Операция

Три года службы он провёл в спецкомандировке в республике Ирак. Готовил боевых лётчиков для тамошних ВВС. В те времена лидер Ирака Саддам Хусейн был большим другом Советского Союза. Иностранных языков Гордиенко не знал, но успешно обучал иракских пилотов, используя только жестикуляцию, матерщину и личный пример. Летал он лихо и, несмотря на его крутой нрав, иракцы его любили и между собой называли "шайтан-пилот".

Всё это было давно. Сейчас перед майором Гордиенко молча стояли два курсанта, с лопатами в руках. Они опустили головы и буравили взглядом землю.

В голосе Гордиенко зазвучали металлические нотки:

– Не слышу!!! Может скажете зачем я притащил сюда свою седую задницу? Зачем здесь вот этот лейтенант и ещё двести придурков бросили свои семьи и посадили в поле сорок самолётов? Зачем, я спрашиваю?.. Они здесь, что бы научить летать двух идиотов, которым всё по барабану...Кто автор идеи похода по бабам?
– Мусин, не поднимая глаз, поднял руку.

Гордиенко посмотрел на Евсюткина:

– А ты, значит пассивный партнёр... Объяснять вам бесполезно, мозги у вас ниже пояса, поэтому будем доводить через ноги и руки. Поведайко, много у тебя ещё этих хлопушек?

– Шесть штук, товарищ майор, но здесь только две, за остальными нужно ехать на базу.

– Жаль. Тогда так: закончите с орнитологией и вот здесь, под грибком сделаете полнопрофильный окоп с бруствером, для оцепления. Глубина полтора метра, два колена шириной полметра, длинной два метра. Пока будете копать, всё осмыслите. За пятнадцать минут до отбоя вы должны быть в казарме. Если окоп не закончите сегодня, продолжите в субботу, во время танцев. Вопросы есть?

Вопросов не было. Гордиенко завёл мотор и, сильно газуя, развернулся и покатил в сторону дороги, но вдруг затормозил и остановился. Оглянувшись, махнул лейтенанту Поведайко, - подойди. Пока ждали лейтенанта, спросил у Белькова:

– Ну, что скажешь? Оба твои, между прочим.

– Я их вижу второй раз в жизни.

– И что? Ты инструктор или хрен с горы? Ладно, это твои проблемы. А вот тот, вологодский, похоже с мозгами парнишка.

– А удмуртский что? Без мозгов?

– С мозгами, но дурь надо выбить...

Подошёл Поведайко. Гордиенко слегка наклонился к нему и сказал:

– Лейтенант, просьба к тебе. Не в службу, а в дружбу. При случае сочтёмся.

– Я слушаю.

– Побудь с ними, пока они не закончат. Занозу посадят или мозоль, понос там или насморк случится, попадут в лазарет - им конец. Пропустят КТЗ, их вышибут из училища.

– Я всё понял, присмотрю.

– Я твой должник.
– Мотоцикл сорвался с места и вскоре скрылся из виду.

Молодые, остроумные и сообразительные курсанты нуждались в постоянном контроле. Их бурную энергию и фантазию постоянно надо было сдерживать. В этом возрасте бесполезно объяснять важность момента. Поэтому тяжёлые земляные работы пользовались особой популярностью у инструкторов, как метод наказания. Это вошло в традицию, и не вызывало ни у кого недоумения. Курсанты принимали это наказание как должное и, по своей молодой бесшабашности, гордились и хвастались друг перед другом, кто больше выкопал кубометров земли.

Мусин и Евсюткин закончили с чучелами и карбидными пушками, взялись за окоп. До отбоя выкопать его было не реально, но они всё же решили попытаться. Лейтенант Поведайко собирал инструмент, делал вид, что что -то обмеряет или размечает, находился тут же.

Сантиметров двадцать грунта выкопали молча. Начали снимать дёрн на месте второго колена окопа. Мусин сказал:

– Этот-то приехал, разорался тут. Откуда он взялся? Какое его дело?

– Слышь? Ты бы помолчал! Ты уже наговорил кубометра на три!.. Связался я с тобой.

– Ну, ты вообще раскис. Фигня, прорвёмся! А Аллочку я всё равно...

– Копай, давай, мачо хренов.

Времени до отбоя было ещё много, но смеркалось, становилось прохладно. Надо было заканчивать. Внимание курсантов привлёк звук мотора. На аэродроме показался трактор Т-150. Это начальник лагеря. Сначала он проехал мимо, но потом развернулся и подъехал прямо к ним, осветив фарами будущий окоп. Открылась дверца, на землю спрыгнул военный лётчик-инструктор первого класса, подполковник Алимов. Минуту осматривался, вникая в обстановку. Затем весело произнёс:

– Второй день в лагере, а уже копают!

Мусин бросил лопату:

– Вот-вот! Я приехал за две тысячи вёрст не чучела ставить, а учиться летать! А меня майор Гордиенко заставляет яму копать! Это ни в какие ворота, товарищ подполковник! Да ещё в субботу! Не имеет права.

– Безобразие, - в тон ему ответил Алимов.

Поведайко хотел вмешаться и прояснить ситуацию, Алимов это заметил, сделал упреждающий жест рукой, - молчи. Затем он внимательно осмотрел окоп и задумчиво повторил:

– Безобразие. Только нужно уточнить: какая же это яма?.. Это не яма, это важный фортификационный объект, предусмотренный планом охраны и обороны аэродрома. Для Гордиенко, с его опытом непростительно. Как можно не знать таких важных вещей! Окоп ведь должен быть не два, а три колена, ещё два метра вот сюда. Чтоб миномёт не пристрелялся.

– Какой миномёт?

– Не важно. На войне всякое бывает. Вдруг миномёт?.. А коль вы уж начали, так вам и заканчивать. Только добавьте ещё одно колено - два метра вправо. А суббота - самое удобное время, полётов нет, копай себе... А с Гордиенко я разберусь. Больше никто вас не обижал? Может ещё кого наказать?

– Нет!!!
– В один голос заорали курсанты.

Алимов уехал. Евсюткин отдал лопату лейтенанту Поведайко, повернулся к Мусину:

– Хватит на сегодня. А ты следующий раз надумаешь с кем-нибудь знакомиться - делай это без меня.

– Как это, без тебя?!! А кто потом напишет про мои подвиги?

– Я тебе что, доктор Ватсон?

– Время покажет...

Мусин повернулся к Поведайко, вытянулся по стойке смирно и отдал честь:

– Товарищ лейтенант, разрешите убыть в места гнездования?!!

Изрядно уставший, лейтенант Поведайко вяло махнул рукой:

– Идите, куда хотите...

6

На следующий день, в пятницу, после завтрака на общелагерном построении был зачитан приказ о начале комплексно -тренировочных занятий. Начальник штаба уточнил несколько общих моментов, после чего слово взял начальник лагеря.

Алимов объявил, что весёлая жизнь заканчивается. Сегодня работаем по плану первого дня КТЗ. Завтра, в субботу - рабочий день.

В строю недовольно загудели. Алимов повысил голос: