Операция

Мусин резко повернулся к Евсюткину:

– Ты слышал? Он всё знает. И сказал ему комендант. Не зря он приходил. Кто-то заложил. В эскадрилье крыса, надо Бородину сказать. Кто-то стучит!

– Поменьше языком трепать надо, тогда и стучать не будут.

– А может особисты прослушивают? Тогда среди тех, кто сидел на лавочке, сексот с жучком.

– Ты что, обалдел? Придумал то же: сексот, жучок. Кому ты нужен?

– Сам подумай. Я рассказал про соловья, никто никуда не отлучался. Через десять минут приходит комендант, о чём-то шепчется с Гордиенко, и уже Гордиенко рассказывает мне про моего же соловья!

– Да, чего-то не вяжется... Но особый отдел - это ерунда; им твой соловей до фени, их более серьёзные дела интересуют. Да и Сердюк к особому отделу отношения не имеет. Слушай, мне кажется, это просто совпадение.

– Ты думаешь? Не нравятся мне такие совпадения. Ладно, время покажет.

Полковник Ремизов, выйдя на центральную аллею, заметил вдалеке помощника дежурного по лагерю. Сунув в рот мизинец, командир полка оглушительно свистнул, привлекая внимание прапорщика. Когда тот оглянулся, Ремизов махнул рукой, - иди сюда! Прапорщик прибыл в припрыжку.

– Мою комнату открыли?
– спросил Ремизов.

– Никак нет. Ещё пару минут, товарищ командир. Ищем майора Сердюк.

– Ищите.

Надо сказать, что майор Сердюк, по прозвищу "кардинал", имел талант быть невидимым. Особенно этот талант проявлялся, когда Сердюк был нужен срочно. Причём он никогда ни от кого не прятался. Но найти его было не возможно. В любом месте гарнизона, на любом объекте можно спросить, не заходил ли Сердюк, в ответ обязательно услышите: был, ушёл минуту назад.

Полковник Ремизов пришёл к общежитию лётного состава. Постоял, осмотрелся. Сел на лавочку у крыльца, снял фуражку, положил её рядом. Вид у него был хмурый. Через несколько минут подошли два курсанта с папками документов. Ремизов показал, чтобы документы положили рядом с ним на лавочку. Курсанты спросили разрешения уйти, командир разрешил и сказал, чтобы они позвали к нему дежурного по лагерю. Прошло пятнадцать минут. Ремизов хмурился всё больше. Атмосфера накалялась. На деревьях затихли птицы. Все кому надо было по своим делам пройти мимо, увидев командира, поспешно сворачивали в боковые аллеи.

Прибежал заспанный дежурный по лагерю, козырнул, представился. Ремизов медленно поднял на него тяжёлый взгляд:

– Где Сердюк?

– Ищем.

– Ищите.

Солнце скрылось за тучку. Командир сидел на лавочке под деревом. Рядом лежали его фуражка и папки с документами. Когда Ремизов услышал шлепок и увидел, что птица обгадила его головной убор, резко встал, решительно поднялся по крыльцу, тяжёлой походкой прошёл по коридору к своей комнате и одним ударом вышиб дверь, вместе с косяком. Вся эта куча хлама, подняв облако алебастровой пыли, упала на пол внутрь помещения. Командир прошёл в комнату, сел на кровать, пододвинул к себе телефон, покрутил ручку. Телефонистка ответила мгновенно, будто ждала вызова.

– Комбата мне, - зло сказал в трубку Ремизов. Когда тот ответил, он голосом, больше похожим на львиный рык, долго и громко рассказывал всё, что он думает об организации службы в комендатуре, которую организовали этот самый комбат и его подчинённые, в том числе и майор Сердюк, а также недвусмысленно прошёлся по всем их родственникам до седьмого колена. В заключении добавил, что если через пять минут Сердюк не приступит к исполнению своих служебных обязанностей, то через десять минут будет стоять другой вопрос: соответствует ли должности этот самый Сердюк и его непосредственный начальник.

Ремизов с размаху припечатал трубку к аппарату. Трубка выдержала. Командир поднял её, с интересом осмотрел, - странно, обычно не выдерживала. Несколько секунд он молча смотрел в окно. Потом провёл ладонью по столу, поднял и посмотрел, - много пыли. Тут он услышал шорох. Оглянувшись, он увидел, что в дверном проёме, как провинившаяся собака, робко топчется майор Сердюк:

– Вызывали, командир?

– Вызывал.

– Я здесь, что Вы хотели?

– Дверь закрой...

Кардинал засуетился:

– Телефончик разрешите?

Ремизов подвинул ему телефон. Сердюк стал звонить и распоряжаться, что бы столяры начали работу немедленно. Командир встал и пошёл к крыльцу, где оставил папки с документами. На выходе из домика он услышал странные звуки. Что-то тарахтело, чихало и стреляло. Он вышел за угол домика и стал на середине лужайки, заложив руки за спину. Прямо на него, издавая эти самые странные звуки, надвигался ржавый трактор для укатывания асфальта. За рулём в фуражке, одетой козырьком назад, сидел начальник лагерного сбора подполковник Алимов. За его спиной, вытянув руку вперёд, как это делал Ленин, стоял замполит лагеря, майор Пескаренко и что-то громко декламировал. Весь трактор был облеплен лётчиками, которые сидели, уцепившись кто за что. Кому не хватило места "на броне", шли рядом. Все галдели и размахивали руками.

Когда они увидели, кто их встречает, перестали кричать и жестикулировать, посмотрели на Алимова. Тот ожидавший чего угодно, только не такой встречи, никак не мог остановить трактор. Тормозов у него не было, а двигатель никак не хотел выключаться. Наконец удалось его заглушить. Трактор остановился рядом с сауной. Наступившая тишина была какой-то тревожной. Алимов осторожно посмотрел на командира. От того можно было прикуривать. Он подошёл к своему заместителю, взял его за ворот и сквозь зубы процедил:

– За мной.

– Куда?
– машинально спросил Алимов.

– В баню!!!
– заорал Ремизов и буквально швырнул подполковника к зданию сауны. За ними захлопнулась дверь и стёкла в окнах задрожали.

Минут через пять всё стихло. Дверь приоткрылась, на свет божий появился живой подполковник Алимов. Посмотрев на ожидавших его лётчиков, он покачал головой и выдохнул:

– Ух!
– и показал жестом: разбежались быстро!

Лётчики исчезли. Алимов пошёл к домику:

– Демидыч!

В окно выглянул Сердюк и вопросительно посмотрел на начальника лагеря. Тот поманил его рукой:

– Баню затопить, быстро, мухой. Командир париться будет.

– Щас сделаем, венички, простыни... Он один? Вы пойдёте?

– Нет. Я не пойду. Я сегодня уже парился.

8

Отъезд из лагеря на выходные, назначенный Алимовым на тринадцать ноль-ноль не состоялся. На это время командир полка назначил общелагерное построение. Цель этого мероприятия Ремизов сформулировал, процитировав великого комбинатора Остапа Бендера: "Материализация духов и раздача слонов". Духов материализовано было мало, а вот слонов роздано вполне достаточно. Командир выдал ряд указаний и установил жёсткие сроки для их устранения. Часть недостатков нужно было устранить сегодня же. Отъезд на базу перенесли на шестнадцать ноль-ноль. Суббота, как выходной пропала.