Операция

КТЗ очень важное мероприятие. Это десяток зачётов, которые курсанты должны сдать, доказав тем самым, что они не зря просиживали штаны в учебно-лётном отделе и теоретически готовы к началу лётной практики. Зачёты сдаются лётчикам-инструкторам, штурманам, связистам, метеорологам, инженерам, спасателям, и многим другим. На этих занятиях будут присутствовать преподаватели из УЛО. Они будут сдавать свою продукцию в полк и, при необходимости они могут дать консультацию или разрешить какой-то спорный вопрос. КТЗ проводят пять дней. Требования очень высокие. При пятибальной системе оценки знаний, зачётными считаются только оценки "хорошо" и "отлично". Попытаться пересдать можно только один раз, и то если успеешь, график занятий очень плотный и окон в нём не предусмотрено. По окончании КТЗ, на следующий день, все кто сдал зачёты без троек, приступают к наземной подготовке, а остальные, вместе с командиром роты и преподавателями УЛО убывают в училище, где будет решаться их дальнейшая судьба.

Всё это курсанты знали, им не раз об этом говорили. Но это завтра, а сейчас-то что им делать? В училище они никогда ни на минуту не оставались без внимания, постоянно курсант находился в чьём-то распоряжении и выполнял какую-нибудь задачу. Его везде водили за руку и постоянно контролировали. Сам себе он был предоставлен только во время сна. Это уже вошло в привычку. Ни забот, ни хлопот. А инструктор сказал,- до завтра, - и ушёл. Это непривычно. Вот она "райская жизнь" в лагерях!!! Теперь можно самому решать, что делать дальше.

Но тут все услышали знакомый голос старшего сержанта Бородина, который из старшины роты превратился в старшину эскадрильи:

– Построение на ужин через пятнадцать минут!

5

После ужина у курсантов появилось свободное время. Некоторые взяли конспекты и стали готовиться к предстоящим зачётам, остальные занялись кто чем. В курилке в торце здания казармы сидели двое: курсант Мусин и курсант Евсюткин. Они были в демисезонных лётных куртках и спортивных, тренировочных брюках. Настроение было прекрасное. Мусин закинув руки за голову, сладко потянулся:

– Хорошо!..

Помолчав немного, наклонился к своему товарищу и тоном заговорщика произнёс:

– Давай к бабам сходим. Там за столовой их общежитие.

– Зачем?

– Как зачем? На разведку.

– Чего разведывать-то?

– Ты что, пацан? Аллочка, официантка из технического зала... Видел у неё какие...
– и Мусин руками показал, какие они у неё, - Может познакомимся.

– В субботу танцы в клубе. Придёт, там и познакомишься.

– Ха! В субботу!.. До субботы я её завалю.

– Ой, ой. Молчи лучше, Ловелас. Ты уверен, что она не замужем? А то познакомишься...

– Уверен, не замужем.

– Паспорт что ли проверял?

– Дурак ты! Паспорт какой-то... Замужние сюда на работу не устраиваются, да и кольца у неё на руке нет. Так идём или нет?!!

– Как ты себе это представляешь? Ну, пришли. Ну, здравствуйте. А дальше-то что? Шоколадку хотя бы, или цветы...

Мусин постучал пальцем по виску:

– Ты что?!! Какую шоколадку?!! Она в столовой работает! Цветочки?!! Мы в степи!!! Вон целый луг цветочков! Нужен ей твой веник! Последний раз спрашиваю, - идёшь?

– Ладно, пошли. Только нам дальше методического городка нельзя. Это самоволка.

– Что, уже полны штаны?

– Не нравится мне всё это. Ладно, пошли, посмотрим.

И они пошли. Помня железное правило: подальше от начальства, поближе к кухне, пошли по диагонали, напрямки, избегая аллей, на которых можно было встретиться с кем-нибудь из офицеров. Обогнув столовую, подошли к крыльцу домика женского общежития. Слегка отряхнув куртку и поправив причёску, Мусин поднял руку, что бы постучать, но в этот момент дверь открылась. В дверном проёме довольно отчётливо обозначился начальник штаба майор Карпов. От него исходил едва уловимый, приятный запах свежего портвейна. За его спиной стоял молоденький офицер в общевойсковом бушлате с погонами лейтенанта.

