Операция «Бременские музыканты»
Шрифт:
– Налоговая инспекция. Предъявите, пожалуйста, молодой человек, лицензию на право торговли видеофильмами ужасов.
– Лицензию?
– Продавец ничуть не испугался, а даже подмигнул мне.
– Сейчас будет.
– Он обернулся и что-то сказал в приоткрытую заднюю дверь палатки.
Дверь широко распахнулась, и в нее шагнули двое таких бритых амбалов, с такими тупо-угрожающими лицами, в таких широченных спортивных штанах, что нас с Алешкой словно штормовым ветром сдуло.
Очнулись мы от страха аж на шоссе.
– Давно я так не бегал, - пропыхтел Алешка.
– Даже
«Проверили» и этот рынок. Киоски с кассетами там были, но ужастиками не торговали.
– Я думаю, - сказал Алешка, - что можно ехать домой. И так все ясно. Папе передали список киосков, куда сдает на продажу свои кассеты Грибков. Это элементарно, Ватсон.
– Я только не понимаю, почему из этого надо делать секрет и почему папин Интерпол хочет этот секрет разгадать?
– А ты почему?
– спросил Алешка.
– Из принципа, - буркнул я.
– Жуликов не люблю.
– Вот и папа тоже. Поехали домой. У нас там дела поважнее.
– Ты чего затеял? Поделись.
– Поделюсь, Дим, - пообещал Алешка.
– Когда все обдумаю. Мы им устроим лунную ночь.
Не сомневаюсь. Не завидую. И даже немного сочувствую.
Мы вернулись на платформу и тут же шмыгнули за киоск - из прибывшей электрички вышел наш папа, спрыгнул с платформы, сел в машину, где сидели еще какие-то люди, - и только его и видели.
– Хитрец какой, - сказал Алешка.
– На продовольственный рынок поехал. Побежали? Посмотрим?
И мы опять побежали, хотя после той недавней пробежки даже идти было тяжело. Но уж очень хотелось посмотреть, как этот парень будет с папой разговаривать. Насладиться, так сказать, праведной местью. Потому что, гласит народная мудрость, на всякую силу найдется другая сила. Посильнее.
И мы насладились. Вполне.
К киоску с нахальным парнем и с его амбалами мы подбежали как раз вовремя. Правда, папу сначала даже не сразу узнали. Он вдруг превратился совсем в другого человека. Даже очки на носу появились. И стал такой весь из себя вежливый, беззащитный, робкий. Когда такому в автобусе наступают на ногу, он сам извиняется. Три-четыре раза.
Папа подвигал очки, стал близоруко рассматривать выставленные кассеты, а наглый парень презрительно смотрел на него. Мне даже жалко папу стало. Но ненадолго.
Папа вдруг ткнул пальцем в какой-то фильм и о чем-то робко спросил продавца. Тот резко вскинул голову, что-то зло рявкнул в ответ и повторил свой излюбленный маневр.
Амбалы выскочили, как в нашем старом мультике «Двое из ларца» (кстати, очень на них похожие) и плечом к плечу поперли на папу. Тот испуганно отступил на шаг. На второй. А дальше отступать было некуда - за его спиной ловко возникли двое ребят в камуфляжной форме и с автоматами на плечах. Они ничего не сказали, только возникли.
Амбалы споткнулись на ровном месте и замерли. Будто незримый и строгий командир скомандовал им: «Стой! Раз-два!» И их уже было не узнать. Они, как только что наш папа, неуловимо преобразились. Заулыбались, стали такие вежливые, заискивающие. А наглый парень-продавец
тут же попытался закрыть палатку. Но ничего не вышло. Амбалов увели в машину, а парня заставили достать какие-то бумаги и стали с ним «работать». Вскоре киоск опечатали, и продавца тоже увели.– Так, - сказал Алешка.
– В одном киоске справедливость восторжествовала. Теперь папочка поехал на хозяйственный рынок. Вот хитрец, да?
Да, хитрец. Но и мы не такие уж простаки. Даже хлеб купить не забыли.
Дома нас ждал обед в сковороде на плитке и записка на столе: «Кушайте на здоровье. Скоро вернусь. Отец двоих детей».
Обед был очень кстати - мы проголодались, как вампиры в новолуние.
Алешка поставил тарелки на стол, а я поднял крышку сковороды. Там лежала еще одна записка: «Это ваши караси». И больше ничего не было.
Проучил нас папочка. Жестоко, но справедливо.
Мы пожарили яичницу и пошли за карасями.
В разгар ловли Алешка вдруг спросил меня:
– Дим, ты смелый?
Вопрос был трудный, но я ответил честно:
– Когда как…
– А кого ты больше всего боишься?
– Маму.
– А привидений?
– Не знаю. Я их никогда живыми не видел. Только в телевизоре.
– У тебя клюет! Подсекай! Какой ты нерасторопный.
Ну дает братец, отвлекает разговорами да еще и критикует.
Я снова забросил удочку.
– Если не испугаешься, - сказал Алешка, - то мы сегодня ночью все узнаем про этого Грибка. И про его теневой бизнес. У тебя клюет! Молодец! Растяпа!
Карась выскользнул из моей руки, когда я снял его с крючка, и вильнул хвостом в глубине вод.
– А почему сегодня?
– спросил я.
– Сегодня четверг, - значительно произнес Алексей и замолчал, видимо, считая, что все этим объяснил.
– А… - протянул я ехидно.
– Понятно. Раз четверг, то конечно. В четверг ночью все тайны на поверхность выходят. Как русалки в полнолуние.
Алешка вздохнул и терпеливо объяснил:
– Сегодня Грибок привезет охранникам зарплату, так?
– Так. А нам-то что? Не нам же привезет.
– Значит, вечером они, как у них принято, поедут развлечься в Виноградово, так? И вернутся только утром, дошло?
Я кивнул. Но Алешка по глазам увидел, что я вру.
– Значит, в доме до утра никого не будет. Мы туда ночью заберемся и все узнаем. И выведем этого Грибка на чистую воду.
– Не пойдет, - решительно сказал я.
– В чужой дом я не полезу. И тебя не пущу.
Я разозлился не на шутку. В папин карман за спичками, видите ли, он залезть не может - это нечестно. А в чужой дом - пожалуйста!
– Дим, ты подумай, какая тут большая разница! В карман к папе я полез бы, чтобы из него взять. А в доме мы ничего брать не будем. Только посмотрим. Это вроде разведки в тылу врага. У тебя клюет!
– Хватит, - отрезал я.
– Пошли домой. С этих карасей еще два дня шкуру снимать.
Всю дорогу до дома Алешка убеждал меня, что ничего дурного нет в том, чтобы забраться в недостроенный дом, - он все равно вроде как ничей, в нем никто не живет, только занимаются темными делами, а мы эти темные дела хотим вывести на светлую воду…