Оленин, машину!

Подбежали с военкором к захваченному укреплению. С нами осталось трое связистов, получивших приказ заняться линией, остальные побежали дальше. Миха с интересом начал фотографировать тела убитых врагов, дзот изнутри. Благо, там ещё работало электричество. Гарнизон дзота, на удивление, оказался крошечным. Внутри было трое — видать, пулемётчики, их поубивало брошенной внутрь гранатой. Да ещё примерно шесть или семь лежали снаружи в позах, в которых из застигла старуха с косой.

Аскетичная оказалась внутри обстановка. Вспомнились долговременные укрепления недругов за ленточкой. Обстоятельно всё, с удобствами. Кое-где микроволновки, телевизоры, мини-холодильники; в отхожих местах унитазы даже, заимствованные, видать, из домов местных жителей. А ещё одеяла, подушки, гражданская одежда, чтобы после службы переодеваться. Ну, а тут… как в лучших домах страны восходящего солнца: то есть ни хрена ничего. В углу коробки с патронами и гранатами, консервы, три бидона с водой и вся обстановка.

Миха пофоткал, да и вышел разочарованный. Пока всё, что ему удалось впечатляющего снять — это начало атаки. Остальное так, теперь уже просто эхо войны.

Не сговариваясь, мы поспешили за уходящими линиями пехоты. Впереди снова гремело и грохотало. Очередной то ли дзот, то ли дот. Правда, добираться до него пришлось с приключениями, стараясь ноги не переломать. Я оглядывался вокруг, готовый в любую секунду открыть огонь на поражение, но пока ничего опасного не замечал. Основной удар приняли на себя наступающие батальоны, мы двигались чуть поодаль. Была правда, опасность угодить на мину. Но в этом месте наша арта так старательно всё перепахала, что шансов напороться на осколочный сюрприз почти не было.

Всё же я попросил Миху внимательно глядеть под ноги. Он с полуулыбкой кивнул. «Оттаял», — подумал я. Ну да, всегда так: первые минуты боя самые жуткие, и кажется, что каждая пуля или осколок обязательно в тебя летят. Потом привыкаешь понемногу. Вот и военкор, похоже, адаптироваться начал. Больше за кобуру не хватался, по крайней мере.

Мы быстро прошли этот участок, дальше снова пришлось ползком: впереди опять маячил японский бункер. На этот раз побольше, массивнее. Правда, ему крепко досталось — в нескольких местах виднелись глубокие, сантиметров по 10–20, выбоины в бетоне. Но укрепление выстояло даже после прямых попаданий нашей артиллерии.

«Эх, жаль, что нельзя поддержку с воздуха попросить», — подумал я. Тем более дронов здесь нет, а то можно было бы постараться забросить сверху несколько кумулятивных снарядов. Может, и пробили бы. Но у наступающих батальонов не было ничего особенно тяжёлого.

— Смотри, Лёха! — военкор дёрнул меня за рукав, показывая в сторону. — «Боги войны»!

Я глянул в нужном направлении: там быстро разворачивалась батарея 45-мм орудий. Всего три пушки, да что они смогут против бетонного дота? Разве только всё теми же кумулятивными долбить станут.

— Батарея, осколочно-фугасными, беглый, огонь! — скомандовал лейтенант, стоя на одном колене и глядя вперёд в бинокль.

«Отчаянные ребята», — подумал я. Артиллеристы вывели пушчонки свои на прямой огонь, а ну как японцы накроют их? Да и зачем осколочно-фугасные? Тут бронебойные нужны. Но у «богов войны», видать, был свой замысел. Я понял его вскоре, когда посмотрел, куда шлют снаряды: они своим огнём отсекли группу японской пехоты, которая быстро двигалась в сторону бункера. Видать, то был резерв, решили закрепиться понадёжнее.

Наши «сорокопятки» своим плотным, частым огнём сначала отсекли японцев от цели, потом рассеяли, когда несколько взрывов раздалось прямо в их густой толпе. И чего они так двигались? Могли бы короткими перебежками, а эти, как на параде. Разметало их знатно, больше к доту никто не спешил.

Закончив свои дела, батарея быстро свернулась — бойцы потащили её назад. Вовремя: спустя пару минут их старую позицию накрыло минами. Японцы мстили минут десять. Всё перерыли на том месте, а толку-то? Разве пустые гильзы да несколько ящиков раскидали на куски.

Но дот, даже лишившись подмоги, не сдавался.

Глава 20

Тишина после миномётного обстрела казалась неестественной. Что случилось с японскими пулемётчиками? Разом решили ленты заменить? Вряд ли. Скорее, просто выжидают, когда наши снова в атаку пойдут, чтобы нанести урон побольше.

Я посмотрел на Миху — его лицо побледнело, но в глазах горел огонёк. Военкору было страшно, но он оставался рядом, не отходил ни на шаг. Изредка делал снимки, замечая что-нибудь, на его взгляд, интересное. Мне тут было скучно. Насмотрелся подобного на войне.

— Лёха, кажется, мы тут застряли, — пробормотал он, переведя взгляд на дот.

Я кивнул, не находя, что сказать. Дот оставался неприступным, и наши «сорокопятки» сделали всё, что могли, но этого было явно недостаточно. Япония умела строить укрепления, и этот дот, казалось, был вырезан из скалы. Да и зачем кому-то понадобилось его пытаться расстрелять из пушек? Ну, хотя бы миномёты больше не долбили.

— Нужно пробиваться дальше, — сказал я. — Они скоро поймут, что мы здесь, и тогда нам не поздоровится.

— Чего это? — удивился Миха.

— Потому что ты крупный лось и постоянно маячишь на ровном месте, сверкая объективом, — усмехнулся я.

Военкор тут же сел на корточки.

Как по заказу, из-за дота вылетела мина. Мы успели пригнуться, когда она пролетела над нашими головами и взорвалась неподалёку, вздымая облако земли и осколков. Но не это заставило меня замереть. Вспышка показала тёмные силуэты, двигавшиеся из леса справа — японцы. Вот же зараза! Мы оказались в ловушке: видимо, у врага в лесочке неподалёку оказался выход из тоннеля. По нему он и решил провести отряд, чтобы ударить нашим в тыл. Ну, а тут мы с военкором, как два тополя на Плющихе!

— Миха! — я схватил его за руку, заставляя оглянуться. — Ложись!

Мы оба рухнули на землю, как раз вовремя, чтобы избежать шквала пуль, который пронёсся над нами. Я поднял голову и увидел, как японская пехота приближается, изогнувшись змеиным строем, словно пытаясь обойти нас. Их было не меньше роты, и они явно знали, что делать.

— Нужно отступать! — закричал я, но военкор уже это понял. Он резво достал из кобуры пистолет и начал шмалять. Только огонь вёл неприцельно, а просто в сторону, где показались японцы.

Мои пальцы сжали ППС. Устроившись поудобнее, я тоже открыл огонь, посылая короткие, в два-три патрона очереди по приближающимся врагам. Пули впивались в землю, срывая куски земли и камней. Японцы ответили плотным огнём, и нам приходилось некоторое время прятаться за единственным доступным укрытием — склоном воронки, в которую забрались перед обстрелом. Враг, как и прежде, не жалел боеприпасов.

— Мы их не остановим! — нервно проговорил Миха, когда грохот перестрелки чуть затих.

— Мы должны их задержать! — отозвался я, оглядываясь в поисках выхода.