Опыты (Том 1)
Шрифт:
Поэтому они считали, что душа умирает подобно телу:
simul aevo fessa fatiscit, [510]что достаточно убедительно доказывается сном, который, согласно Зенону, является прообразом смерти, ибо Зенон полагал, что сон представляет собой изнеможение и угасание души, равно как и тела. Contrahi animum et quasi labi putat atque concidere [511] . А то, что некоторые люди до конца своих дней сохраняют силу и бодрость души, философы связывали с теми или иными болезнями, которыми страдают люди. Так, мы замечаем, что у некоторых людей до конца жизни сохраняется без изменений одно чувство, у других — другое, у одного — слух, у другого — обоняние; но мы никогда не видим такого одновременного ослабления всех чувств, чтобы у человека не оставалось каких-нибудь здоровых и не затронутых болезнью органов:
510.
Она погибает вместе с ним под бременем старости (лат.). — Лукреций, III, 459.
511.
Он полагает, что во сне душа сжимается, как-тообмякает и угасает (лат.). — Цицерон. Огадании, II, 58.
Как
Противоположное мнение о бессмертии души, которое, по словам Цицерона, было впервые введено, по крайней мере по книжным свидетельствам, Ферекидом Сиросским в царствование Тулла [514] (другие приписывают его Фалесу, а иные еще кому-то), является той проблемой, о которой обычно высказываются с наибольшей осторожностью и сомнениями. Даже самые закоренелые догматики вынуждены, рассматривая ее, укрываться под сенью Академии, Никому не известно, как же, в сущности, решил этот вопрос Аристотель, а равным образом и все древние авторы, рассуждавшие о бессмертии души с оговорками и колебаниями: rem gratissimam promittentium magis quam probantium [515] . Аристотель укрылся за туманом слов и темных, непонятных намеков, предоставив своим последователям спорить как относительно его мнения на этот счет, так и по поводу самого бессмертия души. Они считали бессмертие души правдоподобным по двум соображениям: во-первых, потому, что без бессмертия души утратила бы всякую опору та суетная надежда на славу, которая имеет такую огромную власть над людьми; во-вторых, потому, что это, как утверждает Платон [516] , чрезвычайно полезное воззрение, ибо пороки, которые остаются скрытыми от несовершенного человеческого правосудия, могут получить возмездие от божественного правосудия, которое преследует виновных даже после их смерти.
512.
Так же, как может болеть больная нога, между тем как голова может неиспытывать никакого страдания (лат.). — Лукреций, III, 111.
513.
Как говорит Аристотель… — Метафизика, II, 1.
514.
… по словам Цицерона. — Тускуланские беседы, I, 16. — ФерекидСиросский — см. прим. 170, т. II, гл. XII. — Тулл — имеется в виду ТуллГостилий, по преданию, третий римский царь (673–642 гг. до н. э.).
515.
Нам скорееобещают, чем доказывают столь приятную вещь (лат.). — Сенека.Письма, 102, 2.
516.
… как утверждает Платон… — Законы, X, 888 а — 890 Ь.
Человек необычайно озабочен тем, чтобы продлить свое существование; он предусмотрел все в этом отношении: для сохранения тела должны служить гробницы, для увековечения имени — слава.
Заботясь о своей участи, он все свои помыслы направляет к тому, чтобы воссоздать себя, и старается подбодрить себя своими выдумками. Душа, не будучи в состоянии из-за своего смятения и своей слабости опереться на себя, ищет утешений, надежд и поддержки во внешних обстоятельствах. Какими бы легковесными и фантастическими ни были эти придуманные ею подспорья, она опирается на них увереннее и охотнее, чем на себя.
