Оперативная эскадра "Нибелунг"

— Вот же черт! — произнёс генерал Гоже.

— Но и это ещё не всё, — маркиз сделал паузу, чтобы сделать глоток.

Участники собрания почти синхронно вздохнули. Маркиз улыбнулся, довольный произведенным эффектом.

— Мы решили посмотреть, сколько таких потенциальных кадров находится в ваших владениях прямо сейчас, — продолжил он.

— И? — принц напрягся, но быстро расслабился. — Я думаю, что арестанты с флотскими навыками как раз менее опасны, пока находятся на поверхности.

Но маркиз имел в виду иное.

— На самом деле численность не так важна, — махнул он рукой. — Флотских что-то полторы сотни, а всякой спецуры до двухсот. Важно другое, мы с парнями проанализировали перемещения и текущую локацию этих людей. И заметили изумительную вещь. В разное время и разными путями две дюжины персон из группы риска оказались всего в трёх имениях. Вернее подозрительных имений мы выявили четыре, но одно из них скорее всего было случайностью. Туда попали всего двое флотских и один спецназовец.

— И вы можете назвать имена первых трех? — принц вытер салфеткой рот и отбросил её в сторону.

— Охотно, ваше высочество. Два шевалье: Говард Грин (чтобы не путать с другими Говардами), Стюарт Тай (по той же причине) и баронет Патиньо.

— Ух ты, — произнес Гоже.

— А вишенка на торте, или оливка в мартини, кому что нравится, заключается в том, что все трое принадлежат к новым дворянам, которые вступили во владение последние десять лет по инвестиционной программе вашего батюшки. То есть заплатив в казну по миллиону крон. Или целых два миллиона в случае с баронетом.

Маркиз встал из-за стола и отбросил салфетку.

— Не желаете ли спуститься в винные погреба, друзья мои?

Глава тринадцатая. Первые потери

Ленивая перестрелка «Бастилии» с вражескими кораблями продолжалась около часа. Возможно противник выбрал схожую с ними тактику, то есть выжидал, когда остальные корабли эскадры раскроют себя. Повстанцы наверняка знали о «Нибелунге», знали, что он где-то здесь, а выстрелы вспомогательного крейсера с огнём рейдера не спутаешь. Ивор тем более не спешил открывать карты, его затягивание времени вполне устраивало. Хотя враг продолжал обстреливать конвой, огонь он вёл не слишком интенсивный. Обе стороны прекрасно понимали, что маневр торговцев займёт много часов.

Однако время шло. С каждым новым взрывом вблизи торговых судов напряжение на мостике нарастало. Совсем устраниться от боя «Нибелунг» не мог.

— Давайте распределим цели, — предложил, наконец, Ивор.

Многие на мостике вздохнули с облегчением.

— Волк-2 ни нам, ни карибу не опасен, — размышлял Ивор вслух. — Он несется в сторону внешних рубежей и задействовать торпеды не сможет, а орудия… ну какие там орудия у фрегата. Поэтому… раз уж «Бастилия» начала обстрел Волка-1, оставим их как есть. «Нибелунг» присоединится к барону. «Алькатрас» и «Маршалси» пусть возьмут на себя Волка-3. А Волка-4 мы проигнорируем. Посмотрим что из этого выйдет. И да, огонь открывать только из орудий. Торпеды следует экономить.

* * *

Вспомогательные крейсера не имели достаточно энергии, чтобы поддерживать высокий темп стрельбы. Даже отключив большинство систем, они могли производить по одному залпу каждые тридцать секунд, в то время как башня «Нибелунга» могла выпускать свою пару нарядов каждые десять секунд. А если ужаться, отключив лазеры ПРО, и подключить рекуператор энергии на маршевых двигателях, то и чаще. Тем более что противник пока обстреливал торговые суда и «Бастилию», а значит ПРО всё равно не потребуется на первом этапе.

