Описание земли Камчатки

Лучшее их кушанье – олений язык, который отъедают они и у китов, выбрасывающихся из моря. Также и сие правда, что они крадут лисиц и зайцев, которые на клепцы попадают, к великому убытку и огорчению камчадалов. Белые волки [236] бывают гостем, чего ради и в тех местах выше серых почитаются. Камчадалы хотя всеядцами и называются, однако не едят волчьего и лисьего мяса.

Оленей и диких каменных баранов можно почесть за нужных зверей на Камчатке: ибо кожи их наибольше на платье употребляют. Сих зверей хотя там и великое множество, однако тамошние жители мало их промышляют от неискусства и нерадения.

236

Возможно, речь идет о тундровых волках, окрас которых гораздо светлее, чем у других подвидов. Но сегодня это вполне обычный представитель камчатской фауны.

Олени живут по моховым местам, а дикие бараны по высоким горам; чего ради те, кои за промыслом их ходят, с начала осени оставляют свои жилища и, забрав с собою всю фамилию, живут на горах по декабрь месяц, упражняясь в ловле их.

Дикие бараны [237] видом и походкою козе подобны, а шерстью – оленю. Рогов имеют по два, которые извиты так же, как и у ордынских баранов, токмо величиною больше: ибо у взрослых баранов каждый рог бывает от 25 до 30 фунтов. Бегают они так скоро, как серны, закинув рога на спину. Скачут по страшным утесам с камня на камень, весьма далеко, и на самых острых кекурах могут стоять всеми ногами.

237

Крашенинников называет их также каменными баранами и мусимонами.

Платье из их кож за самое теплое почитается, а жир их, который у них на спинах так же толсто нарастает, как у оленей, и мясо за лучшее кушанье. Из рогов их делают ковши, ложки и другие мелочи, а наибольше целые рога носят на поясах, вместо дорожной посуды.

Еще осталось описать мышей и собак, из которых мышей за камчатских крестьян, а собак за дворовой их скот почитать можно [238] .

Мышей примечено там три рода, первый называется на Большой реке наусчич, а на Камчатке – тегульчич [239] ; другой – челагачич; третий – четанаусчу, то есть «красные мыши» [240] . Первый род шерстью красноват и имеет хвост весьма короткой, величиною почти таков, каковы большие европейские дворовые мыши, но писком совсем отменен: ибо оный больше на визг поросячий походит, впрочем, от наших хомяков почти не имеет разности.

238

О мышах и собаках автор рассказывает, опираясь в основном на сведения, собранные Стеллером.

239

Видимо, речь идет о тегульчике, мышке-пеструшке Myopus schisticolor, близком родственнике леммингов. На это указывает и приведенный далее рассказ о массовых передвижениях этих «мышей».

240

Красная мышь – это сибирская красная полевка Clethrionomys rutilus.

Другой род весьма мал и водится в домах обывательских, бегает без всякого страха и кормится кражею. Третий род такое имеет сродство, как трутень между пчелами: ибо оный ничего для себя не запасает, но крадет корм у первого рода, то есть тегульчичей, которые живут по тундрам, лесам и высоким горам в превеликом множестве.

Норы у тегульчичей весьма пространны, чисты, травою выстланы и разделены на разные камеры, из которых в иной чистая сарана, в иной нечищеная, а в иных иные коренья находятся, кои собирают они летом для зимнего употребления с отменным трудолюбием и в ясные дни, вытаскивая вон, просушивают на солнце.

Летом питаются ягодами и всем, что на полях получить могут, не касаясь до зимнего запаса. Нор их другим образом сыскать не можно, как токмо по земле, которая над норами их обыкновенно трясется.

Из коренья и других вещей примечены в норах их сарана, корень скрипуна-травы (Anacampseros vulgo faba crassa) [241] , завязной (Bistorta) [242] , шеламайной, сангвисорбин [243] , лютики [244] и кедровые орехи, которые камчадалки вынимают у них осенью с радостию и великими обрядами.

241

Давая латинское название, Крашенинников ошибается – вслед за Стеллером. Название указывает на род анакампсерос семейства портулаковых. Однако растения, относящиеся к этому роду, на Камчатке не произрастают. Возможно, речь идет об очитке Sedum kamtschaticum.

242

То же, что и макаршино коренье, горец, иикум, сикуй, чагич. По современной номенклатуре – змеевик живородящий (Bistorta vivipara).

На Камчатке сочные корни этого растения, напоминающие вкусом лесные орехи, едят как в сыром виде, так и в толченом.

243

Кровохлебка (Sanguisоrba) – род многолетних травянистых корневищных растений семейства розовых. На Камчатке встречаются S. offirinalis и S. tenuifolia.