Но поразительно, что даже люди, наиболее убежденные в бессмертии души, которое кажется им столь справедливым и ясным, оказывались все же не в силах доказать его своими человеческими доводами: Somnia sunt non docentis, sed optantis [517] , как выразился один древний автор. Человек может убедиться на основании этого свидетельства, что той истиной, которую он сам открывает, он обязан только случаю; ибо, если даже она дается ему в руки, ему нечем схватить и удержать ее, и его разум не в состоянии воспользоваться ею. Все созданное нашим собственным умом и способностями, как истинное, так и ложное, недостоверно и спорно. Чтобы наказать нашу гордыню и показать нам наши ничтожество и слабость, бог произвел при постройке древней вавилонской башни столпотворение и смешение языков. Все, что мы делаем без его помощи, все что мы видим без светоча его благодати, суетно и безумно; даже когда счастливый случай помогает нам овладеть истиной, которая едина и постоянна, мы, по своей слабости, искажаем и портим ее. Какой бы путь человек ни избрал сам, бог всегда приводит его к тому самому смятению, незабываемым примером которого является справедливое наказание, которому он подверг дерзость Нимврода [518] , расстроив все его попытки соорудить башню. Perdam sapientiam sapientium, et prudentiam prudentium reprobabo [519] .
517.
Это мечты человека желающего, а не доказывающего (лат.). — Цицерон.Академические вопросы, II, 38.
518.
Нимврод — упоминаемый и Библии легендарный вавилонский царь, будтобы стреминшийся подчинить себе всю землю и небо.
519.
Погублю мудрость мудрецов иразум разумных отвергну (лат.). — Апостол Павел. I послание ккоринфянам, 1, 1, 19.
Чем пестрота языков и наречий, погубившая это предприятие, отличается от нескончаемых споров и разногласий, которые сопровождают и запутывают сооружение суетного здания человеческой науки? И хорошо, что запутывают его, ибо кто мог бы нас сдержать, если бы мы обладали хоть каплей познания? Мне очень по душе следующее изречение святого Августина: Ipsa utilitatis occultatio aut humilitatis exercitatio est, aut elationis attritio [520] . Нет пределов высокомерию и заносчивости, до которых доводят нас наше ослепление и наша глупость.
520.
Самосокрытие пользы есть или испытание нашего смирения, или уничижение гордости (лат.). — Августин. О граде
божием, XI, 22. Монтень цитирует свой источникне вполне точно. У Августина сказано: не сокрытие пользы, а сокрытие истины.Но возвращаюсь к моему рассуждению. Было бы безусловно правильно, если бы мы всего ожидали только от бога, от его благодати и истинности столь возвышенной веры, ибо только его щедрость дает нам бессмертие, которое состоит в обладании вечным блаженством.
Признаем чистосердечно, что бессмертие обещают нам только бог и религия; ни природа, ни наш разум не говорят нам об этом. И тот, кто захочет испытать внутренние и внешние способности человека без этой божественной помощи, кто посмотрит на человека без лести, не найдет в нем ни одного качества, ни одного свойства, которые не отдавали бы тленом и смертью. Чем больше мы принимаем от бога, чем больше мы ему обязаны и чем больше воздаем ему, тем больше мы выказываем себя христианами.
Не лучше ли было бы в вопросе о бессмертии души опираться на бога, чем, подобно стоическому философу, опираться на случайное согласие человеческих мнений? Cum de animarum aeternitate disserimus, non leve momentum apud nos habet consensus hominum aut timentium inferos, aut colentium. Utor hac publica persuasione [521] .
Слабость человеческих доводов в этом вопросе особенно ясно видна из тех фантастических подробностей, которые они добавили в подкрепление своего мнения, желая установить, какова природа этого нашего бессмертия. Оставим в стороне стоиков — usuram nobis largiuntur tanquam cornicibus: diu mansuros aiunt animos; semper negant [522] , — утверждающих, что и после смерти человека душа его продолжает жить, но лишь определенное время. Наиболее распространенным и общепринятым мнением, существующим во многих местах до наших дней, является то, создателем которого считался Пифагор, — не потому, что оно было впервые им высказано, а потому, что оно приобрело вес и популярность, получив его авторитетное одобрение; оно сводится к тому, что души, покинув нас, переселяются из одного тела в другое, из льва в лошадь, из лошади в царя, непрерывно кочуя таким образом из одного обиталища в другое.
