Ониксовый шторм

Я наклоняюсь к Ри ровно настолько, чтобы привлечь ее внимание, затем слегка качаю головой.
– Сменим тему, - предлагаю я шепотом.

Она поджимает губы и вздыхает. “ Что происходит между тобой и Риорсоном? ” спрашивает она, стараясь говорить так же тихо, как и я.
– Ты даже не улыбнулся, когда увидел его во время Брифинга по Битве.

– Он задумчивый. Я пожимаю плечами.

“Для этого есть подходящее слово”, - говорит Ридок, прижимая уголок своей повязки для защиты от льда, которая осталась незашитой.

Джесиния появляется из глубины Архива, держа в руках небольшой бумажный сверток, перевязанный бечевкой. Она быстро направляется к нам, сразу же одаривая Сойера улыбкой, когда ставит пакет размером с книгу на стол и подталкивает его ко мне.

“Привет”, - показывает он, и будь я проклят, если уголки моих губ не приподнимаются в его ухмылке.

– Привет, - подает она знак, затем поворачивается к нам. “Было забавно читать твои отчеты, но хорошо, что ты вернулся и можешь рассказать мне о поездке лично”. Ее взгляд встречается с моим. “Это было доставлено для вас курьером сегодня утром — я перехватил его до того, как Этос смог открыть его, как он делает всю вашу почту”.

“Спасибо”, - подписываю я, затем беру посылку. Она слишком мягкая, слишком податливая, чтобы быть книгой, а бирка с моим именем и квадрантом от швеи из Шантары.

Странно.

“Нам нужно уединенное место”, - подает знак Ридок.

Ри хмурит брови. “Что происходит?” - показывает она.

– Пожалуйста, - Ридок делает знак Джесинии.

Она кивает, затем ведет нас в одну из частных комнат для занятий без окон, которые тянутся вдоль передней стены Архива, и приглашает нас войти внутрь.

Мы с Сойером входим первыми, остальные следуют за нами. “ Я знаю, что Слисиг не Таирн, - шепчу я, пока мы обходим стол и садимся в конце. “И я также знаю, что бывает трудно делать что-то по-другому, особенно в среде, которая требует совершенства и единообразия”.

“Среда, которая создает совершенство и единообразие”. Сойер напрягается, бросая взгляд через стол на Ри и Ридока, пока она снова спрашивает его, зачем мы здесь.

О . Теперь я понимаю. “Для меня полет ... по-другому стоит того”, - говорю я себе под нос, когда мы садимся. “Но чувствуете ли вы то же самое, обращаясь за помощью к Слисигу, - это вопрос, на который можете ответить только вы”.

“Думаю, я смог бы сохранить свое место”, - тихо признается он. “В основном это работа бедрами. Это нарастание пугает меня”.

– Я могу чем-нибудь помочь?
– Спрашиваю я его.

Джесиния выглядывает в дверной проем, как будто проверяет, нет ли за нами слежки, затем закрывает дверь.

Сойер качает головой. “Я готовился к пробегу и вносил коррективы в протез для подъема. Мне просто нужно все сделать правильно, убедиться, что это сработает, прежде чем я позволю себе надеяться. Его взгляд метнулся к Ри.

– Ты никогда не сможешь разочаровать ее, - бросаю я, когда Джесиния поворачивается к нам.

– Наш друг? Никогда. Командир нашего отделения? Он морщится.

“Тебе не следует здесь находиться, - показывает Джесиния, - так что поторопись, пока они не пришли и не вышвырнули тебя вон”.

Ридок откидывается на спинку стула и пристально смотрит на меня.

– Что происходит? Ри подает знаки, переводя взгляд с нас двоих.

– Скажи им, - подает знак Ридок.
– Или это сделаю я.

Я вздыхаю. Нет смысла нервничать. Я либо доверяю своим друзьям, либо нет.

“Ксаден медленно превращается в оленина”, - говорю я и подписываю.

Глаза Ри расширяются, и она наклоняется вперед.
– Говори.

Думаю, я начал влюбляться в тебя той ночью на дереве, когда наблюдал за тобой с мечеными, но я начал падать в тот день, когда ты подарил мне седло Таирна. Ты придумаешь какое-нибудь корыстное оправдание, но правда в том, что ты добрее, чем хочешь, чтобы люди знали. Может быть, добрее, чем ты думаешь.

—Восстановлена переписка кадета Вайолет Сорренгейл с Его светлостью, лейтенантом Ксаденом Риорсоном, Шестнадцатым герцогом Тиррендорским

ГЛАВА СОРОКПЯТАЯ

Язависаю в воздухе, подвешенный невидимой рукой за мое горло, когда вдалеке ударяет молния. Страх струится по моим венам, но чем упорнее я борюсь, тем уже становится мое дыхательное горло, тем труднее дышать.

“Перестань бороться с этим”, - приказывает Мудрец.
– Прекрати бороться с мной .

Ты мертв. Это ненастоящее. Я мысленно повторяю фразы, когда мои губы отказываются складываться в слова. Это всего лишь ночной кошмар.

Очень интуитивный, ужасающий кошмар.

Сила воли покидает меня, и я падаю на землю перед ним, ударяясь о колени и хватая ртом обугленный воздух.

Андарна кричит, ревя от ярости и боли, и моя голова мотается в сторону гребня ... в сторону бури. Голубое пламя лижет склон холма, добираясь до городских стен Дрейтуса, пожирая на своем пути убегающих мирных жителей.

“Такие эмоции”. Мудрец цокает языком, присаживаясь передо мной на корточки. “Не волнуйся. Со временем это исчезнет”.

– Пошел ты.
– Я делаю выпад вперед, но невидимая сила толкает меня обратно на колени.

“На этот раз я позволю тебе помочь ей”, - обещает Мудрец, расправляя полы мантии на своих загорелых руках. “Просто подчинись. Иди ко мне. Прими то, чему ты принадлежишь, и ты обретешь свободу, какой нет ни у кого другого”.

“А если я этого не сделаю?” Спрашиваю я, играя во сне.

– Тогда ты поймешь, что у меня есть способы поставить тебя на колени. Мудрец достает из-под мантии меч, и следующая вспышка молнии отражается в изумрудах, украшающих верхнюю часть рукояти.

На краю моего поля зрения развеваются на ветру серебристые волосы, и меч Тиррендора устремляется к моей груди.

ПРОСНИСЬ! Я кричу, но мой рот не слушается —

Мои глаза распахиваются, руки взлетают вверх, мои потные конечности путаются в одеялах, когда за окном бушует молния.