— Первые три минуты всю энергию на орудия! — распорядился Ивор.

Снаряд электромагнитного орудия, предназначенный для стрельбы с гиперфазой, представлял собой космический корабль в миниатюре. Крохотный цилиндр был покрыт сеткой контура, с той лишь разницей, что возбуждалось гиперполе не изнутри, а снаружи — орудийным генератором, расположенным на срезе ствола. Там же на срезе находился импульсный передатчик, который программировал таймер снаряда на нужную дальность.

Когда истекало время срабатывал вышибной заряд, который отстреливал донную стенку снаряда и тот вываливался в обычное пространство. Поставить заряд оказалось проще чем помещать механизм раздвигающий панели, ведь снаряды использовались лишь для единственного прыжка. У вышибного заряда имелась ещё одна функция — разогрев донной части. И тут имелся важный нюанс. Разогрев создавал уникальную для каждого корабля или даже для каждой орудийной башни тепловую сигнатуру и спектр, что достигалось вариацией сплавов и интенсивностью нагрева. На самом деле уникальная сигнатура закладывалась в каждую партию снарядов, а уже партии распределяли по разным кораблям и башням.

Это придумали для того, чтобы отличать одни выстрелы от других во время большого сражения со множеством кораблей и башен, а значит иметь возможность корректировать огонь даже посреди хаоса битвы.

До сих пор Ивор не имел возможности проверить эффективность такого решения на практике. Они впервые вступали в бой целой эскадрой.

— Мне кажется у них слишком высокая точность стрельбы, — заметил навигатор Ли. — Они знали, где появятся торговые корабли и расположились удобно, для контроля над пространством.

— Не удивительно. Ведь об отправлении конвоя знала каждая собака на Барти. Другой вопрос, как информацию об этом передали на карлик 706? Если бы шпики отправили информационную капсулу на Майрхофен, то, конечно, успели бы предупредить противника, но по вектору враждебных миров запускать капсулы запрещено.

Вопрос остался без ответа, как и многие до него.

Эскадра ещё не успела вступить в бой, а конвой уже понес первые потери.

— «Роза Милады» подает сигнал бедствия, сэр, — сообщил оператор из секции связи. — Попадание в реакторный отсек. Судно обездвижено. Шкипер сообщил, что ремонт вне доков невозможен. Он намерен эвакуировать экипаж на на шлюпке.

Боевые корабли строили с расчетом на повреждения. Многие конструкции предусматривали не просто дублирование систем и резервирование мощностей, но альтернативные решения. Так если выходил из строя энергетический реактор можно было перейти на топливные элементы, используя запасы метанола. Или подключить к делу рекуператор на плазменных каналах маршевых двигателей. Если позволяла яркость звезды, корабль мог раскрыть целые поля фотоэлементов. Их мощности хватало чтобы запитать по крайней мере систему жизнеобеспечения и вычислители. Оранжереи при минимуме электроэнергии поглощали углекислоту, давали кислород и пищу. Электроприводы периферийных устройств имели гнезда для установки кривой рукоятки, так что внешнее хозяйство при необходимости развертывалось или убиралось вручную.

Альтернативу имели даже маршевые двигатели на тот случае, если все три выйдут из строя. Во первых, корабль мог задействовать маневровые, используя метанол как один из компонентов топливной смеси. А поскольку химические двигатели не давали нужного прироста скорости, имелось и иное аварийное решение — корабельные шаттлы осуществляли жесткую стыковку на кормовые узлы (предназначенные для буксиров) и использовали свои двигатели, получая рабочее вещество и энергию с материнского корабля. Даже при форсированном режиме они вместе могли дать ускорение в пять сотых Же. И значит там, где кораблю требовались стандартные сутки, чтобы выйти в ноль, при аварийном режиме потребовалось бы двадцать суток. Зато при достаточном запасе топлива такое решение позволяло спасти корабль или вывести его в точку, где возможна помощь других.