Опыты (Том 1)
Шрифт:
Многие философы согласились бы с Ликасом, который, ведя добродетельную жизнь, живя тихо и спокойно в своей семье, выполняя все свои обязанности по отношению к чужим и своим и умело охраняя себя от всяких бедствий, вдруг, впав в душевное расстройство, вообразил, что он все время находится в театре и смотрит там представления, пьесы и самые прекрасные спектакли. Едва лишь врачи исцелили его от этого недуга, как он стал требовать, чтобы они вернули его во власть этих чудесных видений:
211.
Начну пить и рассыпать цветы, хотя бы под страхом прослытьбезрассудным (лат.). — Гораций. Послания, I, 5, 14.
Подобное же произошло с Трасилаем, сыном Пифодора, возомнившим, будто все корабли, приходящие в Пирей и бросающие якорь в его гавани, состоят у него на службе: он радостно встречал их, поздравляя с благополучным
212.
О, друзья, не спасли вы меня, а убили, — вскричал тот, чье наслаждениеразрушили, насильно лишив его самого приятного для его души обмана(лат.). — Гораций. Послания, II, 2, 138 —140.
213.
Когда же его брат… исцелил его… — Эти примеры почерпнутыМонтенем у Эразма Роттердамского, см. Adagia. Foriunaia Stultitia.
214.
… не в мудрости заключается сладость жизни… — Перевод данМонтенем перед греческой цицатой (см. Софокл. Аякс, 554).
Да и в «Екклезиасте» сказано: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания — умножает скорбь» [215] .
И, наконец, к тому же самому сводится последнее наставление, разделяемое почти всеми философами и гласящее, что, если из-за изобилия бедствий жизнь делается невыносимой, надо положить ей конец: Placet? pare. Non placet? quacumque vis, exi [216] ; Pungit dolor? Vel fodiat sane? Si nudus es, da iugulum; sin tectus armis Vulcaniis, id est fortitudine, resiste [217] , а также девиз, который применяли в этом случае сотрапезники в древней Греции, — Aut bibat, aut abeat; [218] (изречение, которое у гасконца, произносящего обычно «v» вместо «b», звучит еще лучше, чем у Цицерона):
215.
… кто умножает познания, умножает скорбь. — Екклезиаст, 1, 18.
216.
Мила тебе она? В таком случае терпи! Ненравится? Тогда любым способом уходи (лат.). — Парафраза одного места изСенеки: Письма, 70, 15.
217.
Тебя мучит боль? Она терзает тебя? Согни выю, если тыбеззащитен, если же ты прикрыт щитом Вулкана, т. е. мужеством,сопротивляйся! (лат.) — Цицерон.Тускуланские беседы, II, 14.
218.
Пусть либопьет, либо уходит (лат.). — Цицерон. Тускуланские беседы, V, 4;Монтень хочет сказать, что у гасконца получается «Vivat» — «пусть живет».
разве и то и другое не означает признания своего бессилия и попытку искать спасения даже не в неведении, а в самой глупости, в бесчувствии и в небытии?
Democritum postquam matura vetustas Admonuit memorem motus languescere mentis, Sponte sua letho caput obvius obtulit ipse. [220]219.
Если ты не умеешь как следует пользоваться жизнью, уступи место тем,кто умеет. Ты уже вдоволь поиграл, вдоволь поел и выпил, настало время тебеуходить, чтобы молодежь, которой это больше пристало, не подняла тебя насмех и не прогнала тебя, если ты хватил лишнего (лат.). — Гораций. Послания, II, 2, 213–216.
220.
Когда зрелая старость уже предупредила Демокрита о том, что разум егоослабел, он сам, памятуя о неизбежном, добровольно пошел навстречу смерти (лат.). — Лукреций, III, 1039.
В этом же смысле высказывался и Антисфен [221] , заявлявший, что надо запастись либо умом, чтобы понимать, либо веревкой, чтобы повеситься. В этом же духе истолковывал Хрисипп следующие слова поэта Тиртея [222] : Приблизиться либо к добродетели, либо к смерти.
