Она пришла с Земли. Клиентка

Противники остановились в центре. Две почти одинаковые фигуры в «доспехах», только у одного светлая коса, а у другого вызывающе короткие черные пряди.

Вдруг сидящий на ступень выше Нэрвен ван Лас, четверокурсник, заядлый дуэлянт и член турнирной команды, холодно усмехнулся и, не поворачивая головы, произнес:

— Самое забавное, что никто и не собирался лишать ван Сатора ленты, его хотели всего лишь припугнуть, да ненадолго перевести в «отстойник». Как успокоился, всё вернули бы на круги своя. Однако… он её сжег…

Студенты, сидевшие на трибуне, возмущенно загомонили, а Вэл с Хэдесом изумленно переглянулись.

— То есть это он начал?! — воскликнул Вэл. — Он сжег ленту не потому, что его выгнали, а всё наоборот?!

— Точно сумасшедший.

* * *

В отличие от академических полигонов, которые целыми днями испытывали на себе натиск студенческих заклинаний, арена «Садов» была похожа на ухоженный внутренний двор: в водоемах с двух краев площадки били фонтаны, каменные насыпи, необходимые «земельникам», были сложены в форме животных, а свободный центральный проход радовал глаз затейливой мозаикой.

Маркус шагал по цветным узорам и краем глаза следил за идущим рядом Стэфансом. Уверен, спокоен. Похоже, чувствует за собой преимущество. А ведь он и раньше ни в чем не уступал, разве что владел одним только «огнем».

— Как интересно, — усмехнулся вдруг Стэфанс. — Лиа Одетта и дэр Авитус здесь… И без того ван Саторы в немилости у судьбы, а теперь еще и наследник на глазах у всех бесславно проиграет.

— Ты забыл уточнить, что проиграет наследник ван Приттонов.

— Я? Студенту «отстойника»? Безленточнику и отщепенцу? И не мечтай!

— Почему же не мечтать? Сильное воображение создаёт событие.

— Событием управляет более способный, а пустая посуда лишь громко звенит.

Они дошли до центра арены и повернулись друг к другу лицом.

— Тогда наполни себя, — с безмятежным видом сказал Маркус. — Даже по капле от каждой добродетели достаточно, чтобы они слились в море и ты прекратил звенеть.

Стэфанс ощерился, готовя хлесткую фразу, но Маркус не стал ждать и отвесил короткий традиционный поклон противнику. После него обмен колкостями приравнивался к бестолковой грызне рыночных торговцев, не поделивших место, и считался недопустимым для уважающего себя патриция, так что сверкающему от злости глазами Стэфансу пришлось смолчать и кланяться в ответ. С трибун закричали, желая ему победы.

Напоследок они смерили друг друга многообещающими взглядами и разошлись.

Всё! Пути назад нет! Теперь только бой. А свидетелями его будут столичная знать и столичные же студенты — именно те, кто считают Луция ван Сатора преступником. Проиграть нельзя. Никак нельзя!

«Эту победу я посвящу тебе, отец. И она положит начало настоящей битве!»

Через двадцать шагов Маркус развернулся, и одновременно с этим шум извне оборвался — над ареной активировался купол, защищающий зрителей.

Сейчас ударит гонг.

Кровь с удвоенной силой рванула по венам, зрение и слух обострились, а тело напряглось в готовности уйти с линии атаки. Мысли исчезли. Остались лишь слова заклинания, которые с первым выдохом слетят с языка.

Удар сердца, второй… Тишину под куполом разорвал гулкий звук.

Маркус шепнул заклинание огнешара. Следом второе. Отправил в Стэфанса сразу оба с разбросом в пару локтей. Не дожидаясь результата, снова атаковал. Без перерыва, без передышки. Вынудить противника поставить защитный купол. Чтобы сидел под ним, как крыса в норе, и терял силы.

Удар, еще удар…

Ответные огнешары летели ничуть не реже. Кажется, Стэфанс стал быстрее, чем раньше.

Дыхание превратилось в череду вдохов и заклинаний. Главное продержаться дольше противника. Не ошибиться в заклинании. И не сбиться. Ни с шага, ни с магзрения.

Удар, еще удар…

Вдруг Стэфанс замер. Он не стал уходить, а поставил защиту! Но возликовать Маркус не успел. Горным водопадом оглушило понимание, что это не привычный купол, а плоский щит.

Проклятый страж научил их плоскому щиту! Тому, который в отличие от купольного, позволяет передвигаться, атаковать и потребляет меньше сил.

А еще его изучают на четвертом курсе…

Не переставая посылать огнешары, Стэфанс медленно двинулся вперед. И он улыбнулся. Этот гад улыбнулся! Презрительно, давая понять, что раньше лишь играл в обычный бой.

Маркус с рычанием выплюнул очередное заклинание и отскочил. Мимо лица с гудением и треском пронесся огненный сгусток размером с два кулака. Щеку опалило жаром. И таким же горячечным видением мелькнули в голове картины будущего.

Стэфанс прижмет его ко краю арены. Вблизи увернуться не получится, придется ставить купол. И конец.

Или же Стэфанс прочтет заклинание огненной стены — за щитом хоть поэму декламируй! — и это тоже конец! Только более скорый.

Что ни делай — всюду в проигрыше…

Стэфанс ускорил шаг.

Проклятье! Сейчас или никогда. Пока есть место для маневров…

Маркус зашептал заклинание огненных крыльев. Долгое, сложное, но по-другому не победить.

Стэфанс всё понял сразу, как только атаки на него прекратились. Он бросился вперед, на ходу активируя два гигантских огнешара. Не меньше двух локтей в диаметре!

Они рванули на Маркуса, словно бешеные гончие за добычей. От первого удалось уйти, но траекторию второго Стефанс в последний миг изменил, и плечо пронзило острой болью. Маркус едва сдержал крик. Нельзя! Ни крика, ни стона — ничего, что нарушит плетение. Второго шанса не будет.

Он беззвучно, сквозь зубы втянул пахнущий гарью воздух и продолжил читать заклинание.

Стэфанс был уже в десятке шагов. Выкрикивал заклинания.

Еще немного… Маркус прыгнул вперед, уходя из «вилки» двух огнешаров. В магзрении вспыхнуло плетение «крыльев». Активация…

И в тот же миг шея и голова взорвались болью. Маркус закричал. Стэфанс развернул своих «псов»!

Полыхали «крылья».

Полыхали волосы.

Разум отказал, а тело молило упасть на холодный мозаичный пол и кататься, кататься, пока огонь не потухнет.

Но цель — вот она, в нескольких шагах.

Застонав через закушенную губу, Маркус подцепил «крылья» щупами и толкнул ревущее пламя вслед побежавшему врагу.

Стэфанс оглянулся. Понимая, что огонь все равно быстрее, остановился и выставил защитный купол. Налетевшие «крылья» обняли его, скрыли за белой ослепляющей пеленой.