Она наблюдала за Армагеддоном

Анкэль хотел что-то крикнуть, но сил хватило лишь на то, чтобы приблизиться к раненому другу - мужчина никак не мог оправиться от полученной психологической травмы. Отец Анни мог лишь беспомощно наблюдать за тем как люди, которым он когда-то доверял и которые теперь хладнокровно бросали его на верную гибель. Григорий, никогда прежде не испытывающий физическую боль так внезапно, прислонился к ногам соратника, инстинктивно ища защиты.

Все их разногласия забылись, когда плотная дверь закрылась и с новой силой завопила сирена, оповещая персонал о необходимости срочной эвакуации. Но все это меркло и бледнело по сравнению с тем фактом, что Юджин по приказу Мориса выпустил Титанов. Двадцать три опытных образца, полностью утратившие человеческий разум, но знающие как убивать, вышли на охоту за человеческой плотью, и первыми в их списке были их создатели.

– Вот, значит, как выглядит месть, - пробормотал Йегер, даже не смотря в сторону чудовищ. Казалось, его интересовала только собственная рука, на которой загадочно дымилось место ранения - ускоренная регенерация была еще одним положительным открытием и предметом гордости Григория.

– Нет уж, я так это все не оставлю!
– отозвался Анкэль и, быстро набрав номер Симона, произнес одну лишь фразу: - Сделай все что угодно, но уведи мою дочь из опасной зоны.

В ответ прозвучали короткие гудки - верный Шмидт никогда не задавал лишних вопросов.

А профессору оставалось только скинуть с себя привычный белый халат и встать в боевую стойку, как бы показывая заметившему его гиганту, что без борьбы он не сдастся.

– Только стены окончательно не разрушь, - попросил второй генетик и закрыл глаза, тем самым спасаясь от ослепляющего золотистого света - верного спутника перевоплощения нового типа Титанов. Анкэль рвался в бой, чтобы искупить содеянную ошибку, но на душе все равно было неспокойно. Казалось, что ничего уже не станет прежним, что это начало конца…

========== Глава 5. Руины жизни. ==========

«Мир изменился в тот день безвозвратно. Бесчисленные смерти, кровь, разрушения, назревающая война. Господи, я даже не представлял, что видеть, как рушится все, что ты так старательно создавал все эти годы, настолько больно. Но у меня нет времени даже чтобы оплакать эту потерю. Я верю сейчас, и надеюсь, что буду верить до последнего вздоха, что это не конец. Еще не поздно все исправить - я буду биться за нее, постараюсь победить, пусть даже и ценой собственной жизни…»

– «Ценой собственной жизни?» - Анни со вздохом оторвала взгляд от толстой тетрадки, листки которой были плотно исписаны мелким неразборчивым почерком.
– Хреновый это мир, если, чтобы его спасти, нужна всего одна жизнь.

– А, по-твоему, справедливо, что за мою ошибку должны заплатить другие?
– Григорий Йегер, хозяин дневника, отложил в сторону очередную ампулу с вакциной от столбняка - даже ее сейчас не хватало - и подошел к девочке. Сел рядом, чудь приобняв осунувшимися руками ее плечи, и серьезно сказал: - Тут дело не в том, сколько человек погибнет в этой страшной войне, а в том, смогут ли выжившие приспособиться к изменившемуся миру, - в глазах мужчины была только всеобъемлющая грусть.
– А что до меня, да и твоего отца тоже,то наши жизни уже не стоят ничего. Мы позор, раковая клетка на теле нашей расы, ничтожества, возомнившие себя богами…

– Я вас не понимаю, - вновь вздохнула Аня, хотя сердцем чувствовала все то, что хотел сказать старинный друг отца.

Они проиграли. Проиграли самой природе, заключившей союз со слепой человеческой алчностью и скрытой жаждой крови.

Вот уже полгода прошло после того злополучного, если такое вообще можно так назвать, происшествия в главной лаборатории проекта «Ковчег». В тот день мир наконец-то узнал, чем на самом деле занимались ученые-генетики: изучали и создавали новые формы жизни - титанов. Это вызвало невообразимый диссонанс в общественности. Религиозные фанатики, борцы за права человека, политические ячейки, да и простые граждане превратились из мирных, немного равнодушных воздыхателей, которые прежде чуть ли не боготворили Йегера и Леонхарда, в озверевших монстров, готовых в любой момент вцепиться в горло бывшим кумирам.

