Оливия Киттеридж

— Понятия не имею.

— Апельсиновый, лапочка. — И Теодор расплакался. Энн бросила на Оливию неуверенный взгляд. — Я собиралась попросить вас проводить его в школу, тут всего один квартал…

— Нет! — рыдал Теодор. — Я не хочу, чтобы она провожала меня в школу…

Заткнись к чертовой матери, подумала Оливия. Крис был прав — ты просто маленький кусок дерьма.

А Энн попросила:

— Теодор, ну пожа-а-алуйста, не плачь!

Оливия толчком отодвинула назад свой стул.

— А что, если я выведу Догфейса погулять в парке?

— А вы не против его говёшки в пакет собирать?

— Нет. Совершенно определенно — не против. Поскольку сама на одну наступила.

Если честно, она немножко побаивалась прогулки с собакой, но пес оказался хорошим парнем. Он спокойно сидел, пока они ждали, чтобы зажегся зеленый свет. Оливия провела его мимо столиков для пикника и мимо огромных мусорных баков, доверху заполненных остатками еды и газетами, и фольгой с остатками соуса от барбекю; пес все же натягивал поводок в том направлении, однако, когда они вышли на лужок, она спустила его с поводка — Энн говорила ей, что это можно сделать. «Только оставайся поблизости», — сказала она псу. Он принялся обнюхивать все вокруг, даже не думая убегать.

Оливия обратила внимание на человека, пристально за ней наблюдавшего. Он был молод и одет в кожаную куртку, хотя погода установилась теплая и надевать кожаную куртку не требовалось. Он стоял у ствола огромного дуба и звал свою собаку — короткошерстную белую собаку с острым розовым носом. Молодой человек медленно двинулся к Оливии. Наконец приблизившись, он спросил:

— Вы — Оливия?

Ее лицу стало жарко.

— Оливия? Какая? — спросила она.

— Мать Кристофера. Энн говорила, вы приедете погостить.

— Ясно, — сказала Оливия, сунув руку в карман и нащупывая темные очки. — Ну вот она я.

Она надела очки и отвернулась посмотреть, где Догфейс.

— Вы у них в доме остановились? — после паузы спросил молодой человек, а Оливия подумала, что вообще-то это вовсе не его дело.

— Да, — ответила она. — Подвал у них очень симпатичный.

— Ваш сын засунул вас в подвал? — спросил человек, и Оливия с неприязнью подумала, что это уж совсем нехорошо с его стороны.

— Это очень приятный подвал, — сказала Оливия. — Он меня вполне устраивает.

Она глядела прямо перед собой, но чувствовала, что он на нее смотрит. Ей хотелось спросить: «Вы что, никогда раньше старух не видели?»

Оливия смотрела, как пес ее сына нюхает под хвостом у пробегающего мимо золотистого ретривера, чья молодая, пышногрудая хозяйка держала в одной руке железную кружку, а в другой — поводок.

— В некоторых из этих старых особняков в подвалах водятся крысы и мыши, — сказал ее собеседник.

— Никаких крыс, — заверила его Оливия, — очень милый паук-косиног прошагал мимо. Ничуть меня не побеспокоил.

— Должно быть, практика у вашего сына идет вполне успешно. Сейчас эти дома стоят целое состояние.

Оливия не ответила. То, что он посмел это сказать, было слишком вульгарно.

— Бланш! — позвал молодой человек, отправившись за своей собакой. — Бланш! Ко мне, сейчас же!

Бланш не проявляла ни малейшего намерения выполнить приказ. Оливия увидела, что Бланш нашла старого, подохшего голубя, и тут ее хозяин просто обезумел от ярости.

— Бланш, фу! — кричал он. — Бланш, брось это!

Из длинной пасти собаки свисала кровавая гадость, и Бланш рванулась прочь от приближавшегося к ней хозяина.

— Господи Иисусе! — воскликнула пышногрудая владелица золотистого ретривера, так как окровавленные внутренности голубя, выскользнув из пасти Бланш, оказались прямо перед ней.

— «Хвала Господу!» — раздалось откуда-то с дуба.

Оливия подозвала Догфейса, прищелкнула поводок к его ошейнику, повернулась и направилась домой. Перед тем как подойти к дому, она оглянулась и увидела, что молодой человек переходит улицу с Бланш на поводке и попугаем на плече. Странное чувство потери ориентации вдруг овладело Оливией. Так это и есть жилец Кристофера? Эта претенциозная кожаная куртка, эта манера поведения — агрессивно-недружелюбная, с точки зрения Оливии. Отпирая зарешеченную входную дверь, Оливия чувствовала себя так, будто в восемь часов утра участвовала в небольшом боестолкновении. Она подумала, что ее сыну не следует жить в этом городе. Он не боец.

Кухня была пуста. Наверху в душе шумела вода. Оливия тяжело опустилась в деревянное кресло. Когда-то она знала имя каждого из шестерых. Сейчас она не помнила ничего, только имя жены — Роза, и девочки — кажется, Андреа? Шон, вполне вероятно, мог быть одним из самых младших. Но сколько тысяч Шонов О'Кейси бродит вокруг, и какое это на самом деле имеет значение? Словно вспоминая что-то вдруг услышанное о каком-то дальнем родственнике, Оливия сидела в темной кухне и вспоминала о той женщине — о себе, — как она думала, что если бросит Генри и уйдет к Джиму, то будет готова сделать все что угодно для его детей — такой огромной казалась ее любовь к нему.

— Кристофер, — сказала она. Он вошел на кухню с мокрой головой, но уже одетый для работы. — Мне кажется, я встретила твоего жильца в парке. Я не знала, что у него, кроме религиозного попугая, еще и собака есть.

Крис кивнул и стал пить кофе из кружки, стоя у раковины.

— Он мне ни капельки не понравился.

Кристофер поднял одну бровь:

— Какой сюрприз!

— Он показался мне ни капельки не приятным. Я предполагала, что истинные христиане считаются приятными людьми.

Ее сын отвернулся — поставить кружку в раковину.

— Если бы у меня хватило энергии, я бы рассмеялся, но Эннабел опять сегодня не спала, и я устал.

— Кристофер, а что там за история с матерью Энн?

Он вытер кухонным полотенцем стойку — одним широким взмахом и ответил:

— Она алкоголичка.

— Ох, боже милостивый!

— Ага. С ней просто беда. А ее отец, теперь покойный, — хвала Господу, как сказал бы попугай, — служил в армии. Заставлял их каждое утро отжиматься от пола на руках.

— Отжиматься от пола на руках? Ну, я вижу, у вас обоих оказалось много общего.

— Что ты имеешь в виду?

Оливии показалось, что лицо сына чуть порозовело.

— Я просто иронизирую. Представь, как твой отец заставляет тебя отжиматься от пола на руках.

То, что он не нашел нужным ей ответить, несколько выбило Оливию из колеи.

— Твой жилец интересовался, как это ты смог позволить себе купить такой дом, — сказала она.

Он сердито нахмурился, снова став хорошо знакомым ей Крисом.