Оливия Киттеридж

— Не вижу ничего дурного в том, что мы живем здесь, — возразила Винни.

Джули улыбнулась:

— Мамочкина дочка.

— Ничего подобного.

— Ох, Винни, — вздохнула Джули. Но сейчас она, прищурившись, рассматривала свой мизинец, а потом снова отвинтила крышечку флакона с лаком. — Знаешь, что миссис Киттеридж сказала нам как-то на уроке? — спросила она.

Винни ждала.

— Я всегда вспоминаю, как она однажды сказала: «Не пугайтесь своей жажды. Если вы испугаетесь своей жажды, вы станете такими же простофилями, как все остальные». — Винни ждала, глядя, как Джули снова накладывает идеальный розовый лак на ноготь мизинца. — Никто тогда не понял, что она имела в виду, — призналась Джули, подняв вверх мизинец и разглядывая ноготь.

— Так что же она имела в виду? — спросила Винни.

— Так в том-то и дело. Сначала, мне кажется, почти все решили, что она имеет в виду воду или что-то вроде того. Ну, я хочу сказать, мы ведь были всего-навсего семиклашки — извини, Дудль, — однако со временем, мне думается, я стала лучше понимать ее слова.

— Она математику преподает, — объяснила Винни.

— Я это знаю, глупышка. Но она произносила такие необыкновенные вещи очень значительно, с силой. Отчасти поэтому ребята ее побаивались. Ты не должна ее бояться, если она все еще останется преподавать в будущем году.

— Да я уже… Я уже ее боюсь.

Джули искоса взглянула на сестру:

— У тебя под носом вещи пострашнее творятся, прямо тут, в этом доме.

Винни нахмурилась и ударила кулаком по подушке, лежавшей рядом с ней на кровати.

— Ну, Винни, иди ко мне! — позвала Джули, протянув к ней руки. Винни не двинулась с места. — Ох, бедненькая моя Винни-Дудль, — сказала Джули и подвинулась на кровати поближе к сидевшей в ногах сестре; она неловко обвила ее руками, оттопырив кисти, чтобы не смазать лак. Потом поцеловала Винни в висок и разжала руки.

Утром Анита появилась с опухшими глазами, будто долгий сон ее истощил. Но она отпила кофе из чашки и весело сказала:

— Уф! Ну и поспала же я!

— Я не хочу сегодня идти в церковь, — заявила Джули. — Я пока еще не готова к тому, как все на меня станут смотреть.

Винни боялась, что по этому поводу может возникнуть ссора, но ссора не возникла.

— Ладно, — сказала Анита после минутного раздумья. — Хорошо, солнышко. Только не сиди без дела, не слоняйся по дому повесив нос, пока нас нет.

Джули нагромоздила грязную посуду в раковину и ответила:

— Обещаю.

В прихожей Джим сказал Винни:

— Винни-Дудль-букашка, обними папашку!

Однако Винни проскользнула мимо него, просто погладив его по протянутой к ней руке, и пошла к себе переодеться для церкви. Она сидела в церкви, а ее платье липло к скамье. Стоял жаркий летний день, все окна церкви были открыты, но не чувствовалось ни малейшего ветерка. В окно Винни увидела несколько темных облаков. Рядом с ней сидел Джим, и она слышала, как бурчит у него в животе. Он взглянул на дочь и подмигнул ей, но Винни снова стала смотреть в окно. Она думала о том, что проскользнула мимо отца, когда он попросил ее обнять его. Что не раз видела, как мама поступала с ним точно так же, только иногда Анита гладила его по плечу и чмокала воздух у его щеки. Наверно, Джули права — она действительно мамочкина дочка, и вполне возможно, она, Винни, окажется похожей на Аниту, на ту, что с улыбкой может проскользнуть мимо человека; вполне возможно, она вырастет и станет стрелять в людей из ружья на въездной аллее.

Винни устало поднялась со скамьи — петь псалом. Мама протянула руку и расправила сзади складку на платье дочери.

У себя на подушке Винни обнаружила сложенную записку: «ПОЖАЛУЙСТА, убеди их, что я пошла прогуляться. Я иду к магазину Муди — хочу успеть на автобус. От этого зависит вся моя жизнь. Я люблю тебя, Дудль, правда».

В плечах, в руках, в пальцах Винни вдруг ощутила горячие покалывания, кололо даже подбородок и нос.

— Виннифрид, — услышала она голос матери, — иди-ка почисть картошку, будь добра!

Автобус в Бостон останавливается у магазина Муди в одиннадцать тридцать; Джули должна быть еще там — наверно, старается не попадаться никому на глаза, может, сидит на траве за магазином. Они могут поехать на машине и ее забрать. Она станет плакать, будет страшная ссора, кому-то придется дать ей таблетку, но они все еще могли бы успеть это сделать. Она пока еще здесь.

— Виннифрид! — снова позвала Анита.

Винни сняла воскресное платье, развязала «конский хвост», чтобы волосы падали ей на лицо.

— Ты в порядке? — спросила мама.

— У меня голова болит.

Винни нагнулась и достала несколько картофелин из коробки в нижнем ящике буфета.

— Просто твой желудок требует кормежки, — сказала мама. — А где твоя сестра? Я-то надеялась, что она займется картошкой. — Анита уложила воскресный стейк на бройлерную сковородку.

Винни вымыла картошку и принялась ее чистить. Наполнила водой кастрюлю и стала резать картофелины; они шлепались в воду. Вини посмотрела на часы над плитой.

— Так где же она? — спросила Анита.

— Пошла прогуляться, я думаю, — ответила Винни.

— Но мы же есть собираемся, — сказала мама, и тут Винни чуть не расплакалась.

Дядя Кайл как-то рассказывал историю о том, как он ехал в поезде и поезд задавил девочку-подростка. Дядя сказал, он не может забыть, как сидел в поезде и глядел в окно, пока все они ждали полицию, а он думал о родителях этой девочки, которые оставались дома, смотрели телевизор или мыли посуду и даже не знали, что их дочь погибла, а он сидел в этом поезде и знал.

— Пойду поищу ее, — сказала Винни. Она ополоснула и вытерла руки.

Анита взглянула на часы и перевернула стейк.

— Ты просто покричи ей, — сказала она. — У леса, за домом.

Винни открыла дверь черного хода и вышла из дому. Наплывали тучи. В воздухе похолодало и запахло океаном. На заднее крыльцо вышел отец.

— Садимся есть, Винни. — Винни подергала куст восковницы за листья. — Ты кажешься такой одинокой тут, за домом, — сказал Джим.

На кухне зазвонил телефон. Отец вошел в дом, и Винни последовала за ним, но осталась наблюдать из прихожей.

— Да. Привет, Кайл, — сказала в трубку мама.

Ближе к вечеру пошел дождь. В доме потемнело, дождь барабанил по крыше и в стекла большого окна в гостиной. Винни сидела в кресле, глядя на океан, взбаламученный и серый. Дядя Кайл днем ходил в магазин Муди за газетой и увидел в автобусе Джули, сидящую почти в самом конце салона, как раз когда автобус отходил от остановки. Анита бросилась в комнату девочек, разрывая все, что попадалось ей под руку. Дорожная сумка Джули исчезла, как и большая часть ее белья, и ее косметика тоже исчезла. Анита нашла записку, которую Джули оставила сестре.