ОНО

К подвалу он приближался медленно и осторожно, обходя его с тыла, как только прислушался к внутреннему голосу, предупреждавшему об опасности приближения к подмытой и податливой от весенних дождей земле вблизи дыры, земле, готовой обрушиться под ногами и сбросить его вниз, где Бог знает сколько железяк, только и ждущих его падения, чтобы проткнуть его как жука и похоронить в этой грязи.

Майк взялся за подъемник и отбросил его в сторону. Показался ковш размерами с гигантский стол, с искривленной ручкой, искореженной неимоверной силы взрывом. Показался поршень, слишком огромный для того, чтобы только сдвинуть его с места, не то чтобы тащить. Майк нагнулся и…

«А если я обнаружу череп? — подумалось вдруг. — Череп одного из ребят, погибших во время «охоты за пасхальными яйцами» в 19… — каком это было?»

Мальчик сторожко всматривался в пустое пространство, застигнутый врасплох внезапной мыслью. Ухо улавливало низкие воющие ноты ветра; очередная тень безмолвно спустилась над пустырем как гигантская летучая мышь или… птица. Вновь пришло в голову, какая здесь стоит гнетущая тишина и как странно смотрится пустырь с торчащими осколками кирпичей и нагромождением железа. Будто много лет назад здесь произошло кровопролитное сражение.

«Не мудри, — возражал он самому себе. — Все уже найдено пятьдесят лет назад. Сразу после катастрофы. А если и нет, то ведь ты же не один сюда заглянул. Мало ли кто приходил сюда в поисках сувениров!»

«Это понятно, но все же…»

«Но что? — настаивал голос разума все громче и решительней, как показалось Майку. — Даже если и осталось, то давно разложилось — от времени. И что?»

Майк обнаружил расколотый ящик конторки, заросший травой. Посмотрел, отпихнул ногой и придвинулся ближе к подвалу. Наверняка что-то да найдется там.

«А вдруг там привидения? Нет, кроме шуток. Вдруг над краем люка появятся руки, и начнут подниматься призраки детей в лохмотьях праздничной одежды, сгнившей, оборванной, на которую наложили отпечаток пятьдесят весенних разливов, осенних дождей и зимних снегов? Дети без голов (он слышал от кого-то в школе, что после взрыва женщина обнаружила голову ребенка на своем огороде), без ног, с лохмотьями кожи, моего возраста… они играют там… внизу… в темноте… под гнутыми железными балками и огромными ржавыми отливками… Ох, ну его к Богу!»

Но по спине уже побежали мурашки, и Майк решил быстренько что-нибудь — все равно что! — найти и сматываться отсюда.

Потянувшись, он наудачу вытащил зубчатое колесо диаметром около семи дюймов. Вынув из кармана карандаш, зачистил им отверстия между зубьями. Сувенир скользнул в карман. Можно уходить. Можно-то можно…

Ноги сами понесли его в противоположном направлении — к люку, и он с ужасом понял, что просто жаждет попасть внутрь. Чтобы убедиться…

Опершись рукой о шаткий настил, он подался вперед и вниз, рассчитывая что-нибудь разглядеть. Бесполезно: приблизившись даже на 15 футов, он все еще был достаточно далеко, чтобы заглянуть на дно.

«Неважно, увижу я дно или нет. Я возвращаюсь. Сувенир у меня в кармане. Да и папа в записке советовал держаться подальше».

Однако, безудержная любознательность мешала ему спокойно уйти. Майк продолжал делать один осторожный шаг за другим, постепенно приближаясь к дыре по непрочному деревянному настилу, замирая в ожидании, что тот в любой момент может обрушиться, и готовясь упасть на скользкий и рыхлый грунт внутри. Вдоль края виднелись углубления; он уже знал, что это места будущих провалов и воронок.

Сердишко в груди колотилось, отбивая ритм как солдат на марше, когда Майк добрался до края и заглянул внутрь…

Угнездившаяся в подвале, на него глядела… птица.

