Опора трона

— Бегом! Бегом! — вырвался приказ из глоток не только командиров, но и старых служак-офицеров, заменивших «дядек» в полках.– Кареи, строить колонны!

Строй сломался. Для грамотного развертывания в штурмовые группы не хватило выучки и слаживания в наспех слепленных полках. Скорее толпой, чем организованными группами панинцы ворвались в первую линию окопов. В пустую!

— Где противник?!

Быстро обнаружили перпендикулярные шанцам траншеи. Сунулись. С дальнего конца этого тайного прохода жеребьем плюнули фальконеты, отбросив смельчаков обратно. Вопли и крики усилились. Чертыхаясь и костеря во всю Ивановскую хитрожопых выродков самозванца, взводы полезли наверх, собирая подобие строя. До следующей линии было меньше пятидесяти шагов.

Очередной стройный залп из окопов. Первые шеренги —как корова языком слизнула. Но мощный вал из озверевших людей в считанные минуты захлестнул свободное пространство между первой и второй линией. Сзади уже подпирала кавалерия. Только вперед!

В окопах снова пусто! Воспользовались паузой, чтобы сформировать ровный строй.

— Через взвод! Спуститься в ложемент, поднять ружья на плечи и сделать мостики для перехода!

Не успели сообразить, кому прыгать в окоп, как на фланги выехали запряженные тройками пугачевские телеги с поворотными кругами вместо станины под орудия.

Выстрел! Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Четыре пушки, закрепленные на круге, поочередно разрядили картечные заряды, пробивая до самой середины только-только сформированного шестишеренжного строя. Он пошатнулся. Ручьи крови залили земляные брустверы.

Кавалерия Панина бросилась на скорострельные телеги. Ей навстречу вынеслась казачья лава. Все смешалось в кучу-малу между двумя линиями окопов. Лошади падали, ломали ноги. Звенели сабли, Мелькали пики, выбивавшие из седел гусар и драгунов. Те огрызались пистолетным огнем. На помощь спешили пехотинцы, готовые штыками бить в лошадиную морду, грудь и даже в ноги.

— Стрелки, стреляй в ранжире! (2) Барабан — краткий сбор!

Телеги счастливо выбрались из свалки. Казаков крепко потрепали.

— Колонны! Ступай! Ступай! Атакуй! В штыки!

Бесполезно! Вторая линия. Третья. Четвертая. Все повторялось по шаблону. Потери росли. Противник постоянно избегал схватки холодным оружием. Счет убитым и раненым давно перевалил за тысячу. Особо большую груду тел навалило у каменных стенок шлюза. Это ужасно — видеть, как рядом гибнут товарищи и не иметь возможности ответить врагу.

На пятой линии вышла заминка. Атакующие колонны натолкнулись на рогатки. Пока их растаскивали, заговорила полевая артиллерия мятежников. 12- ти фунтовки! Каречь! Столь плотны были порядки наступающих, что чугунные градины разили без промаха, выкашивая целые просеки. Бедные духом начали прятаться в захваченных окопах, на удивление крепко устроенных. Шеренги сломались, плутонги перемешались, о правильных эволюциях позабыли.

— Батальонного огня!

Где те батальоны?

— Бери в полон!

Кого брать? Противника не видно.

— Не сметь никто пятиться! Ни четверти шага! Вздваивай плутонги в полудивизионы!

Тщетно. Противник усилил ружейный огонь. Солдаты валились снопами. Командиры повыбиты или растерялись.

— Отступ! Отступ!

— Задали нам кровопуск!

(1) Споры историков о дальности залповой стрельбы во второй половине XVIII века не дали однозначного ответа. Мы опираемся на указания А. В. Суворова из его книги «Наука побеждать». 60 шагов — «верная черта пуль», 60 саженей — картечная черта полковой артиллерии, 80 саженей — для артилерии полевой.Оттуды же взяты непривычные нам команды и названия барабанной дроби. Как говорится, практика — критерий истины, а в практическом опыте великого генералиссимуса мы не сомневаемся ни на секунду.

(2) Стрелять в ранжире — стрелять не сходя с места.

Глава 2

— Ну ты, брат, и дал им прикурить! Качай, его ребята!

Если бы Сенька родился лет через полтораста, его бы точно так встретили однополчане. Но в это время ни полетов в небо на руках товарищей, ни про «дать прикурить» еще не придумали, Так что возвращавшегося в лагерь Пименова с флагом одного из вражеских полков приветствовали проще — хлопали по плечу или выкрикивали что-то одобрительное. Зарубин же, которому было предъявлено знамя, спрыгнул с коня и обнял усталого ефрейтора.

— Поедешь в ставку к Государю вместе с эстафетой о нашей виктории! Лично ему передашь, — огорошил героя командир легиона. — Пусть он тебе награду назначает. Сей подвиг георгиевского креста достоин! От меня же авансом получай капральское звание!

— Я? К Государю?! — замотал головой огорошенный Сенька. — Я и верхами не умею…

— Ничего! Помчитесь на почтовых, как баре!

Пименов растерялся от неожиданности.

А в бою-то не плошал. Сколько на тот свет отправил дворянчиков? Со счета сбился.

Чика перед боем такую диспозицию обсказал своим легионерам:

— Никакой жалости к врагу! — кричал он, горяча своего жеребца, заставляя его выплясывать перед строем егерей. — Перед вами не ваши братья, насильно в солдаты забранные. Перед вами будут те, кто столетиями пил мужицкую кровь. Дворяне! Пришли снова нас в ярмо загнать. Никакой им пощады! Да не дрогнет в бою ваша рука!

Сенька вспомнил своего батьку, сгинувшего в господском руднике, и пообещал себе отправить на тот свет не меньше трех офицеров.

Трех? Да он человек двадцать уконтропупил. И товарищи от него не отстали. Кровавую баню панинцам устроили — с венечками из свинца и стали. Сперва, пока те вышагивали гордо под барабаны. Потом, когда заметались меж шанцев. А когда дрогнули, подались назад, смешавшись с кавалерией, когда первыми побежала задняя стенка каре, в вслед за ней — оставшаяся часть корпуса, вот тут-то и пошла потеха. В штыки! Кремень давно искрошился, патронов осталась самая малость, хотя брали с запасом, туго набив патронташи. Осталось лишь холодное оружие, да в спину им колоть вышло удобно, пусть и коротковата егерская фузея. Пардону никому не давали. Гнали и гнали ворога, добивая даже раненых. Егеря-то неслись, как на крыльях — пригодилась бегательная экзерциция.

Сеньке посчастливилось догнать прапорщика со знаменем в руках. Саданул ему сзади в шею, так что 12-ти вершковый штык в форме ножа вылез у того из носа. Упал покойником офицерик. И знамя выронил. А ефрейтор подхватил, когда с трудом высвободил фузею из плена головы мертвеца.

Сколько накрошили пугачевцы панинцев никто подсчитать не брался. Все поле и окопы за ним были завалены телами. Потоки крови сливались в реку, и спокойные воды Цны окрасились красным, потеплели и понесли в Вышний Волочок страшную весть о погибели корпуса последней надежды. Неизмеримое горе пришло в дворянские семьи…