Опасная девочка миллиардера

Но тут же отодвигаюсь вместе с Верочкой подальше.

— Только не надолго. Сейчас Давид подойдет.

— Спасибки, Жень, — поет Юлька и тут же без перехода.

— А Борька идиот. Посадят его вместе с его девкой, и поделом. Ой, какая она миииилая.

— Веруня, привееееет, я твоя тетя Юля.

Вера морщится и вдруг громко чихает.

— Ой, Жень, она что, простудилась?

— Нет. Просто у нее, скорее всего, аллергия на твои духи.

— Да? Но это сам Килиан!

— Какая разница, если ты вылила на себя полфлакона разом?

— Ээээ, ладно, я поняла. Зато вот что у меня есть!

Юлька роется в сумочке и жестом фокусника выуживает оттуда почти полную пачку мармеладных мишек.

— Ты ведь не из тех мамочек, кто лишает ребенка приятных вкусняшек?

— Из тех, — осаживаю сестру, но Веруня уже тянется к пачке и смотрит на нее горящими глазами.

— Ням-ням! — кричит звонко.

— Мама, тетя дай ням-ням!

— Тетя Юля, — тут же встревает Юлька.

— Тетя Юя, — послушно повторяет Вера и снова впивается глазами в яркую пачку.

— Ладно, — сдаюсь, — но только в первый и последний раз и потому что она сегодня осталась без полдника. Верунь, хорошо?

Дочка кивает и тут же лезет ручонками в пачку.

— Подожди, дочур, а вымыть руки? Забыла?

— Забы.

Она всплескивает руками и хватается ими за щеки.

— Забы, забы.

— Какая прелесть, — комментирует Юлька.

— Сейчас мы решим эту проблему, — говорю я и лезу за пачкой влажных салфеток.

Открываю сумочку и замираю, чуть содрогнувшись.

Пистолет все еще здесь.

Мгновенно вспоминаю про Лешу и по спине пробегает холодок.

С момента, как Веруню нашли, меня окутывает такое облегчение, что я совершенно позабыла о приятеле и том, что с ним произошло утром.

Теперь же прикасаюсь к металлу и мозг тут же атакует множество вопросов.

Связан ли наезд с похищением и если связан, то каким образом?

Что скажет по этому поводу похититель и его любовница. И если выяснится, что к наезду они не имеют никакого отношения, то кто тогда его совершил и зачем?

Зачем Леше понадобился пистолет? Есть ли на него разрешение? Заряжен он или нет?

Как только окажусь дома, спрячу его понадежнее. Сейчас же нужно следить, чтобы Веруня ненароком не заглянула внутрь и не схватила в руки опасную игрушку.

Достаю то, за чем полезла, салфетки, и быстро закрываю сумочку.

Улыбаюсь дочке.

— Так, давай сюда ручонки.

Вера с готовностью протягивает мне ладошки.

Протираю салфетками нежные пальчики и только после этого разрешаю ей зачерпнуть горсть мармеладок.

— Тетя навяся, — изрекает Вера довольно, как только первая порция сладкого попадает в ротик, и Юлька широко улыбается.

— Как мило, я ей понравилась, — безошибочно угадывает Юлька дочкину речь.

— Видишь, Женечка, как быстро я нахожу общий язык с детьми. А ты не хотела нас знакомить.

— Вижу только то, что тебе пора уходить.

Давид и правда идет к машине. Как он обещал, возвращается довольно быстро.

Юля прослеживает мой взгляд.

— Оу.

— Давай, вылезай.

— Впереди останется свободное место. Может, подвезете?

— Нет, — тут же жестко осаживаю ее, — даже не рассчитывай.

— Ну ладно, ладно, уже выхожу. Но ты должна признать, что твоей дочке, пардон, вашей, я понравилась.

— Ага, благодаря сладкому подкупу.

— Ну и что?

— Веруня еще слишком маленькая. Станет старше, и я объясню ей, что к чему.

К сожалению, на сестру мои слова не производят никакого впечатления.

— Верунчиииик, пока. Еще увидимся.

Юлька машет Веруне рукой.

— Пака, — радостно кивает дочка и машет ладошкой в ответ, повторяя Юлькино движение.

Мы очень редко даем ей сладости, состоящие из сахара и быстрых углеводов. Сейчас она кайфует по полной, весела и любит весь мир.

Юлька неохотно вылезает из салона и чуть не сталкивается с Бергманом. Встает так, чтобы он не мог сесть в машину. Вроде бы у нее это выходит случайно, но мы все знаем, что она просто придуривается.

— Пока, Давид, еще увидимся, — тянет жеманно.

Сейчас ее кокетство возвращается к ней, и она врубает свое обаяние на полную мощность. Пусть со своего места я не вижу ее лица, но мне и не надо. Достаточно тона ее голоса и зазывной позы.

— Я вот уже подружилась с Верочкой, — говорит Бергману, — очень милый ребенок. И такой красивый, весь в папу.

— Я могу пройти? — интересуется Давид, пропустив не слишком утонченный комплимент сестры мимо ушей, и Юлька неохотно отступает.

— Пожалуйста.

— Спасибо. Если нужно, Виктор доставит тебя до города. Надеюсь, в суде ты дашь правдивые показания, а не перейдешь на сторону Львова.

— Конечно, скажу все как есть. Мы можем встретиться где-нибудь и обсудить этот вопрос более подробно.

— Мой адвокат свяжется с тобой, — бросает Давид и, наконец, садится в машину.

— Давид Георгиевич, можем ехать? — тут же оживляется водитель.

— Да, Володь, поехали. Все, что было необходимо, сделано. Теперь дело за полицией и юристами.

— Жень, я договорился, что нам будет становиться известным все, что обнаружится в ходе следствия. Так что…

Внимание Давида рассеивается, потому что он снова смотрит на Верочку.

— Да, хорошо, я поняла, — киваю.

— ХОтя? — спрашивает дочка у Давида и достает из пачки очередного мишку.

Протягивает к нему ладошку, с лежащей на ней липкой зеленой мармеладкой.

Смотрит внимательно, должно быть решая, причислить этого большого хмурого дядю к разряду друзей или врагов.

— Давай, — кивает Давид, — наверное, они очень вкусные.

— Дя, — гордо выкрикивает Веруня, — осень! Тетя Юя дая.

Давид выгибает бровь.

— Правда?

— Да, — отвечает Веруня и энергично кивает, — плобя!

— Она хочет сказать, пробуй, — подсказываю я.

— А точно надо? Я в принципе не ем сладкое.