Опознание невозможно

— Интересуют? Да этими ручками Грамотей подписал собственный приговор.

Зашуршал принтер.

Впервые за несколько дней Болдт улыбнулся.

Глава шестьдесят шестая

Бен прижался лицом к металлической сетке ограды возле автоматических ворот в камеры хранения, продев пальцы сквозь сетку. Морда, очевидно, открыл ворота с помощью кода; теперь они были закрыты. И хотя Бену было любопытно узнать, куда тот направился, мальчика заинтересовали не столько бесконечные ряды ячеек, сколько платный телефон рядом со служебным ходом.

Таксофон манил его. Надо перелезть через забор, промчаться через открытое пространство (которое казалось ему шириной в милю) и подобраться к телефону. Позвонить Дафне. Рассказать ей, что Морда находится в камере хранения на Аэропорт-уэй. Почувствовать себя героем. Перебраться через забор назад. И укатить на велике прочь. Таков был его план. Проще простого. Труднее всего будет перелезть через забор, причем дважды, но он умел лазить по высоченным деревьям, так почему бы не преодолеть десятифутовый забор?

Он оглянулся, оценивая обстановку. Улица была длиннющей, и в обоих направлениях почти не видно машин. Промышленные предприятия по сторонам дороги все до последнего закрыты. Бен вспомнил, что по пути проезжал старую обветшалую гостиницу, но она пугала его гораздо больше, чем телефон в двадцати ярдах от него.

Бена разъедали сомнения. Он чувствовал нутром, что поступает неправильно. Перелезть через забор — то же самое, что забраться в голубой пикап. Он не знал, как научиться различать, что действительно плохо, а что необходимо. Он не хотел неприятностей. Их и так хватало. С неприятностями было покончено.

Бен проверил, не едет ли машина, и начал карабкаться вверх. Его поразил лязг забора. Тот грохотал, как мешок с консервными банками. Шум напугал мальчика до полусмерти. Чем громче был звук, тем быстрее он карабкался; чем быстрее он карабкался, тем громче становился звук. Разум подсказывал ему не спешить, не торопиться. Ноги не слушались. Но чем быстрее он карабкался, тем труднее было удержаться; ноги соскальзывали с забора, и он повисал на руках, пытаясь вернуть равновесие, упереться в забор, до боли сжимая пальцами сетку.

Наконец он забрался наверх и перебросил ногу на ту сторону, но забор оказался зазубренным. Штаны зацепились, колючая проволока впилась в бедро, и, прежде чем он успел сообразить, из глотки вырвался крик, оборвавшийся на середине, когда мозг заработал и велел ему заткнуться. Он перелез на другую сторону, спустился на несколько футов и прыгнул.

«Черт знает что творится», — подумал он, кидаясь к телефону. Только глухой не услышал бы этого грохота. Какой же он все-таки придурок! Черт возьми.

Бен и без посторонней подсказки понимал, что запорол весь свой план. Ощущение провала было настолько сильным, что на полдороге от забора к телефону он струхнул и застыл на месте, чувствуя непреодолимое желание перелезть обратно и убежать. Но потом его ноги снова заработали, и телефон приблизился; Бену он казался оазисом посреди жаркой пустыни.

Он нетерпеливо порылся в кармане, но ничего не обнаружил. Четвертаков не было. Позвонить не удастся. Он набрал 9-1-1 — к этому номеру он уже начинал привыкать.

— Неотложная помощь, — раздался в трубке мужской голос.

— Говорит Бен… Бен Сантори. — Он ненавидел эту фамилию; по отцу он был Райс, что ему нравилось гораздо больше. — Вам нужно передать кое-что Дафне Мэтьюз. Она полицейская.

— Извини, приятель, мы не…

— Она полицейская. Послушайте! — прошипел он, понизив голос. — Она у меня дома, Сан-то-ри. — Бен произнес фамилию по буквам. — Позвоните ей. Скажите, что я выследил парня с мордой. С мордой — запомните. Это срочно… — Он запнулся. Где-то хлопнула дверь гаража. «Морда!» — подумал он. Звук раздался снова — вроде бы закрылась дверь. Он повесил трубку и застыл в нерешительности. Морда явно услышал, как Бен лез через забор, и вышел посмотреть.

