Она пришла с Земли. Клиентка

— Вэлэри, — снова позвал Маркус, и даже под повязкой, намотанной на шее словно шарф, заметно было, как он сглотнул. — Если выглядит так же, как пахнет, то принеси побольше.

Прозвучало настолько непосредственно, что Лера вдруг развеселилась.

— Так точно! — она вскинула руку к виску и щелкнула каблуками.

В середине очереди пламенела макушка Дилана, но пробиваться к нему Лера не рискнула: слишком уж народ возбужден, как бы самой под раздачу не попасть. Пристроившись последней, она с ностальгией вспомнила похлебку сина Лидария. Хорошо же было. Никаких очередей и хоть десять добавок бери. Кстати, а если всю пиццу расхватают, и им с Маркусом не достанется?

Из-за спин студентов она попыталась рассмотреть происходящее впереди, но добилась лишь того, что стоящий перед ней незнакомый аристократ, видимо, со второго курса, раздраженно оглянулся:

— Да что за блоха там прыгает?!

При виде Леры злость в его взгляде сменилась узнаванием.

— А-а, клиентка ван Сатора, — протянул он в каком-то раздумье.

На его слова обернулся еще один студент, здоровенный, как баскетболист на стероидах. Этот, увидев Леру, наоборот, оживился и, наклонившись, негромко сказал:

— Слушай… как тебя… Дартс! Ты где балладу взяла, которую лэру Маркусу читала? В библиотеке её нет.

Лера отступила от нависающего над ней амбала и непроизвольно сглотнула. Она, конечно, предусмотрела, что ее спросят о происхождении «Песни…» и ответ заготовила, но почему-то ожидала вопросов от Маркуса, а не от других студентов. Кстати, Маркус-то как раз ни о чем и не справшивал. Наверняка решил, что это творчество братьев из Ордена.

— Ну? — в нетерпении амбал шагнул вперед, и Лера снова попятилась. — Син Кэмиллус даже автора такого не знает. Максимус Амарус, верно?

Глаза у него возбужденно сверкали, да и первый студент заинтересованно слушал. Похоже, не отстанут. Откашлявшись, Лера с самым уверенным видом сказала:

— В библиотеках вы его не найдете, даже в столичной, потому что балладу эту я слышала от старика-сказителя у нас в деревне. Просто устное народное творчество.

— Интересные у вас в деревне сказители… Ладно, тогда сама напиши нам текст.

Безапелляционный тон амбала покоробил, да и работа переписчицы энтузиазма не вызывала, однако грех было не поделиться с парнями шедевром Горького.

— Хорошо, запишу, как время будет, — согласилась Лера. — Но только один экземпляр, там уж сами размножайте сколько надо. И бумагу дайте, у меня лишних денег нет.

— Договорились!

Студенты отвернулись, и Лера облегченно выдохнула. Впрочем, совсем расслабиться не получилось: теперь навалились сомнения в том, правильно ли будет распространять «Песню…». Если она понравилась местным аристократам и разлетится дальше, то не привлечет ли ненужное внимание? И что, если кто-то вздумает деда-сказителя проверить? Тогда они узнают, что Лера — пришлая…

От беспокойных мыслей отвлекли движение очереди и гул довольных голосов. Следом, перебивая шум, по столовой разнесся звучный бас повара:

— Минуточку внимания, лэры и лии!

Лэры и лии, не привыкшие выслушивать речи от работников кухни, недоуменно замолчали, и син Лидарий продолжил:

— Сегодня я приготовил новое блюдо. Рецептом со мной поделилась студентка, которая учится здесь, с вами. Она также является автором теста и соуса. И то, и другое уже запатентовано… Итак, прошу отведать. Лепешка «Дартс»!

Лера выдохнула сквозь зубы. Ну син Лидарий! Ну удружил! Нет, понятно, реклама — двигатель торговли, но разве нельзя как-то по-другому, без упоминания ее фамилии.

А повару словно мало было и вместо того, чтобы облагодетельствовать, наконец, изнывающих студентов, он торжественно заявил:

— Прошу подойти сюда лию Вэлэри Дартс! Все-таки не каждый день новые патенты появляются и будет справедливо, если автор этого изумительного блюда первый получит свою порцию.

Лера вжала голову в плечи. Син Лидарий совсем дурак?! У нее, может, только-только жизнь наладилась, а он такую свинью подкладывает!

— Лиа Вэлэри Дартс, прошу вас выйти! — не унимался син Лидарий.

Первыми на нее обернулись тот самый второкурсник и амбал. Второкурсник озадаченно спросил:

— Тебя, что ли, зовут?

Лера застыла, чувствуя себя мелким воришкой, которого окружил отряд ОМОНа. А сверху еще и вертолет завис и прожектор в неё упёр. Стрёмно-то как!

— Лиа Вэлэри Дартс! — опять позвал син Лидарий.

Второкурсник и амбал расступились и чуть не хором воскликнули:

— Здесь она!

— Давай, мелкая, двигай!

Шагая сквозь строй пялящихся на нее студентов, Лера все выше и выше задирала подбородок. Главное не смотреть по сторонам, только вперед. Иначе дрожащие ноги подкосятся, и она свалится перед всеми, как перезревшая груша.

В конце строя Леру встретил син Лидарий. Вручая поднос с двумя пиццами и морсом, он едва слышно прошептал:

— Народу-то сколько! Если так и дальше будет, всё, что выгадал на масле и хлебе, придется на помощников потратить. В чем тогда смысл?

— Спасибо, син Лидарий, — криво улыбнулась Лера, принимая поднос. — Вы меня так прославили… А смысл во вкусной еде и сытых студентах, разве нет?

— Может и так, — вздохнул син Лидарий.

Сзади начали недовольно шуметь, и Лера, еще раз поблагодарив повара, деревянной походкой направилась к Маркусу.

— Кошмар! — простонала она, ставя поднос, и рухнула на стул. — От всех этих взглядов я чувствую себя решетом в мелкую ячейку. Даже есть расхотелось…

В прострации она посмотрела на пиццу. Из-под румяной майонезной сетки выпирали поджаристые ломтики сыра и колбасы, золотистая корочка по краям манила прикоснуться, а аромат пряных трав будоражил обоняние. Нет, все-таки не расхотелось. Лера предвкушающе облизнулась и придвинула к себе тарелку.

— Сядь с другой стороны, — произнес вдруг Маркус.

— Что?

В первое мгновение она опешила, но потом сообразила, что села изуродованной щекой к Маркусу. От обиды защипало в глазах. Вот, значит, как? Значит, он только притворялся, что не замечает ее рубцов? Приручил, так сказать, а на самом деле… Ему настолько противно?

Захотелось сказать, что она и вовсе может уйти, но слова застряли в стиснутом горле. А еще останавливала мысль, что Маркус ведь может и согласиться. И что тогда? Прощай, пицца, здравствуй, обида? Глупо! И сама же дура будет.