Она моя зависимость

Почти десять вечера.

На улице, один из «пиджаков» показывает удостоверения.

Возможно, это как-то связано с отцом. Мало ли о чем и с кем договаривался Андрей. Может быть, нам нужно дать какие-то дополнительные показания? Или же из-за нападения грозит опасность? В таком ключе думать не хочется. Но всякое может быть.

Куда нас везут, понятия не имею. По идее в полицию.

Но когда вместо отделения мы оказываемся у городской больницы, становится не по себе.

На крыльце к маме подходит человек в синем кителе, что-то негромко говорит ей на ухо. Хочу сделать шаг, чтобы тоже послушать, но прирастаю к земле. Телефон, что я все это время сжимала в ладонях, оживает.

Андрей.

Свайпаю по экрану ледяными пальцами и отхожу в сторону.

– Как ты? По телевизору ничего не сказали, в интернете тоже тишина. Я так переживала, – тараторю, снова давая волю чувствам. Слезы давно исполосовали щеки.

– Со мной все нормально. К вам уже приходили?

– Да, мы в больницу приехали, нам ничего толком не сказали…

Мою фразу обрывает мамин надрывный вой. Она падает на землю и бьет себя в грудь. Мне становится дико страшно.

– Я перезвоню, – бормочу в трубку и кидаюсь к ней. Опускаюсь рядом, упираясь коленями в бетонные плиты, которыми устлано крыльцо. – Мам? Что с тобой? Что происходит? – верчу головой в поисках объяснений.

Офицер поджимает губы и помогает мне поставить маму на ноги.

– Есения Альбертовна, ваши сестры…

– Он их убил! – снова кричит мама, зажимая рот ладонью.

– Что?

– Девочки вместе с подружкой стояли на остановке. Водитель не справился с управлением. Сильно превышал скорость. Машина слетела с дороги прямо в остановку.

– Они мертвы? – я спрашиваю это настолько спокойным тоном, что начинаю бояться сама себя.

– Нет. Подруга в реанимации. А ваши девочки в палате.

– Того, кто был за рулем, нашли?

Офицер смотрит куда-то поверх моей головы и кивает.

– Да, нашли.

Оборачиваюсь и вижу Андрея. Его машина стоит в паре метров, но я даже не услышала, как он приехал.

– Есь, нужно поговорить.

Панкратов сжимает мою руку, а я только сейчас соображаю: откуда он мог знать, что к нам пришла полиция?

Тело обдает холодом. Разгадка лежит на поверхности и совершенно мне не нравится.

13

Андрей.

– Ты должен с ней поговорить, – отец крутит в руках уже пустой бокал и снова тянется за бутылкой.

В его кабинете душно. Оттягиваю ворот рубашки и расстегиваю несколько верхних пуговиц.

– Ты понимаешь, о чем меня просишь?

Растираю плечо. Оно ноет от удара. Отцовский водитель резко дал по тормозам во время выстрелов, и я прилично впечатался в спинку переднего кресла.

– Понимаю. И, можно сказать, настаиваю. Это и в твоих интересах тоже. Я хочу решить этот вопрос тихо и очень надеюсь, что мирно. Семья подружки приняла наше предложение. Лукин отзвонился буквально только что. Завтра они уедут из города.

– Так просто?

– Девочку тетка воспитывала. Родители давно умерли.

– Откуда он вообще взял машину? – кошусь на телефон и лишь сейчас соображаю, что так его и не включил.

Стоит экрану засветиться, всплывает несколько оповещений о пропущенных звонках.

Еська.

От одного только имени по телу расползается неприятный холодок. То, о чем просит меня отец, полнейший треш. Но самое главное – я абсолютно не знаю, как мне поступить.

– Охрана его упустила. Видимо, у кого-то из дружков одолжил.

Папа сжимает пальцами переносицу и устало смотрит перед собой.

– Врачи говорят, что травмы серьезные. Не пристегнут был, его через лобовое выбросило.

– Под кайфом?

– Результат анализа еще не пришел, но, думаю, да.

– Идиот, – рывком поднимаюсь с кресла. Пересекаю кабинет в несколько широких шагов, замирая у окна. – Я не знаю. Не могу тебе ничего обещать.

– Подумай о матери. Если Славика посадят, она не переживет.

– Ты, когда со своими девками кувыркаешься, тоже в первую очередь о ней думаешь?

– Не надо, Андрей. Давай без пустых разговоров.

– Кто в нас стрелял? – этот вопрос крутится в моей голове еще с обеда, но из-за всей происходящей суматохи задаю я его только сейчас.

– Нас запугивали. Убить задачи не стояло. С этими людьми уже разбираются. Последние месяцы мы с Царевым тоже не сидели сложа руки.

– Ты знал о покушении? Это те люди, что присылали угрозы?

– Знал. Прости, что не предупредил. Но так было нужно. В конечном счете большую часть работы мы хотим сделать по закону.

– Смешно звучит, не находишь?

– Поговори с Есей. Никто кроме тебя в этой ситуации не разберется.

То, что никто не разберется, он лукавит. Я знаю его методы. Он может просто их запугать, выжить из города или… Представить страшно эти «или».

Сейчас он дает мне возможность урегулировать ситуацию мирным путем.

А передо мной стоит выбор. Самый сложный выбор.

– Я тебя понял, – киваю и выхожу из кабинета.

Спустившись во двор, долго сижу в машине. Палец завис над экраном с иконкой Еськиного номера. Нажать не решаюсь. Думаю, что сказать. Уже представляю ее реакцию, точно зная, что она будет негативной. И это понятно.

В ее глазах я буду тварью, как и вся моя семья.

Но и не сделать этого тоже не могу. Ситуация критичная, и отец не станет мелочиться. Сейчас он дал мне шанс на то, чтобы оградить Есину семью от неприятностей.

Если не выйдет, то я автоматически лишусь права голоса. Он поступит так, как считает нужным – проедется по ним катком.

До больницы доезжаю быстро. По дороге все же решаюсь ей позвонить, но разговор резко обрывается.

Выхожу из машины. Уши закладывает от громких криков. Плач ее матери неприятно скребет в области груди. Мышца на лице дергается, но я уверенно делаю очередной шаг.

Сжимаю Есину ладонь.

Прошу о разговоре, замечая, как в ее глазах начинает плескаться понимание. Она мечется, отказываясь верить в происходящее, хотя уже знает, зачем я приехал.

Лидию Денисовну уводят в палату, ставят укол успокоительного.

Врач бегло рассказывает, что в целом с девочками все в порядке, жить будут. Но у одной из них были проблемы со здоровьем, которые еще не давали о себе знать. Что-то с почками. Возможно, потребуется операция.

Еся сглатывает и растерянно проводит ладонями по лицу. Я все это время нахожусь рядом.