Бен находился в начале длинного ряда ячеек, ближайшего к воротам. В конце ряда он заметил продолжение забора и решил, что перелезть там безопаснее. Мальчик начал бесшумно красться вдоль здания, держась в тени; даже Джека Сантори он так не боялся. Он прошел несколько футов и остановился, прислушиваясь, вглядываясь, ощущая громкий стук сердца в груди.

И тут увидел вытянутую человеческую тень на асфальте справа от себя. Это был Морда, рыскавший по территории хранилища.

И разыскивающий Бена.

Глава шестьдесят седьмая

Берни Лофгрину удалось дозвониться. По бесплатному номеру круглосуточной рекламной службы компании ему сообщили телефон менеджера. Марв Колдуэлл хранил информацию о клиентах в ноутбуке, который носил с собой повсюду, а на ночь забирал домой. Кроме контактных адресов и телефонов, в списке также указывались сведения о заказанном изделии и даты последних заказов.

Не прошло и пятнадцати минут с момента первого звонка, а распечатка увеличенного кадра с тремя ручками уже была отправлена по факсу на ноутбук Колдуэлла, и менеджер определил, что изделие на картинке больше всего напоминает шариковую ручку модели АЛ-440. В списке клиентов обнаружилось одиннадцать заказчиков из штата Вашингтон, получавших ручку этой модели, и четверо из них были из Сиэтла: гольф-клуб в северной части города, прачечная в Балларде, камера хранения на Аэропорт-уэй и японский ресторан на Пятой авеню.

Сидевший рядом с Лофгрином Болдт без колебаний выбрал камеру хранения. У Марва Колдуэлла в списке клиентов было три телефона компании «Сохраняй-ка», включая домашний телефон супервизора. Болдт набрал этот номер, но наткнулся на автоответчик.

Затем он созвонился с детективами-наблюдателями, Ламойей и Гейнс, которые сообщили, что ничего интересного пока не видели. Он вкратце рассказал им о последней улике и дал адрес камеры хранения; ощущение срочности не покидало его. Он не мог освободить Ламойю, потому что не имел права подвергать риску Мартинелли. А Гейнс должна была наблюдать за домом Гармана, на случай если тот вернется. Конечно, можно бы позвонить Шосвицу домой и попросить дополнительных людей. Однако Болдт заранее знал — лейтенант не окажет никакой помощи, пока не получит подтверждения, что Гарман действительно квартирует именно там. Он представил себе, что скажет Шосвиц: «Разнюхайте, что к чему, и дайте мне знать. Тогда посмотрим».

Болдт решил на несколько часов взять камеру хранения под наблюдение, хотя сам предпочел не подъезжать слишком близко, пока не осмотрится. Остановившись в трех кварталах выше по улице, он выключил в машине рацию, а также сотовый, чтобы тот не зазвонил в самый неподходящий момент. Пейджер сержант оставил включенным, но переключил на вибратор.

Он припарковал машину на стоянке какой-то вертолетной компании, запер дверцы и продолжил путь пешком. Вывеска «Сохраняй-ка» смутно маячила в ста ярдах от него. Оптимизм, вновь появившийся, когда они нашли дом Гармана, и укрепившийся, когда Лофгрин определил тип чернил, теперь пронизывал адреналиновой дрожью. Однако с каждым шагом Болдт чувствовал себя неувереннее. Может быть, у Гармана тут хранится угнанный отцовский пикап, или устроена химическая лаборатория, или и то, и другое. Ячейки в камере хранения — идеальный анонимный адрес. Их использовали и наркоторговцы, и как мастерские по разборке угнанных машин, даже для хранения тел убитых — в общем, камеры хранения оказались весьма полезными для криминала. Мысль о том, что Гарман может хранить там неизвестно сколько ракетного топлива, не добавила Болдту решимости.