как раз выпроводили на пенсию (там недостатка учителей не было), а вот с жильем там было не особо сладко, так что от предложения Сергея они отказываться не стали. Правда, обе очень сильно удивились размеру квартиры, но постарались удивление придержать в глубине души. А когда я им новую одежду спроворила, то и удивляться они перестали: по их понятиям хорошая портниха могла вообще во дворце жить. А мы с Сережей заострять насчет места моей работы просто не стали, тем более что они и не спрашивали.

Дамы, несмотря на то, что были близнецами, внешне друг от друга сильно отличались, даже в мелочах: например, у Ники редкая шевелюра уже заметно поседела, а Вика щеголяла темно-русой, без единого седого волоска, косой толщиной в руку. Да и вообще они были разными, только, казалось, характер у них был один на двоих. То есть если они что-то решали, то непреклонно решение свое выполняли — и в результате у нас появилась просто великолепная детская комната: сестры самостоятельно выбрали мебель для нее и даже заказали ее изготовление у каких-то знакомых (предварительно, конечно, выяснив у меня «финансовые возможности»). Дам при этом мое мнение ни по цвету, ни по стилю вообще не интересовало, они мне просто сказали, что «выберут лучшее». И действительно выбрали так, что я была в полном восторге, тем более что и проблемы с токсикозом как-то рассосались.

Да и с работой, наконец, проблем не стало: с первого января я ушла в декретный отпуск. С сильным опозданием, меня на работе уже с начала декабря все старались выгнать отдыхать — видимо, я там всем уже надоела. Но ведь если не я, то кто их всех пинать-то будет? Однако перед Новым годом я все же решила, что «пора» — и спокойно отдыхала, выходя из дому только чтобы погулять в соседнем парке. В сопровождении одной из сестер и, чаще всего, кого-то их сотрудниц первого отдела.

А пятнадцатого января мне стало не до прогулок…

Глава 4

До роддома я не доехала. То есть «скорая» приехала за мной, когда уже никуда ехать было не надо. Хорошо еще, что милые старушки (ага, я сюда перенеслась, будучи на пять лет старше их… почти на пять) жили и рожали еще в эпоху «до сталинизма» и даже роды друг у друга сами принимали потому что больше некому было, и они сделали все, как надо. То есть это приехавшая врачиха сказала, что сделали все правильно — а затем, увидев «комнату для роженицы», которую мне эти сестры приготовили, сказала, что меня она никуда не повезет потому что даже в больнице Грауэрмана все гораздо паршивее. Правда сама эту комнату впервые вместе с врачихой и увидела, когда «богини победы» меня туда отвезли на каталке: да, они и наличием каталки озаботились!