Оперативный простор

— Я — не следователь, делать такие выводы не имею права. Про их стычку с Хвылиным всё училище было в курсе, во всяком случае, весь преподавательский состав. Однако представить, что Быстров будет в него стрелять — не могу. Но это, как понимаете, моё частное мнение.

— Ну, а другие враги, кроме Быстрова, у покойного были?

Рышковский нахмурился.

— Товарищ, мне кажется, вы занимаетесь не своим делом. Такие вопросы должны задавать сотрудники милиции или уголовного розыска, а вы, я так понимаю, частное лицо.

— Вы правы — частное. Но Александр — муж моей сестры. Она вся извелась, переживает за супруга.

— Очень жаль, конечно, но пусть расследование ведут соответствующие органы. Потакать самодеятельности не в моих правилах. Извините, я — человек военный, не привык сплетничать с посторонними людьми. Да вообще — сплетничать не привык. Так что с такими вопросами — не ко мне. Вот если гражданка Цимлянская снова проявит ненужную активность — тогда, пожалуйста: приходите ко мне, я найду на неё управу.

— Хорошо, я вас понял. Спасибо большое, что помогли! — сказал я, с огромным удовольствием пожимая руку Рышковского.

Пусть Суворов и говорил, что всех, кто прослужил хотя бы год интендантом, можно вешать, но даже тут бывают приятные исключения.

Проблема с Катиным жильём была если не решена, то хотя бы заморожена.

Я покинул стены военшколы с чувством выполненного долга. Жаль, что не удалось поговорить со Слыщёвым — быть может, узнал бы от него что-то полезное. Но… не судьба, так не судьба. Кысмет, как любил говорить в таких случаях мой друг — следак из прошлого, по национальности татарин.

Своим «кысметом» он потом заразил почти всех коллег: как по линии следствия, так и оперов. Иногда я встречал это словечко даже в протоколах.

Надеюсь, он пришёл на мои похороны, подумал я и тут же поразился некоторому сюрреализму фразы.

Программа-минимум на сегодня была выполнена: я побывал в «Крестах» на свидании с Александром, пусть и не преуспел в результатах; застолбил статус-кво с Катиной комнатой. Вроде бы многое сделал, но чувства удовлетворённости не было.

Осталось ощущение бега на месте. Александр — не убивал, тут я был согласен с мнением Кати. Но вот почему темнит даже передо мной? Если отбросить чистую бытовуху: всю эту любовь-морковь, что остаётся в сухом остатке?

Криминал? Нет, не могу себе представить Александра, который грабит случайных прохожих в подворотнях. Да и в любом случае, проще было бы сознаться и пойти по такой статье, чем за убийство.

Эта версия отпадает.

Остаётся самая хреновая и потому — самая вероятная: мой дорогой родственник вляпался во что-то политическое. И тогда точно лучше уж молчать, ибо за политику влепят не восемь-десять лет как за убийство, а смажут лоб зелёнкой, перед тем, как поставить к стенке.

И потому Александр, как человек неглупый, держит язык за зубами. И уж точно не станет изливать душу перед комсомольцем и без пяти минут коммунистом Георгием Быстровым.

Заговор? Звучит логично: сейчас столько всякого народа экстренно «спасают» Россию и создают всякие комитеты.

Мог ли Катин муж оказаться в одном из них? Ответ положительный. Он ведь несколько лет боролся с советской властью, вряд ли, устроившись на работу в военшколу, как говорят воры: резко сменил масть.

Я помню нотки раздражения в его голосе, когда вскользь задевали эту тему.

Эх, Саня-Саня, задал ты мне шараду! И как прикажешь тебя вытаскивать — если ты влип в такое непотребство. Даже если разворошу это осиное гнездо, ты окажешься замазан не в убийство по соображениям ревности, а в нечто, куда более худшее.

И тогда песец котёнку: тебе, Кате, может, и по мне рикошетом ударит — но тут плевать, переживу.

На душе стало паршиво — хоть иди и вешайся.

Только это могло послужить оправданием для старого опера, почему я не сразу заметил за собой хвост.

Глава 20

Меня «пасли» с самого выхода из военшколы, причём в одиночку, с нарушением всех азов слежки.

Иногда так делают нарочно, чтобы объект обнаружил, что по его следу идут, задёргался и начал совершать ошибки. Но это был явно не мой случай, просто на хвост «упал» не профи.

Сначала я ощутил на спине чей-то взгляд — любая инструкция гласит, что нельзя «сверлить» объект глазами. Вычислить, кому он принадлежит, не составило большого труда: наружное наблюдение вёл Тарас — секретарь Слыщёва. Парню даже переодеться было не во что, и его парадная гимнастёрка с «клапанами» «светилась» на улице как рождественская ёлка.

Для проверки (вдруг это просто случайность и парню нужно туда же, куда и мне?) я пару раз свернул с центрального проспекта в переулки — Тарас повторил мои манёвры, стараясь не разорвать дистанцию.

Выходит, это всё-таки слежка, пусть и крайне неквалифицированная.

Приняв во внимание этот факт, я постарался вести себя как можно естественнее, пусть секретарь не подозревает, что его вычислили. Мне надо было подумать, что делать с хвостом дальше.

Припереть парне к стенке и выяснить, какого лешего ему понадобилось топтаться по моим следам? Грубо… Да и предъявить мне ему, собственно, нечего. Идёт себе красноармеец по улице, никого не трогает, а тут к нему вдруг привязывается с угрозами какой-то мутный тип из другого города.

К тому же, если раскрою карты заранее, противник — кем бы он ни был — может пустить по следу матёрого профи, который в этом деле собаку съел. Тогда хрен я его обнаружу, если только случайно.

В принципе, я догадывался, кто инициатор. Готов биться об заклад — Тарас топает за мной по приказу Птахина. Но догадка — это одно, а знание — уже другое. И я предпочитаю знать наверняка. Вероятность сюрприза сбрасывать со счетов нельзя.

Сбросить хвост якобы случайно? А вот это уже теплее. В большом городе уйти от преследования — пара пустяков. Но что это даст? Да ничего толком. Меня просто потеряют на какое-то время, а я даже не буду знать какого рожна кому-то вздумалось пустить наружку. Тарас явно не тянул на мозга операции — тут есть рыба покрупнее.

Вот если бы выйти на неё… Тогда я, возможно, пойму, откуда ветер дует.

Значит, надо провернуть финт похитрее. В конце концов, я тоже умею играть в такие игры.

Сбить не профи с толку, сделать так, чтобы он потерял объект, а потом проследить за ним и выйти на предполагаемого заказчика наблюдения… Я прикинул мои шансы, получилось неплохо.

Решено, так и поступим.

Заметив вереди оживлённую группу людей, я чуть ускорился, обогнул их и мигом заскочил в подворотню, затаившись за воротами — чтобы найти меня с улицы нужно очень постараться.