Кратет [223] , со своей стороны, утверждал, что если не время, то голод исцеляет от любви, а кому оба эти средства не по вкусу, пусть запасается веревкой.
221.
Антисфен — см. прим. 5, т. I, гл. XL. — Монтень приводит этовысказывание по Плутарху (Противоречия философов-стоиков, 14).
222.
Тиртей (VII — VI вв. до н. з.) — спартанский поэт, известныйсвоими патриотическими элегиями, пользовавшимися большой популярностью и запределами Спарты.
223.
Кратет. — Приводимое в тексте см. Диоген Лаэрций, VI, 86.
Тот самый Секстий [224] , о котором Сенека и Плутарх отзываются с таким глубоким почтением, отказался от всего и погрузился в изучение философии; увидев, что успехи его слишком медленны и требуют слишком длительных усилий, он пришел к выводу, что ему остается только броситься в море. Не будучи в состоянии овладеть наукой, он кинулся в объятия смерти.
Вот как гласит закон по этому поводу: если с кем-нибудь приключится большая и непоправимая беда, то прибежище к его услугам, и можно найти спасение, расставшись с телом, как с ладьей, которая дала течь, ибо лишь страх смерти, а вовсе не жажда жизни, привязывают глупца к телу.
224.
Квинт Секстий — римский философ времен Августа, последовательстоицизма и пифагореизма, основатель философской школы в Риме,пользовавшейся одно время большой популярностью. Отзывы Сенеки и Плутарха онем см. Сенека. Письма, 59, 64, 67, 73, 98, 108; Плутарх. Как можнозаметить, совершенствуемся ли мы…
Простота делает жизнь не только более приятной, но, как я только что сказал, и более чистой и прекрасной. Простые и бесхитростные мира сего, по словам апостола Павла, возвысятся и обретут небо,
мы же, со всей нашей мудростью, обречены бездне адовой [225] . Не буду распространяться ни о Валентиане [226] , этом отъявленном враге науки и всякого образования, ни о Лицинии, двух римских императорах, называвших знание ядом и бичом всякого государства; не буду останавливаться и на Магомете, который, как мне довелось слышать, запретил своим приверженцам заниматься науками; сошлюсь только на пример великого Ликурга, огромный авторитет которого не подлежит сомнению, на стяжавший всеобщее уважение замечательный государственный строй Спарты, где долгое время Царили добродетель и благоденствие и где не существовало никакого обучения наукам. Люди, побывавшие в Новом Свете, который на памяти наших отцов открыт был испанцами, могут засвидетельствовать, насколько тамошние народы, не знающие ни властей, ни законов, ни способов управления, живут более примерно и честно, чем наши европейские народы, у которых больше чиновников и законов, чем других граждан и деяний:225.
Простые и бесхитростные… возвысятся и обретут небо… — АпостолПавел в цитате у Корнелия Агриппы (О недостоверности и тщетности наук, 1).
226.
Не буду распространяться ни о Валентиане… — Приводимое в текстетакже почерпнуто из вышеуказанного сочинения Корнелия Агриппы. Под именемВалентиниана (как он назван и у Агриппы) разумеется, видимо, императорВалентиниан (невозможно, однако, установить, которого из трех римскихимператоров, носивших это имя, Монтень имеет в виду). — Лициний — ВалерийЛициниан (263–324), римский император.
Некий сенатор времен упадка Рима [228] говаривал, что от его предков разило чесноком, но их нутро благоухало доблестью, между тем как его современники, наоборот, снаружи надушены духами, внутри же пропитаны вонью всяких пороков; это должно было означать, как мне кажется, что они были людьми больших познаний и способностей, но далеко не безукоризненной нравственности. Неотесанность, необразованность, невежество, простота нередко прикрывают невинность и чистоту, меж тем как любопытство, изощренность, знание порождают влечение к злу. Смирение, боязнь, покорность, благочестие (являющиеся важнейшим залогом сохранения человеческого общества) требуют души, ничем не отягченной, послушной и лишенной самомнения.
