Опасная клятва

— То есть он бы всё равно не вложил тот смысл, который ты так ждёшь и знаешь об этом?

Девушка окинула подозрительным взглядом атландийца через плечо.

— Всё ещё подслушиваете меня? Может уже хватит?

Ответ Дантэна Фиме не понравился.

— Я не люблю скучать.

Она скривилась и напомнила себе, что осталось немного. Скоро она покинет эту планету, республику и оставит противного эгоиста в прошлом. Надо всего лишь потерпеть. Как бы она ни хотела, но всё же с него была польза, Дантэн стал отвечать на многие её вопросы, хотя порой заставлял ответы искать саму.

В последний день ребята решили устроить небольшую попойку. Тманг любезно разрешил использовать для этого столовую. Фима нарядилась в красное платье, которое лежало вместе с комплектом чёрного нового нательного белья. Баба Мара была в своём репертуаре. Девчонки помогли Фиме с причёской, да и Заречина всячески помогала подругам наводить марафет. Последний день был весьма волнующим. Фима не выдержала и за обедом высказалась Мантьяну, стоило только Ходу и Тмангу с Гавриловым покинуть столовую. Саша опять настраивал ребят против атландийцев, и девушке это надоело.

— Ты не прав! Он извинился перед тобой, хотя не виноват в смерти твоего дедушки! — рявкнула она, даже сама от себя не ожидав такой злости. — Что ты тут придумываешь? Кого ты тут прогнул под себя? Не стыдно лгать ребятам? Он извинился, только чтобы ты успокоил свою гордыню! И не более того. Да и не он убил разведчиков, а наше правительство. Тманг за час отправил им сообщение о катастрофе. Корабль врезался бы при выходе из гиперпрыжка в Урнас. Понимаешь, нет? Врезался бы. И Тманг был вынужден уничтожить опасность планетарного масштаба, так как перехватить управление не получилось. А все члены команды были в анабиозе! Но атландийцы ждали! Надеялись, что наши затормозят корабль дистанционно! А наши молчали! Разведчиков пустили в расход, как разменную монету. Как проверку на что пойдут атландийцы, если их прижать, и она показали свою решимость, с которой готовы защищать свою территорию и свой народ. Сидит тут, как павлин, хвост распушил. Да ты своего деда в глаза не видел никогда, а про свою любовь к нему поёшь. Я своего деда так крепко не люблю, хотя помню его, как он меня на коленях держал. Так что заткнись, Саша. Ты унизил не только себя, но и нас всех унижаешь. Мы цивилизованные люди, и я в шоке от того, что ты говоришь. Ты даже выслушивать его не собирался. Ты даже не попытался докопаться до правды.

— А ты, смотрю, докопалась? — усмехнулся Матвей, вставая со своего места.

Фима растерялась, когда увидела злую кривую ухмылку, змеившуюся на губах Железного.

— А это несложно, — раздался голос Хода от дверей. — Все данные были в библиотеке как на Тошане, так и на Урнасе. Даже здесь, в этом доме, есть просто учебник истории, где все события пятидесятилетней давности описаны простым и доступным языком, без прикрас.

Тманг стоял рядом и с удивлением слушал как праведную речь Заречиной, так и злую Хода, поэтому и решил вмешаться. Он сам принес видеозапись с Совета Старейшин и показал её студентам. Он так же извинился перед ними за своё решение и впервые услышал извинения от землян. Гаврилов даже обнял Тманга, умоляя его простить за ребят. Да и пристыженные студенты сами поняли, как оскорбили гостеприимного хозяина, и лично принесли ему свои глубочайшие извинения и заверения в уважении. Фима же сидела как на иголках, глядя на акт примирения. Она ловила на себе злой и недовольный взгляд Железного и пыталась не реагировать. А затем на её плечи опустились тяжёлые ладони Хода, и стало совсем не до Матвея.

— Поражаюсь твоей силе, — шепнул Дантэн. — Но всё равно этого мало, чтобы перевернуть мир.

— У нас был один учёный, который просил лишь точку, чтобы сделать это, — попыталась отшутиться Сима, но Дантэн чувствовал фальшь.

— Ты выбрала удачную точку, — похвалил он землянку и привычно потрепал её по волосам, прежде чем вернуться с расчувствовавшемуся Тмангу.

