Он, Ясон

Аннет не хотелось говорить правду, но сил придумывать изящную легенду тем более не было.

– Оказалось, Марта действительно одаренная особа... во всех смыслах. Мой муж ее тоже высоко оценил.

Графиня была достаточно умной и проницательной, чтобы понять, к чему клонит Аннет.

– Да, так бывает...
– после неловкой паузы признала она, сводя брови.
– Мужчинам свойственна некоторая... хм... легкомысленность!

Аннет от обиды распахнула глаза и с гневом воззрилась на мать.

– Как ты можешь так спокойно говорить?!

– возмущенно вопросила она и осеклась, поймав печальный взгляд родительницы. Только теперь девушка припомнила, что мать в молодости пережила похожую историю... только не с камеристкой, а с гувернанткой.

– А что мне остается?
– резонно возразила собеседница, не подозревая о крамольных мыслях чересчур догадливой дочери.
– Он твой муж, характер его не изменишь. Его отец в молодые годы славился многочисленными романами. Собственно, потому Мариус и появился на свет! Он-то бастард.

– Помню, - сухо сказала Аннет, которая на самом деле благополучно забыла злосчастное происхождение собственного супруга. Напоминание матери неприятно кольнуло ее.
– Но мне-то что делать? Терпеть?

– Для начала - всегда выглядеть безупречно! А для этого нанять хорошую камеристку... и не очень красивую, - тут женщина не смогла сдержать легкий смешок.

Аннет не ответила на улыбку, но и спорить не стала. Ее мать, кажется, искренне полагала, будто внешний лоск решает большинство проблем! Какой смысл пытаться объяснить, что их с Мариусом отношения слишком запутанные, и одной ухоженностью ничего не изменишь? Пусть верит в лучшее...

Так в доме графа де Либон - младшего появилась камеристка по имени Надин. Опытная, немолодая... очень несимпатичная.

* * *

В этот же день Мариус тоже имел беседу с родителем - правда, с отцом, с которым условился поужинать.

– А где твоя очаровательная супруга?
– весело спросила мачеха во время трапезы.
– Почему ты пришел один?

– Аннет нездоровится, - вполне искренне ответил Мариус, не став добавлять, что является одной из причин ее недомогания.

После обильного застолья отец и сын скрылись в кабинете, и Адриан без лишних слов приступил к делу.

– Итак, хочу сразу подчеркнуть, что недоволен твоим безобразным поведением на том вечере.

Мариус, знавший, что ожидается головомойка, успел морально подготовиться и придумать систему защиты... и, в конце концов, пришел к справедливому выводу, что совершенно зря боится своего отца. Он давным-давно взрослый и самостоятельный, знает, как ему жить!

– Кто бы говорил!
– с неприкрытым сарказмом воскликнул парень, вальяжно откинувшись в кресле.
– Ты ведь и сам в молодости вел довольно бурную личную жизнь...

Адриан побледнел и выпрямился. В глазах его загорелся недобрый огонек.

– Ты забываешься, сын...
– негромко заметил граф, не теряя самообладания.

– А разве я неправ?
– нахально возразил Мариус, шокированный собственной дерзостью. Никогда еще он не позволял себе подобных вольностей в отношениях с отцом... но ведь надо когда-то начинать?

Адриан, кажется, придерживался иного мнения.

– Я всегда знал, когда можно вести себя легкомысленно, а когда - категорически нельзя! Это был вечер, посвященный вашей семье, а ты оказывал знаки внимания другой женщине! Это просто невежливо. Даже хуже - недостойно и мелочно!

Мариус насупился, в глубине души он признавал правоту отца и справедливость его упреков... но сдаваться не спешил.

– Ты не знаешь всей предыстории, отец!
– горячо сказал парень.
– У моего поступка есть объяснение.

– Так расскажи мне всё. Я слушаю.

Рассказать о пережитом унижении, о том, как невинная простушка обвела вокруг пальца мужа-ловеласа (каковым Мариус себя искренне считал)? Ну уж нет!

– Это слишком личное, - сказал парень вслух.
– Есть вещи, которые нельзя говорить никому...

С этим его отец поспорить не мог.

– Что ж, дело твое, - произнес он, пожимая плечами.
– Ты действительно взрослый человек. Жаль, я не сумел воспитать тебя, как следовало.

Адриан говорил устало, с тенью безнадежности в голосе, и в этот миг показался Мариусу почти стариком. Парень впервые увидел в своем могущественном отце человека преклонных лет... почему-то подобное открытие, пускай и очевидное, уязвило его, даже напугало. Адриан де Либон - стар? Такое на самом деле возможно?

– Когда у меня родится сын, все изменится, - уверенно заявил Мариус, отогнав неприятные мысли о старости родителя.
– Наследник - это важно.

Адриан посмотрел на него с жалостью.

– Поверь, Мариус, сын ничего не изменит... теперь я понимаю это. Не знаю, что должно произойти, чтобы ты стал другим!

Мариус тоже не знал... и, в общем-то, не стремился узнать.

* * *

К тому моменту, когда ребенок должен был появиться на свет, Аннет так утомило собственное состояние, так надоели постоянные перепады настроения и показное равнодушие Мариуса, что она почти хотела умереть родами. Желание было безотчетным, девушка не вполне его сознавала - просто понимала, что устала, устала от всего на свете... устала жить! У нее не осталось никаких желаний, никаких надежд, и она не строила планов на будущее. И если поначалу ей становилось не по себе, когда кто-то упоминал о той или иной женщине, не пережившей роды, то теперь подобный исход представлялся в чем-то привлекательным. Если она умрет, Мариус пожалеет о своем безразличии, о жестокости, которую обратил на беременную жену! Да, да... так и будет... пусть так будет!

Роды начались в срок и протекали мучительно. Аннет казалось, что она уже умерла и попала в ад, наказанная за свое вранье, за неумение быть хорошей женой. Окружающий мир потерял четкость, мелькавшие вокруг лица были неузнаваемы... а сама роженица молила лишь о прекращении пыток, иногда выражая эту просьбу отчаянным криком. Больно, больно, почему так больно?!

Девушка не знала, сколько прошло времени: час, день, неделя... по ощущениям - целая вечность. Но вот все прекратилось, и комнату огласил звонкий детский плач.