227.
Повесток, исков, вызовов на суд И актов о взыскании убытков Полны всеруки у нее — и груд Различных кляуз, толкований свитков. Из-за которыхбедняки живут. Дрожа за целость нищенских пожитков; И множествосопутствовало ей Нотариусов, стряпчих и судей (ит.). — Ариосто. Неистовый Роланд,XIV, 84 (перевод А. Курошевой).
228.
… сенатор времен упадка Рима… — Варрон в цитате Нония Марцелла(Nonius Marcellus. De indiscretis generibus).
Христиане особенно хорошо знают, что любопытство есть первородный грех и исконное зло в человеке. Стремление умножить свои познания, тяга к мудрости с самого начала были на пагубу человеческому роду; это и есть путь, который привел человека к вечному осуждению. Гордыня — вот источник гибели и развращения человека; она побуждает человека уклоняться от проторенных путей, увлекаться новшествами; она порождает стремление возглавлять людей заблудших, ставших на стезю гибели; она заставляет человека предпочитать быть учителем лжи и обмана, чем учеником в школе истины, который дает вести себя за руку другому по проложенному и праведному пути. Именно это имеет в виду древнегреческое изречение, гласящее, что суеверие следует за гордыней, повинуясь ей, как отцу [229] : .
229.
… суеверие следует за гордыней… — Согласно Стобею (Антология,изреч. 22), это изречение Сократа.
О, мышление, какая ты помеха для людей! Сократ был изумлен, узнав, что бог мудрости присвоил ему прозвание мудреца; разобравшись в себе, он не нашел никаких оснований для этого божественного постановления [230] . Он знал людей столь же справедливых, выдержанных, мужественных и ученых, как он сам, притом еще более красноречивых, более прекрасных и более полезных отечеству. В конце концов он пришел к выводу, что он не лучше других и мудр только тем, что не считает себя мудрецом, и что его бог видит большую глупость в том, что человек так превозносит свое знание и мудрость, ибо наилучшей наукой для человека является наука незнания и величайшей мудростью — простота.
230.
Сократ был изумлен, узнав, что бог мудрости присвоил ему прозваниемудреца… — Платон. Апология Сократа, 21 а.
Священное Писание зовет жалкими тех людей, которые много мнят о себе. «Чем гордится земля и пепел? Чем ты» — говорит оно человеку [231] . А в другом месте Писания сказано: «Бог сделал человека подобным тени; И кто сможет судить о ней, когда с заходом солнца она исчезнет?» [232] . От нас действительно ничего не останется. Мы далеки еще от понимания божьего величия и меньше всего понимаем те творения нашего создателя, которые явственно носят на себе его печать и являются всецело делом его рук. Для христиан натолкнуться на вещь невероятную — повод к вере. И это тем разумнее, чем сильнее такая вещь противоречит человеческому разуму. Если бы она согласовалась с разумом, то не было бы чуда, и если бы она была на что-нибудь похожей, то в ней не было бы чего-то необыкновенного. Melius scitur deus nesciendo [233] , — говорит блаженный Августин; и Тацит заявляет: Sanctius est ас reverentius de actis deorum credere quam scire [234] .
231.
Чем ты кичишься? — Книга Иисуса, сына Сирахова, X, 9.
232.
Бог сделал человека подобным тени… — Это изречение, как ипредыдущее, было вырезано на потолке библиотеки Монтеня с ошибочной ссылкойна Книгу Иисуса, сына Сирахова, VII. Монтень либо сам сочинил это изречение,либо почерпнул его у какого-нибудь автора, введшего его в заблуждение.
233.
Бог лучше познается неведением (лат.). — Августин. De ordine, II, 16.
234.
Относительно деяний богов благочестивее ипочтительнее верить, нежели знать (лат.). —Тацит. Германия, 34.