На лице Карпова не отразилось никаких эмоций. Он умел это делать. Пару секунд он смотрел в лицо, стоящего перед ним курсанта, пытаясь сообразить, кто это. Затем, подняв вверх указательный палец, сказал:

– Оч-чень хорошо!
– махнул рукой,- за мной.

Все спустились с крыльца, отошли на несколько шагов. Карпов повернулся к лейтенанту:

– Вот видишь? Я ж говорил, всё разрешится. Вот эти два скучающих жеребца тебе помогут. Лопаты у тебя есть?

Мусин замахал руками:

– Товарищ майор, вы перепутали! Какие лопаты?!! Мы не солдаты, мы курсанты, лётчики.

– Лёёётчики?!! Отлично! Значит мужчины. Я ж говорю, - хорошо! А вот у лейтенанта в подчинении одни женщины. Нужно помочь. Работа не пыльная, всего-то пара кубометров земли. Поможете лейтенанту, а я вам за это расскажу как на самолёте сделать фиксированную бочку. Идёт?

– Товарищ майор!

– Молчать, - сказано это было очень тихо, но тон сказанного не сулил ничего хорошего.

Через несколько минут с лопатами на плечах, они шли за лейтенантом в сторону аэродрома. Тот был просто счастлив:

– Не расстраивайтесь, мужики. Это не долго, окопаем пару карбидных пушек, поставим четыре чучела и всё.

– Поставим четыре чего?

– Чучела... Пугала, если хотите. Здесь неудачно расположены места кормёжки и места гнездования. Птицы летают туда-сюда прямо через полосу. Нужно сделать, что бы они летали в другом месте. Я это должен обеспечить, это моя обязанность.

– Sie sind Nikolaj Drozdoff ?
– с немецким акцентом спросил Мусин. Лейтенант улыбнулся:

– Нет. Я - лейтенант Поведайко, старший синоптик. За орнитологическую обстановку на аэродроме отвечает метеослужба.

– Придумают же! Орнитологическая обстановка, места гнездования! Что вы к птичкам пристали, пусть летают, где хотят. И нам бы с другом забот поменьше... Может отпустишь нас, лейтенант?

– Нет, мужики, это в интересах вашей же безопасности.

– Тоже мне, борец за безопасность! Гребень антициклона, ёлки-палки.

Лейтенант остановился, резко повернулся к курсантам:

– Слушайте, вы. Я не знаю какие уж вы там лётчики, но скоты, похоже, порядочные. Я помощи не просил, Карпов вмешался, а тут вы припёрлись. Я бы со своими девчонками всё сделал сам.

– Ну и делал бы сам ...

– Теперь уже поздно. Значит так, товарищи курсанты, если не хотите ещё больших неприятностей, заткнитесь и шире шаг.

– Я так понимаю, что мы переходим на официальный тон?

– Вы правильно понимаете.

Они вышли на стадион. За стадионом - дорога, за ней - рабочее поле аэродрома. На дороге стояла большая крытая машина с кучей антенн и каких-то флюгеров и вертушек на крыше, - автономная, мобильная метеостанция, - вотчина лейтенанта Поведайко. Теперь было понятно, куда они идут. Футбольное поле пересекли кратчайшим путём. Поведайко открыл заднюю дверцу огромной, как дом, будки метеостанции, и скрылся внутри. Было слышно, как он передвигает по полу что-то тяжёлое. Дверь распахнулась пошире и курсанты увидели на пороге незнакомый агрегат, покрашенный серебрянкой. Это была карбидная пушка. Внешне она была похожа на передвижной генератор или что-то в этом роде. Какие-то трубки, бачки, манометры и всё это на массивных металлических полозках. В неё заправлялись карбид кальция и вода, задавались настройки и пушка автономно работала несколько часов, через определённые промежутки времени издавая серию громких хлопков и тем самым распугивая птиц.