Опасная клятва

— Я так устала, — шепнула Сима, чувствуя, как слабеют ноги, и вообще хотелось спать. — Хочу домой, в свою кровать, где никто не храпит под ухом. Разве девушки могут храпеть? Это же неприлично, — ворчливо шепнула Фима, представляя, как Анита опять будет мешать ей всю ночь спать. — Дома не надо очередь выстоять ради душа. Путешествия выматывают. А так надолго я впервые улетела из дома.

Дантэн слушал девушку и мягко гладил её по волосам. Она скучала по дому, по родным. Сима становится странной, когда выпьет. То говорит глупости, то покупает тилинги за баснословную цену.

— Давай провожу тебя в спальню, — предложил он Симе, и та кивнула. Взглянув на двери в столовую, Ход заметил отошедшего от окна Железнова. Как же надоел ему этот парень, пора было пообщаться с ним начистоту.

Праздник через час затих, ребята разбрелись по своим комнатам, когда Серафима проснулась от требовательного толкания в плечо.

— Ты чё, мать, спать собралась? — жаркий шёпот Жаравиной обдал перегаром. — Давай вставай. Сейчас ребята придут, а ты в трусах валяешься.

Фима, застонав, проснулась и пошла одеваться в спортивный костюм. Пить она точно не собиралась, так, сделала один глоток, а затем заперлась в туалете и спросила у Сарнака подсказать, где найти спальню Хода. Оставив ребят веселиться, Фима спустилась вниз и добралась до нужной комнаты. Дверь была открыта, и девушка, чтобы не разбудить Дантэна, на носочках пробралась внутрь до самой кровати. Села, чуть качнувшись, оперлась руками и громко позвала спящего атландийца:

— Хо-о-од!

Дантэн поджал губы, чтобы не рассмеяться. Его крайне забавляла такая ситуация: ночь, его спальня, пьяная землянка. А раньше это казалось бы ему самым страшным кошмаром.

— Хо-о-од, — чуть громче позвала его Сима, явно не видя, что он уже открыл глаза.

Атландиец потянулся и включил ночник, от света которого землянка прикрылась рукой и заморгала.

— Прости что разбудила, — продолжила шептаться девушка, явно не соображая, что в комнате они одни.

— Ничего страшного, — заверил он, садясь на подушках, а Сима забралась на кровать, подогнув под себя ногу.

— Слушай, Ход.

— Лучше Дантэн, — поправил её Сильнейший, которого распирало от любопытства, что же привело к нему пьяную землянку, в крови которой алкоголя стало отчего-то больше.

— Слушай, Дантэн, в этой твоей теории что-то не сходится. Вот смотри, — она растопырила пальцы, — у меня их пять, и у обезьянок пять, и у кошечки тоже пять. Я не верю, что этот извращенец и с кошечками, и собачками.

Фима покачала головой, боясь даже представить рептилоида-извращенца. — Что-то тут не так.

Она заметила, как округлились глаза атландийца в немом изумлении, и поспешила его заверить:

— Нет, я тебе верю, честно. Я верю, что пятый палец у нас от рептилоидов, но вот как-то не сходится. Это что же, он совсем, что ли, без моральных тормозов? Должен же понимать, что с животными это же грех.

Дантэн не выдержал и рассмеялся, безудержно, до слёз. А Сима сидела и обиженно дула губы.

— И чего смешного? Сам сказал, что он был извращенцем.

— Симка, иди сюда, — выдохнул Дантэн, протягивая руки, а девушка покачала головой.

— Вот ещё, ты смеёшься надо мной, а я иди к тебе, ага, сейчас.

Девушка хотела даже встать, то атландиец легко дёрнул её за руку и уложил на кровать рядом с собой.

— Спи, как проснешься, расскажу тебе, откуда у кошечки и мышки пятый палец. Там совсем другая история.

— Правда? — доверчиво спросила Фима, разворачиваясь в объятиях атландийца. — Он с ними не того?

Дантэн покачал головой, а Фима выдохнула с облегчением.

— Я уже и так думала, и этак. Животных жалко. Я читала, что есть такой вид извращений, просто дурно становилось, когда картинки нашла. Бр-р-р, — передёрнула она плечами.

— Спи, — приказал ей Дантэн, представляя, что это она могла найти в сети.

— А ты знаешь, что от тебя вкусно пахнет, всегда.

— Знаю, — усмехнулся атландиец, прикидывая в уме, как бы усыпить говорливую землянку.

— А ещё ты бабулин идеал.

— Я само совершенство, — не стал скрывать очевидного Ход. — Жаль, что не все это понимают.

— Я понимаю, — заверила его девушка, а Дантэн отстранился, заглядывая в улыбающееся лицо Симы, которая лежала в его объятиях с закрытыми глазами, явно намереваясь уснуть.

— Я же вампир, — поддел её Сильнейший.

— Ещё какой, — буркнула Сима, приоткрывая один глаз. — С тобой невозможно разговаривать.

— Я же козёл, — напомнил ей Ход.

— Конечно, испортил мне первый поцелуй, — возмутилась Фима, открывая второй глаз.

— Первый поцелуй? — удивился Ход.

— Да, первый поцелуй! Это очень важно для девушки. Он должен быть у каждой. Такой лёгкий, робкий, осторожный. М-м-м! — возмущённо замычала Симка, когда Дантэн накрыл её рот своими губами.

Сколько фильмов пересмотрел атландиец, обычно у землян приветствовались страстные, необузданные поцелуи. А вот оно как всё сложнее оказалось. Первый поцелуй, легкий, робкий. Дантэн решил исправить свою ошибку, пусть и вторым поцелуем. Атландиец старался, дразнил землянку практически невесомыми касаниями, как взмахи крыльев бабочки. То опускался, чуть прикусывал губу Симы, то тут же взлетал, чтобы опуститься в другом месте.

Девушка, затаив дыхание, млела, позабыв о возмущении, приоткрыла рот. Ресницы трепетали, но Сима боялась взглянуть на атландийца, лишь нежилась от невинной ласки. Да, именно таким ей представлялся первый поцелуй, нежный, ласковый, и лишь потом упоительный, когда сил сдерживаться уже не было, когда она сама так и тянулась вкусить сладость тёплых мягких губ.