Опасная связь
Шрифт:
— На хрена тогда пол года ноги передо мной раздвигала? — желваки ходят по лицу туда-сюда, выдавая крайнюю степень напряжения.
— Не знаю, — отчаянно краснея, цежу сквозь зубы.
— Выходит… и с родителями знакомить не собиралась? — прищуривается, прожигая во мне дыру лютым взглядом.
— Конечно не собиралась! Как по-твоему это должно было выглядеть? Мама, папа, знакомьтесь, это — Илья, парень, с которым я по-пьяни переспала в Бобрино. Раньше он
Илья ничего мне не ответил. Кивнул, усмехнулся и ушел прочь.
Да, тогда я целенаправленно хотела задеть за живое. Ранить. Обидеть. Разозлить. Отвернуть.
Намеренно бросала жестокие фразы, твердо уверенная в том, что по-любому должна без сожаления оборвать те ниточки, которые нас связывали.
Опиралась на здравый смысл. Так ведь будет правильно, верно? Другого варианта нет…
Но отчего же по итогу так горько? Почему я так сильно тоскую?
Медленно погибаю душой и телом…
Скучаю по тому времени, когда без причины могла отправить идиотский смайл или дурашливое голосовое.
Скучаю по его голосу, жарким поцелуям и уверенным прикосновениям.
Скучаю по той беззаботной, счастливой поре, когда сбегала на свидания.
Скучаю. Просто скучаю. Неимоверно. До слез. До боли в грудной клетке. До зуда в кончиках пальцев!
Столько раз они набивают банальное «прости! А потом поспешно стирают.
Нельзя. Не нужно. Ни к чему. Все же перечеркнула. Сама.
А глупое сердце по-прежнему замирает, когда случайно вижу «печатает».
Да вот только не мне Илья печатает…
Конец, Саш.
Как ты и хотела…
Время идет. В один из вечеров с нами связывается мамина подруга, Регина, которая не сдерживая слез, рассказывает о том, что сотрудники полиции, во главе с подполковником Харитоновым, явились к ней ранним утром и перевернули вверх дном ее маленькую съемную квартиру.
Искали, как я сразу догадалась, те самые украденные бриллианты. А когда ничего не нашли, долго еще потом допрашивали и даже угрожали. Так-то.
Мать от этих новостей приходит в самый настоящий ужас, ведь с Кулецкой она дружит много лет и доверяет как себе.
А вот во мне всплеска удивления папины действия не вызывают. На Регину он давно уже точит зуб, и, естественно, не мог не проверить эту версию.
Я и сама, честно сказать, как-то призадумываюсь по этому поводу, но еще больше офигеваю, когда за два дня до отъезда из Сочи получаю сухое сообщение от Паровозова.
«Цацки твоей матери у водителя».
Папе эту информацию сообщаю сразу же, однако он отвечает лишь два часа спустя.
Одним словом «бред».
Ну неудивительно…
Его реакция мне понятна, но я ни на секунду не сомневаюсь в том, что подполковник Харитонов проверит и эту «бредовую версию». Несмотря на то, что Брагу он знает еще с тех памятных времен, когда работал в участке рядовым дежурным…
Стоит, наверное, пояснить, что Глеб — сослуживец
моего бати. Бывший мент. Нашим водителем он работает вот уже четыре года. Почему ушел из полиции точно не помню. Вроде как жена настояла. Лилия Константиновна.С ней мы тоже знакомы. Был период, когда она пыталась подружиться с мамой. Правда из этого так ничего и не вышло. Разные у них интересы. Я бы даже сказала диаметрально противоположные…
Вот к примеру, моя мамка: позитивная, яркая, веселая, предпочитает активный образ жизни. Работа, фитнес, курсы, постоянные светские вылазки.
А Лилька? Лилька любит поваляться на диване перед телеком. С утра до вечера пялится в ящик и вяжет, отслеживая сюжетную линию какого-нибудь турецкого сериала. (Теперь, кстати, и мать с регулярной периодичностью вяжет. Научилась на нашу голову. Заколебала уже радовать нас шарфами всех цветов радуги).
Если же говорить о самом Глебе, как о работнике, то нареканий от родителей никогда не возникало.
Меня он бесил своей излишней внимательностью, угрюмостью и балабольством. Ну потому что абсолютно обо всем докладывал отцу. Не то, чтобы они были прям друганами, но Глеб определенно был на хорошем счету.
Ключевое слово был…
Из Шарика [19] мы с матерью добираемся самостоятельно, на такси. Потому что накануне предки крупно поскандалили из-за обыска квартиры Регины.
19
Шарик — аэропорт Шереметьево.
Главу семьи застаем дома. В компании виски и молчаливых аквариумных собеседников.
— Пап, — забираюсь к нему на колени, крепко обнимаю. Целую в щеку.
— Дочка… Загорела, — осматривает с ног до головы и касается пальцами непослушной шевелюры.
Укротить ее после морской воды нереально. Торчат копной во все стороны.
— Зачем ты пьешь, па? — интересуюсь, хмуро глядя на стакан с коричневой жидкостью.
— Для настроения. Немного, — добавляет и типа незаметно косится на мать.
— Не надо, — отодвигаю бутылку подальше.
Эта его слабость нам не по душе. Сколько себя помню, столько они ругаются из-за так называемых регулярных попоек по долгу службы.
— Ты скажи мне, Сашка, почему Брагу подозревать стала? — вдруг спрашивает он.
— То есть как подозревать моих друзей — так за здрасьте! А как твоих… — по новой взрывается мама.
— Не начинай, Жень.
— Так это все-таки он, да? — тут же встреваю, не позволяя конфликту вспыхнуть.
— Он, падла, — сжимает челюсти и тянется за стаканом.
— Вот пожалуйста! А ты: «Регина, Регина! Ненадежная мол!»
— Погоди, мам! Дай ему рассказать! — шикаю на нее и взглядом прошу успокоиться.
— А я ж и думаю, слишком гладко все. Ни одной, сука, зацепки!
— Паша! — одергивает его жена.
— Я сам его в квартиру завел! Кофе пили. Идиот блять…
— Следи за языком! Здесь твоя дочь!
— Алиби на хрен себе организовал! Не поленился купить билеты в Тайланд! Якобы он там! Мразота! — с грохотом ставит стакан на стеклянный стол.