«Хорошо, что только фигурально», - шутил Анкэль, когда его пришли арестовывать спецслужбы.

Но почему-то никто не засмеялся. Ученых-экспериментаторов, которых и за людей-то уже не считали, заковали в тяжелые кандалы и увезли в неизвестном направлении сразу же после их возвращения в нормальную форму. А Симона, только чудом выбравшегося из этого подземного Ада, чуть не расстреляли на месте - решили, что он тварь, выведенная в лаборатории. То, что у мужчины на руках ослабевшая от испуга девочка, мало волновало встревоженных военных. Их судить тоже было нельзя - мир людей начал рушиться на их глазах.

А потом потянулись долгие, неприятные дни заточения. Допросы, скудная еда, короткий сон, и снова все заново. Ни связи с внешним миром, ни солнечного света, ни надежды. Только ужасные видения недавнего прошлого, которые просто не могли быть реальностью, остались выжившим.

В такие дни, когда надзиратели уходили по своим делам, не желая оставаться рядом с аномальными людьми, Анни спала еще хуже, чем обычно. Ее мучили кошмары полные непропорциональных людей, поедающих себе подобных и так напоминающих своим ревом тех, что привиделись ей на дне шахты лифта. Но все чаще молодой Леонхард мерещились звуки выстрелов, лязг метала и грохот разрывающихся бомб, хотя Аня никогда его в живую не слышала. Только в фильмах о войне, о возможности повторения которой мало кто задумывается в наши дни.

Почти месяц она и верный Симон, не пожелавший оставить подопечную ни на миг, пробыли в застенках спецслужб, но так и не узнали, в чем их обвиняют. Шмидт был через чур разговорчив, постоянно старался развеселить названую сестренку, но Анни видела, как мрачнеет его красивое мужественное лицо после каждого нового допроса. Солдат старел на глазах, превращаясь из надежного телохранителя в мрачного воина, в голове которого зрела ненависть ко всему, что происходит снаружи. Серые глаза постепенно наливались злостью к глупым воякам, стерегущих их, а кулаки сжимались от слепого негодования.

Люди, которым он верил безразмерно, оказались предателями всего человечества - проводили эксперименты на его товарищах по службе, лгали в лицо окружающим. Все необъяснимые события, произошедшие за последние полгода в лаборатории, пронеслись перед глазами мужчины, без труда сложившего из них нужную последовательность.

«Марло, Грей, Колин - неужели вы все стали жертвами «во благо науки», неужели превратились в монстров?» - раз за разом повторял себе Симон, нежно поглаживая голову спящей Анни. И, казалось бы, он ее ненавидеть должен, как дочь источника всех бед, но не мог. Даже сама мысль об этом, произнесенная однажды одним из допрашивающих его офицеров вслух, показалась Шмидту дикой. Это же его Аня, маленькая наивная Аня, ничего не знающая о деятельности своего отца.

Но это было дело минувших дней. Все изменилось очень внезапно, как потом часто происходило в жизни Анни Леонхард. Примерно на шестую неделю их заточения, двери камеры распахнулись, разрушаю ненавистную для будущей титанши тьму и впуская в помещение долгожданного гостя. Анкэль Леонхард, постаревший за прошедшее время, все-таки не оставил в беде преданных ему людей. И, пусть Симон уже не мог доверять ученому, дочь была счастлива увидеть непутевого отца.

Но радость была мимолетна, а жестокая реальность атаковала разум пленников в первую же секунду, как они сделали шаг из тесной камеры. Казалось, за этот ничтожный месяц даже воздух снаружи изменился, приобрел какой-то волнующий аромат, чем-то напоминающий запах пороха. Люди в столице Германии больше не прогуливались по каменным улицам, а опасливо сновали среди когда-то безопасных домов. Не было слышно смеха, говора иностранцев, приехавших со всего мира, чтобы насладиться красотами Рейхстага, даже строгие, молчаливые немки не решались лишний раз покидать свои аккуратные квартиры.