Сначала мальчик не поверил своим глазам. Нервы напряглись, и мозг будто онемел, отказываясь соображать. И не оттого даже, что из дыры на Майка глядела птица-монстр с оранжевой грудью, как у зорянки, и невзрачным сероватым оперением, как у воробьев; значительно сильнее был эффект неожиданности, точнее, обмана ожиданий. Майк надеялся увидеть обломки машин в грязных и пыльных лужах; вместо них глазам представало огромное гнездо, заполнившее все пространство под люком. Оно было сложено из тимофеевки, которой хватило бы на дюжину охапок сена. Птица сидела в центре; ее круглые блестящие глаза, черные и наглые, мазнули мальчика горячим взглядом, и на мгновение Майк заметил в них свое собственное отражение.

Вдруг земля качнулась и подалась. Послышался треск дерева, и Майк почувствовал, что скользит вниз.

Он с криком бросился обратно, размахивая руками как мельница. Равновесие он все же потерял и тяжело плюхнулся на кучу хлама. Крупный кусок отливки болезненно впечатался ему в спину, напомнив кнопку «стула бродяги». В следующую секунду Майк услышал взрывной звук крыльев взлетающей птицы.

Он поднялся сначала на четвереньки, затем во весь рост и побрел, еле передвигая ноги, оглянувшись через плечо и увидев, что птица вылетает из подвала. У нее были чешуйчатые темно-оранжевые когти. Размах крыльев достигал 10 футов. Тимофеевка вокруг качалась, будто взлетал вертолет. Птица исторгала звонкий, режущий ухо крик. На взлете она потеряла несколько перьев, опустившихся, кружась, в подвал.

Майк взял ноги в руки и припустился наутек.

Он не оборачиваясь бежал по пустырю. Птица не была похожа на Родана, но Майк почувствовал в ней суть Родана, когда она выпорхнула из подвала Китченеровских заводов как ужасная «птица-из-коробки». Он споткнулся, упал на колено, но быстро поднялся.

Птица повторила крик. В нем слышалось раздражение. Над Майком появилась тень, и он поднял глаза: птица пролетала менее чем в 5 футах над его головой. Ее грязно-желтый клюв то и дело открывался, обнажая розовый язык. Она неслась прямо на Майка. Ветер от взмахов сильных крыльев трепал ему волосы, принося с собой неприятный запах: замшелости, затхлости, гниения.

Мальчик юркнул влево, и на глаза ему попалась торчащая из травы заводская труба. Со всех ног он припустился к укрытию. Птица крикнула; крылья затрепетали, хлопая как паруса. Что-то упало сверху, задев его затылок, и тепло разлилось по шее. Ему даже показалось, что это кровь, когда теплая струйка скатилась за ворот рубахи по спине. Птица кружила вокруг мальчика с явным намерением зацепить его когтями и утащить как ястреб мышь. К себе в гнездо. Чтобы там сожрать.

Когда она зависла над ним, готовясь броситься вниз, и ее черные, пугающе выпученные глаза нацелились на Майка, тот моментально принял вправо. Птица промахнулась. Его нестерпимо обдало отвратительным смрадом, принесенным взмахом крыльев.

Теперь он бежал параллельно трубе, уже завидев ее окончание. Когда он добежит, то вильнет влево и будет в безопасности. Размеры птицы вряд ли позволят ей пролезть внутрь. Майк был близок к успеху. Но птица снова очутилась рядом; ее крылья поднимали ураган в воздухе, когти медленно приближались к мальчику. Птица вскрикнула, и в ее голосе прозвучало торжество.

Майк, пригнув голову и выставив над головой руки для защиты, нырнул в трубу. Но тут когти поймали его предплечье; хватка была похожа на захват сильного человека. Когти впились в плоть как зубы. В ушах Майка стоял звон от шума мощных крыльев. Мальчика обсыпали перья птицы, с легкостью поцелуев касавшиеся щек. Птица взлетала, и через секунду Майк ощутил, что ноги теряют опору и он поднимается в воздух.