Опасная девочка миллиардера

— Не может быть!

— Да. И сейчас туда вызвана группа захвата.

Я вцепляюсь в руку Давида, и он начинает осторожно поглаживать мои пальцы своими.

— Мы тоже поедем, Давид?

— Да, поедем. Остановимся у первых домов, чтобы не сильно светиться. Ребята поедут своим маршрутом. Само собой, тоже не будут светиться и действовать напрямую. Сначала присмотрятся.

— Хорошо.

Юльку забирает Виктор и сажает ее в свою машину, Ангелину увозит скорая.

А дальше все происходит, словно на киноленте с тревожной музыкой за кадром, от которой замирает все внутри.

— Сколько времени осталось? — спрашиваю у Давида.

Я бы и сама посмотрела, но хочется услышать его уверенный голос. Да и сил совсем нет, даже на то, чтобы достать телефон.

— Еще час, мы успеваем. Параллельно прорабатываются и другие версии, на случай, если эта окажется ложной.

— Хоть бы она оказалась верной и Верочка здесь. А та женщина? Альбина? С ними?

— Выяснится совсем скоро.

Всю оставшуюся дорогу мы молчим. Напряжение слишком велико для того, чтобы разговаривать.

Деревья и кустарники за окном сменяют друг друга и вот, наконец, становится светлее. Проезжаем небольшое поле и совсем скоро впереди уже видны крыши домов.

— Нужный нам дом в самом конце, но придется прогуляться пешком. Машину мы оставим при въезде, — говорит Давид.

Я согласно киваю.

Сейчас я готова согласится с кем и чем угодно, только бы у меня появилась возможность обнять целую и невредимую дочурку. Вдохнуть ее родной запах. Увидеть радостную улыбку на ее самом красивом щекастом личике. Услышать снова ее беззаботный смех и почувствовать, как ее ручонки доверчиво тянутся ко мне с блеском в глазах, и обнимают, доверяя полностью и безоговорочно.

Звонит Виктор и сообщает, что его люди уже на месте. Окружили дом и теперь наблюдают за ним. Двое самых опытных попытаются сейчас проникнуть внутрь. Дальнейшие переговоры по рации.

В руках у Давида оказывается эта самая рация и наушники. Один из наушников он передает мне.

Выходим из машины и взявшись за руку идем по грунтовой дороге, параллельно слушая, что происходит.

Окружили. В доме точно кто-то есть, но вот сколько человек и есть ли среди них ребенок, пока неясно.

Давление шкалит, словно я сейчас на американских горках. Чувства обостряются так, что я, кажется, способна слышать любой звук на расстоянии ста шагов.

А уже в следующую секунду я словно проваливаюсь в вакуум и создается впечатление, будто я в каком-то вязком тумане и все, что происходит сейчас, происходит не со мной. Видимо защитная реакция организма, чтобы не сойти с ума.

Единственное, что постоянно и неизменно — это незримая поддержка Давида и тепло его рук. Сначала, пока ехали, это тепло ощущалось на моих плечах. Теперь это тепло концентрируется в моей ладони, в местах соприкосновений наших пальцев.

Впереди виднеется крыша двухэтажного сруба и Давид замедляет шаг.

Наушник, не издающий ни звука последние пару минут, вдруг взрывается каким-то шумом, похожим на шум борьбы, криками, хрипами и матами.

— Готово, — сквозь треск рации доносится мужской голос через несколько секунд, — мужик с фото.

— У меня женщина, — говорит еще один мужчина и это подтверждается истошными женскими визгами, сопровождаемыми руганью, от которой хочется заткнуть уши.

— Мужик отдыхает, я иду обследовать дом, — снова произносит первый.

И в следующий момент, я не могу поверить ушам и одновременно захлебываюсь от облегчения.

— Ребенок. Девочка примерно полутора лет. Сидит на полу и играет со шнурками от ботинок. Темноволосая, кудрявая.

Уже не таясь я бросаюсь к дому со всех ног.

Не помня себя взлетаю по ступенькам крыльца и чуть не налетаю на мужчину в камуфляже.

— Где она? — ору срывающимся голосом и врываюсь в дом.

— Все в порядке, здесь.

Верчу головой во все стороны, не зная, куда бежать, как вдруг из-за угла показывается еще один мужчина в камуфляже, а у него на руках….

Я во все глаза смотрю на свою дочку, готовую заплакать в руках чужого страшного дяди, и от радости не могу произнести ни слова. Тело словно замирает, а потом…потом я несусь к ней, выхватываю из рук мужчины и прижимаю к себе.

— Верочка, дочка!

— Мама, — восклицает она и хмурое выражение личика тут же сменяет довольная счастливая улыбка, — мама!

Обхватывает меня ручонками так крепко, словно сильно скучала. Так и есть, она ведь скучала, а я чуть с ума не сошла от мыслей, что могу ее потерять.

— Вера, Веруня, солнышко, зайчик. Доченька моя.

Я стискиваю ее так сильно, как могу себе позволить, чтобы не навредить. Говорю и говорю, смеюсь и плачу одновременно, а слезы катятся из глаз крупным горохом.

— Мама, — лепечет Верочка и ухватывает ручонками за волосы.

— Доченька, боже. Боже мой. Малыш. Счастье мое. Мама больше никогда тебя не оставит. Солнышко мое. Зайчик.

Я не могу остановиться.

Кажется, что время замирает и мы с дочуркой одни в целом мире. Она со мной, родная и любимая доченька, моя малышка, жива и здорова и это такое непередаваемое счастье, сильнее которого не может быть ничего на свете.

Вокруг суета, шаги и разговоры, но я не замечаю никого и ничего.

Чья-то ладонь ложится на плечо, и я безошибочно угадываю в подошедшем мужчине Давида.

— Женя, пойдем.

— Да, конечно.

Поудобнее перехватываю дочку и снова прижимаю к себе. Мысль, чтобы отпустить ее с рук хоть на секунду, страшнее смерти.

Так мы и выходим на улицу. Я с Верочкой на руках, а Давид рядом.

Плиточная дорожка слишком узкая для двоих.

Я вместе с Веруней иду первая, Давид за мной.

На участке очень много людей, а за забором полицейские машины и опять машина скорой. Еще Мерседес Давида.

Я очень благодарна всем тем людям, кто приняли участие в поисках и помогли вернуть мне дочь. Я очень благодарна Давиду, который все так оперативно организовал.

Но несмотря на все это, сейчас так хочется остаться наедине с дочкой и побыть в тишине. Заново прочувствовать и осознать, что она в безопасности и больше ей ничего не угрожает. Покормить, она ведь, наверняка, голодная.