Этот инцидент и послужил поводом для организации небольшого праздника. Юлиана долго критически осматривала Заречину, то и дело поправляя локоны.

— Знаешь, я когда тебя первый раз увидела, подумала — божий одуванчик. Теперь же понимаю, что ты невероятно красивая и умная. Ты просто сногсшибательная, особенно в этом платье, а тот спортивный костюм сожги. Ты должна блистать, Фима. Не только умом, но и красотой, — закончила Жаравина, подмигнув застенчивой Серафиме, которая смущённо поправляла ворот платья.

— По-моему, слишком открытое.

Анита рассмеялась за спиной девчонок.

— Фима, рукава три четверти, подол до колена, какое открытое? Всё очень скромно и со вкусом, а у твоей бабули безупречный вкус.

— Да уж. Я бы с твоей бабушкой познакомилась поближе, — заверила Фиму Жаравина. — Хотелось бы мне пройтись с ней по магазинам, чтобы и мне она помогла выбрать нечто подобное.

— Вы ещё моего платья выпускного не видели. Ещё неизвестно, что она выбрала.

Подружки рассмеялись, но Жаравина и Суханова не понимали недовольного тона Серафимы. Да если бы им кто-то подобное просто так покупал, а она недовольная.

Спускались девушки вместе под слаженный вздох восхищения парней. Фима в алом, Анита в золотом, а Юлиана выбрала чёрное платье в пол. Три нимфы, три грации. Ход наблюдал со стороны, как юные земляне обступили девушек, как подвели к столу и любезно помогли им сесть. Как Сима краснела, робко бросала взгляды из-под накрашенных ресниц. Само очарование невинности. Да, именно так она выглядела на фоне своих товарок. Юлиана была королевой праздника, дарила парням многообещающие улыбки и взгляды. Анита трещала без умолку, заливаясь смехом, а Фима лишь пила сок да помалкивала, больше слушала.

Железнов продолжал злиться. И не мог себя взять в руки. Мантьян тоже был сердит на Заречину за то, что она отчитала его у всех на глазах, подорвала его авторитет.

Остальные ребята словно не замечали плохое настроение некоторых и отрывались по полной. Гаврилов старался следить, чтобы никто не напился, но сердобольный Тманг, как назло, подливал ребятам и предлагал выпить за дружбу. В итоге даже Фиме пришлось пригубить, и после этого её бросило в жар. Она решила проветриться, вышла на балкон, где её и застал Дантэн, закрыв дверь на замок, чтобы им никто не помешал.

— Устала? — мягко ступая, подошёл он к девушке со спины. Фима резко обернулась, удивлённая появлением Хода.

— Есть немного. Голова заболела, — пожаловалась она.

Ход словно и ждал этих слов, чтобы иметь шанс прикоснуться к ней. Легко помассировал виски, а Заречина застонала от облегчения, хотя в первые секунды смутилась. Но боль ушла как по волшебству, и стало так легко и чисто в голове.

— Тебе бы спортом заняться, — между тем бросил ей Дантэн, любуясь сердитым взглядом Симы. — У тебя застой, потому что постоянно сидишь. И устаешь быстрее. Циркуляция крови неправильная.

Фима выдохнула, так как подумала, что атландиец посчитал её толстой. Но вспомнились слова о том, что её худобу местные мужчины воспринимают не иначе как следствие болезни и рассмеялась своим мыслям.

— Хорошо, я обещаю делать зарядку по утрам.

— Врёшь, — мягко пожурил её атландиец, а затем взял за подбородок, заглядывая в глаза.

— Вру, — задорно улыбнулась ему Сима.

— Ты пьяна, — заметил ей Сильнейший.

— Пьяна, — согласилась с ним девушка. — И счастлива.

Она вдруг обняла атландийца, шепча:

— Я так рада, что скоро улечу домой и больше вас не увижу. Если бы вы знали, как вы меня достали.

Ход прикрыл глаза и усмехнулся. Таких откровений он не ожидал услышать, тем приятнее, что биопотоки Заречиной, как родные, ластились к его, и хотелось открыть щиты и утопить языкастую в своей силе. Это была бы месть, а подобного он не мог себе позволить.