244

На Камчатке произрастают как собственно лютики – растения, относящиеся к роду Ranunculus семейства лютиковых (Ranunculaceae), так и представители другого рода этого семейства – акониты (Aconitum). Видимо, имеются в виду последние, поскольку речь идет о клубнях, которых у лютиков нет. Стеллер упоминает об аконите, пересказывая легенду камчадалов о том, что мыши употребляют корень лютика, как камчадалы – мухомор, а казаки – водку.

Помянутые мыши сие имеют свойство достойное (буде правда) примечания, что с места на место, как татары кочуют, и в известные времена из всей Камчатки на несколько лет в другие места без остатка отлучаются, выключая дворовых, которые там неисходно бывают.

Выход их с Камчатки тамошним жителям весьма чувствителен: ибо оным, по мнению камчадалов, предвозвещаются влажные летние погоды и худой звериный промысел. Напротив того, когда мыши на Камчатку возвращаются, то жители хорошего года и промысла несомненно надеются и для того рассылают всюду известия о мышином приходе, как о деле великой важности.

С Камчатки отлучаются мыши всегда весною, собравшись чрезвычайно великими стадами, путь продолжают прямо к западу, не обходя ни рек, ни озер, ни морских заливов, но переплывают их, хотя с великим трудом и гибелью, ибо многие, утомившись, тонут. Переплыв за реку или озеро, лежат на берегу, как мертвые, пока отдохнут и обсохнут, а потом продолжают путь свой далее.

Вящая им опасность на воде случается, для того что глотают их крохали и мыкыз-рыба [245] ; а на сухом пути никто их вредить не будет: ибо камчадалы хотя их и находят в помянутом утомлении, однако не бьют, но наипаче стараются всеми мерами об их сохранении. От реки Пенжины ходят они в южную сторону и в половине июля бывают около Охоты и Юдомы.

245

Род лосося с красными полосами по бокам, см. в главе о рыбах. (Прим. автора)

Иногда стада их так многочисленны примечаются, что целые два часа дожидаться надобно, пока оные пройдут. На Камчатку возвращаются они обыкновенно в октябре месяце, так что довольно надивиться нельзя прохождению малых оных животных в одно лето чрез столь дальнее расстояние, так же согласию их в пути и предведению погод, которыми к странствованию побуждаются.

Камчадалы рассуждают, что когда мышей на Камчатке не видно, тогда они за море для ловли зверей отъезжают, а за суда их почитаются раковины, которые видом походят на ухо и по берегам в великом множестве находятся; чего ради и называют их байдарами мышиными.

Еще и сие о мышах сказано было мне от камчадалов, будто они, отлучаясь из нор своих, собранный корм покрывают ядовитым кореньем, для окармливания других мышей, корм их похищающих. И будто мыши по вынятии из нор их зимнего запаса без остатка от сожаления и горести давятся, ущемя шею в развилину какого-нибудь кустика; чего ради камчадалы и никогда всего запаса у них не вынимают, но оставляют по нескольку, а сверх того кладут им в норы сухую икру в знак попечения об их целости.

Но хотя все означенные обстоятельства самовидцы утверждали за истину, однако оно оставляется в сомнении до достовернейшего свидетельства: ибо на камчатских сказках утверждаться опасно.

Собаки [246] у камчадалов за такой же нужный скот почитаются, как у коряков оленьи табуны, а в других местах бараны, лошади и рогатый скот: ибо они не токмо ездят на них, как на лошадях, но и платье по большей части из их кож носят.

Камчатские собаки от крестьянских собак ничем не разнствуют. Шерстью бывают они наибольше белые, черные, черно-пестрые и, как волк, серые, а красных и других шерстей примечено меньше. Впрочем, почитают их за самых резвых и долговечных в сравнении с собаками других мест, потому что они питаются легким кормом, то есть рыбою.

246

Исконной для Камчатки породой является камчатская лайка. Считается даже, что ездовое собаководство старше езды на оленях. Данные археологических исследований позволяют с уверенностью утверждать, что езда на собаках была известна на Камчатке уже 8000 лет назад. В 1926–1927 гг. на Камчатке их насчитывалось около 29 тыс., к середине XX в. – более 50 тыс. Однако в конце 50-х – начале 60-х гг. езда на собачьих упряжках вместе с другими традиционными северными занятиями была объявлена «не имеющими перспективы архаическими пережитками», собаки оказались в пренебрежении, их поголовье значительно сократилось. Однако собачьи упряжки не канули в прошлое. До сих пор достаточно широко используют их и на Камчатке. Кроме того, последнее время все более популярным становится спортивная езда на собачьих упряжках.

С весны, когда на них ездить больше не можно, всяк своих собак отпускает на волю, и никто за ними смотреть не старается; чего ради ходят они, куда угодно, и кормятся тем, что попадется. По тундрам копают мышей, а по рекам, так же как медведи, промышляют рыбу.

В октябре месяце каждый сбирает собак своих, привязывает у балаганов и выдерживает до тех пор, пока лишний жир сронят, чтоб легче были в дороге. Труд их с первым снегом начинается, и тогда вой их слышать должно денно и нощно.