521.
Когда мы рассуждаем о бессмертии души, то немалоезначение для нас имеет единодушное мнение людей, боящихся или почитающихобитателей преисподней. Я использую это всеобщее мнение (лат.). — Сенека. Письма, 117, 6.
522.
Они признают, что наши души столь же живучи,как вороны: они долговечны, но не бессмертны (лат.) —Цицерон. Тускуланские беседы, I, 31.
О самом себе Пифагор говорил [523] , будто он помнит, что раньше был Эталидом, потом Эвфорбом, потом Гермотимом и, наконец, от Пирра перешел в Пифагора, сохраняя таким образом память о себе на протяжении двухсот шести лет. Некоторые добавляли, что иногда души возносятся на небо, а затем снова спускаются на землю:
О pater, anne aliquas ad caelum hinc ire putandum est Sublimes animas iterumque ad tarda reverti Corpora? Quae lucis miseris tam dira cupido? [524]523.
О… себе Пифагор говорил… — Сообщаемая в тексте легендарнаягенеалогия Пифагора приводится у Диогена Лаэрция (VIII, 4, 5), а также уПлутарха (О лице, видимом на диске луны, 28–30). — Эталид — один изсыновей Гермеса. — Эвфорб — один из участников Троянской войны.
524.
Верно ли, отец, что некоторые возвышенние души возносятся на небо, азатем снова возвращаются в бренные тела? Откуда такая страстная жажда жизниу этих несчастных? (лат). — Вергилий. Энеида, VI, 719.
Согласно Оригену [525] , души непрерывно переходят из лучшего состояния в худшее. Варрон высказал мнение [526] , что души по истечении четырехсот сорока лет возвращаются в то же тело, с которым первоначально были соединены. Хрисипп считал, что это возвращение совершается по истечении какого-то неопределенного времени. Платон говорит [527] , что он заимствовал у Пиндара и у древних поэтов представление о бесконечных превращениях, предстоящих душе, поскольку наказания и награды, получаемые ею в другом мире, только временные, как и сама жизнь ее на земле была временной. Отсюда Платон делает вывод, что душа обладает превосходным знанием того, что совершается на небе, в аду и на земле, где она множество раз переселялась из одного тела в другое; на этом и основано его учение о воспоминаниях.
525.
Ориген — см. прим. 373, т. II, гл. XII.
526.
Варрон высказал мнение… — Варрон — см. прим. 174, т. II, гл.XII. — Приводимое в тексте см. Августин. О граде божием, XXI, 28.
527.
Платон говорит… — Менон, 81 b-d. — Пиндар (518–438 гг. до н. э.) — знаменитый древнегреческий лирический поэт.
Вот как в другом месте он развивает свое учение [528] . Кто жил добродетельно, соединяется с предназначенной ему звездой, а кто жил во зле, превращается в женщину; но если он и после этого не исправляется, то затем он превращается в такое животное, характер которого наиболее соответствует его порочным наклонностям. Конец его карам наступает лишь тогда, когда он возвращается в свое первоначальное состояние, избавившись, благодаря разуму, от своих грубых и низменных земных свойств.
528.
Вот как… он развивает свое учение. — Платон. Тимей, 42 Ь.
Но я не могу умолчать о возражении, выдвигаемом эпикурейцами против учения о переселении душ из одного тела в другое. Оно очень забавно. Они спрашивают: каков будет порядок перехода душ, если число умирающих окажется больше, чем число новорожденных? Ведь души, покинувшие свои обиталища, начнут скопляться и теснить друг друга, ибо каждая захочет первой войти в новую оболочку. Эпикурейцы спрашивают далее: как будут души проводить то время, пока им придется ждать, чтобы для них приготовлено было новое обиталище? Или наоборот, если число рождающихся превысит число умерших, то, по их словам, тела окажутся в тяжелом положении, ибо они должны будут ждать, пока в них вселятся души, и может случиться, что некоторые из них умрут еще до того, как могли бы начать жить: