Оленин, машину!

Из передней части машины выскочил лейтенант, козлёнком проскакал до задней, отворил. Оттуда выбрался тучный, если не сказать толстый, вальяжный и ну очень важный весь из себя полковник. Я сразу догадался: это и есть тот самый Колбасов, колонну которого мы заставили потесниться. Видать, решил взять реванш за нанесённую обиду. Что же это ефрейтор? Не доложил ему, из какого я ведомства?

Полковник посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на Глухаревича. Тот, по сути человек гражданский, никакой опасности не заметил. Он крутил головой, как флюгер, выискивая сюжет для фотографии. Но был прерван Колбасовым:

— Товарищ младший лейтенант! Ко мне! — скомандовал полковник.

Глухаревич удивился, но вылез из машины. Подошёл, взял под козырёк.

— Здравия желаю…

— Это вы приказали затормозить мою колонну? — грубо прервал его старший по званию.

— Да, но вы понимаете…

— Молчать! — пунцовея, вдруг заорал Колбасов. — Отвечать по Уставу!

— Есть отвечать по Уставу! — вытянулся Миха, а я по глазам понял: он и не знает, что там прописано-то. Военного училища не оканчивал, и, повторюсь, человек по натуре сугубо гражданский.

— Так зачем вы задержали колонну? — грозно повторил Колбасов.

Я заметил, как неподалёку стоит ефрейтор и нагло ухмыляется. Мол, говорил я вам: не надо ссориться с товарищем полковником. И за это вам сейчас глаз на жопу натянут, сами виноваты. Мне стало понятно, что так оно, скорее всего, и будет.

— Понимаете, товарищ полковник, — затараторил Миха, опасаясь, что ему опять не дадут договорить. — Я военный корреспондент газеты «Суворовский натиск». У меня редакционное задание для передовицы — начало нашего наступления…

— А у меня интендантский обоз для обеспечения всем необходимым наших передовых частей! — опять рявкнул Колбасов. — Вы хоть понимаете, что ставите под угрозу стратегический замысел нашего фронта?!

«Эк куда хватил, — подумал я саркастично. — Ты ещё скажи, что Миха планы товарища Сталина попутал».

— Да я вас за такое имею право расстрелять на месте! — продолжил истерить полковник.

Уж не знаю, чем бы эта история для нас закончилась. Может, на ефрейтора моё служебное удостоверение и произвело впечатление. Но полковнику Колбасову, видимо, было на это глубоко плевать. Я же не офицер, простой водила. Подумаешь, из СМЕРШ. Так и что? Вот если бы на моём месте был старший по званию…

Рядом заскрипели тормоза, я обернулся и вытянулся, приветствуя своего командира моего, родного, так сказать, 13-го отдельного танкового батальона — майора Арсентия Гавриловича Сухова.

— Оленин? Ты что здесь? Где полковник Грушевой? Тебе ведь было поручено его возить. В чём дело? — нахмурился комбат.

— Разрешите доложить, товарищ командир! — и дальше быстро пересказываю всё, что случилось за последние несколько часов. Что сам Грушевой рванул на танке вперёд, а мне приказано сопровождать военкора «Сталинского натиска».

— Вот только выполнить задание редакции товарищ военкор не сможет, поскольку полковник Колбасов решил отдать его под трибунал! — бодро закончил я.

— Это ещё с какого перепуга? — удивился комбат.

— Мы, чтобы ускориться, задержали его колонну. Всего-то на десять минут.

— Да? И где этот Колбасов?

— Да вон там, — показал я на толстяка, который продолжал распекать несчастного Миху, грозя ему трибуналом и расстрелом как «врагу народа», «предателю священной Родины», «японскому шпиону» и прочая.

Сухов вышел из виллиса, а его водитель — мой дружок Серёга Лопухин задорно подмигнул. Комбат одёрнул гимнастёрку, поправил ремень и кобуру с ТТ, потом неожиданно строевым шагом, словно на полковом плацу, подошёл к Колбасову, встал напротив и отрапортовал, вытянувшись перед ним, как перед ну очень большим начальством.

— Товарищ полковник, разрешите доложить!

Интендант, не ожидавший подобного, приподнял брови и спросил надменно:

— Вы кто такой, майор?

Арсентий Гаврилович вздохнул и расслабился. Привычным жестом достал удостоверение СМЕРШ и сунул под нос Колбасову. Когда у того полезли крошечные свиные глазки на покрывшийся от изумления складками лоб, тихо сказал:

— Это ты у меня сейчас, полковник, пойдёшь под трибунал за невыполнение приказа штаба армии. И уж там мы выясним, кто тут японский шпион.

— Да я… просто они… — залепетал вдруг Колбасов, сдуваясь, как лопнувший шарик, и будто становясь ниже ростом. Наглый ефрейтор, стоя неподалёку, продолжал тянуться с рукой, словно приклеенной к пилотке и даже, кажется, боялся дышать.

— В следующий раз, полковник, когда увидишь надпись СМЕРШ, даже не думай мешать нам работать. Понял меня?! — последнюю фразу Сухов буквально рыкнул в жирную морду интенданта. Тот отшатнулся, но на коротких ногах устоял.

— Так точно… — пролепетал.

Сухов резко развернулся, прыгнул в свой виллис, и его машина запылила дальше.

— Военкор! — окликнул я растерянного Миху, который всё это время не знал, как себя вести. — Поехали скорее! Всё самое интересное пропустишь!

Глухаревич очнулся и побежал ко мне. Я прыгнул на место, завёл движок, и мы погнали дальше за наступающими войсками, которые лавиной катились по китайской стороне. Там, на западе, гремело и полыхало. Насколько мне подсказывала память, впереди был Мишаньский укрепрайон, состоящий из пяти узлов сопротивления. С нашей стороны его атаковали восемь батальонов: три стрелковых, три пулемётных и два артиллерийско-пулемётных. Общий фронт протянулся на 100 км.

Всё-таки случаются такие удивительные совпадения! Я в Рязанском РВВДКУ две курсовые написал на тему советско-японской войны, а точнее — боевых действий 1-го Дальневосточного фронта! И вот теперь сам являюсь их непосредственным участником. Да, кстати, впереди у нас серьёзные препятствия. Японцы хорошо подготовились. Как знали, что после разгрома фашистов за них примемся всерьёз.

Глава 18

— Куда дальше? — спросил я военкора, который, успокоившись, теперь сидел рядом и чему-то улыбался, глядя вперёд.

Вопрос мой сбил Глухаревича с толку. Он повернул ко мне лицо, поднял брови.

— Думал, ты знаешь, — сказал, после чего я едва не ударил по тормозам. Но скорость всё-таки сбавил. Не хватало ещё, не зная броду, сунуться в воду и оказаться в японском тылу.

— Ну, вот же чёрт, — выругался, задумчиво почесав макушку, сдвинув пилотку, а потом пристроив её на место. — Придётся нам догонять майора Сухова. Уж он-то должен быть в курсе, где теперь самая жара.

— Какая ещё жара? — удивился военкор.