Опыты (Том 1)
Шрифт:
Платон полагает [235] , что нечестиво слишком углубляться в исследование вопроса о боге, о мире и первопричине всего сущего.
Atque illum quidem quasi parentem huius universitatis invenire difficile; et cum iam inveneris, indicare in vulgus, nefas [236] , — заявляет Цицерон.
Мы часто говорим: «могущество, истина, справедливость». Все это слова, означающие нечто великое, но мы не имеем представления об этом величии, не понимаем его. Мы говорим, что бог боится, гневается, любит, —
235.
Платон полагает… — Законы, VII, 821 а.
236.
Трудно познатьтого, кто создал вселенную; если же тебе удалось познать его, то описыватьего ко всеобщему сведению нечестиво (лат.). — Цицерон. Тимей, 2, 6.
но все это чувства и страсти, которые не могут быть у бога такими же, как у нас, и мы не в состоянии себе представить, каковы они у него. Только сам бог может познать себя и истолковать свои творения.
Желая
237.
Выражая смертными словами бессмертные вещи (лат.). — Лукреций, V, 122.
238.
… может ли это слово иметь отношение к нему… — Монтень здесьпересказывает Цицерона (О природе богов, III, 15).
239.
… бог… свободен… от добродетели… и от порока. — Аристотель.Никомахова этика, VII, 1.
240.
Ни гнев, ни милость ему неведомы: ибо если бы он былподвержен им, это означало бы в нем слабость (лат.). — Мысль Эпикура в изложенииЦицерона: О природе богов, I, 17.
Какова бы ни была наша доля познания истины, мы достигли ее не нашими собственными усилиями. Бог достаточно открыл нам истину через апостолов, выбранных им из народа, из людей простых и темных, чтобы просветить нас в отношении его удивительных тайн: наша вера не есть приобретение, сделанное нами самими, она — дар щедрости другого. Нашу религию мы получили не путем размышления или усилий нашего разума, а по воле другого, его властью. В делах веры слабость нашего разума больше нам помогает, чем его сила, и наша слепота ценнее нашей прозорливости. Божественная истина открывается нам больше с помощью нашего неведения, чем наших познаний. Нет ничего удивительного в том, что мы не в состоянии постигнуть это сверхъестественное и небесное знание с помощью наших земных и естественных средств; поэтому отнесемся к нему со смирением и покорностью, ибо сказано в Писании: «погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну» [241] . Где он, мудрец? Где писатель? Где спорщик века сего? Разве не сделал бог глупой мудрость мира сего? Так как мир не в состоянии был путем мудрости постигнуть бога, то богу угодно было спасти верующих с помощью проповеди.
241.
… погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну. — АпостолПа вел. I послание к коринфянам, 1, 19.
Перейду теперь к рассмотрению вопроса, в силах ли человек найти то, что он ищет, и обогатили ли его каким-нибудь новым знанием или установлением незыблемой истины те поиски, которые он вел на протяжении стольких веков.
Я полагаю, что, если говорить по совести, человек должен будет сознаться, что весь итог столь долгих исканий свелся к тому, что они заставили его понять и признать его слабость. В результате длительного изучения мы пришли лишь к подтверждению и оправданию того неведения, которое было присуще нам от природы. С подлинно учеными людьми случилось то же, что происходит с колосьями пшеницы: они гордо высятся, пока стоят пустые, но стоит им созреть и наполниться семенами, как они начинают клониться долу и никнуть. Точно так же и люди: после того как они все испробовали, исследовали и убедились, что нет ничего прочного и устойчивого во всем этом хаосе наук и ворохе разнородных накопленных знаний, что все это суета, — они отреклись от своей гордыни и оценили свое естественное состояние.
Именно в этом Веллей упрекает Котту и Цицерона; у Филона они научились — говорит он, — тому, что ничему не научились [242] .
Один из семи мудрецов, Ферекид, перед смертью написал фалесу следующее [243] : «Я велел моим близким, когда меня не станет, передать тебе мои рукописи. Если ты и другие мудрецы сочтете их достойными внимания, можешь их обнародовать, в противном случае — уничтожь их; они лишены достоверности, которая удовлетворяла бы меня самого». Я тоже не утверждаю, что владею истиной или способен овладеть ею. Я не столько открываю вещи, сколько показываю их. Самый мудрый человек в мире на вопрос, что он знает, ответил, что знает только то, что ничего не знает [244] . Он подтвердил этим ту истину, которая гласит: «Большая часть того, что мы знаем, представляет собой лишь ничтожную долю того, чего мы не знаем»; иными словами: даже то, что мы знаем, есть лишь часть — и притом ничтожная часть — того, чего мы не знаем.
242.
ВеллеЙ и Котта — собеседники в диалоге Цицерона «О природе богов». — Филон из Лариссы (в Фессалии) — греческий философ-скептик (159–80 гг. дои, э.), поселившийся в 88 г. в Риме, где его преподавание пользовалосьгромкой известностью и где в числе его учеников был Цицерон. — Приводимое втексте см. Цицерон. О природе богов, I, 7.
243.
Ферекид — см. прим. 170, т. II, гл. XII. — Фалес — см. прим. 43, т. I, гл. XIV. — Приводимое в тексте см. Диоген Лаэрций, I, 122.
244.
… знает только то, что ничего не знает. — Сократ в цитате уЦицерона (Академические вопросы, I, 4).
«Мы знаем вещи в сновидении, — говорит Платон, — а в действительности ничего не знаем» [245] .
Omnes paene veteres nihil cognosci, nihil percipi, nihil sciri posse dixerunt; angustos sensus, imbecillos animos, brevia curricula vitae [246] .
Даже Цицерон, который всем своим авторитетом обязан был своим познаниям, по словам Валерия, на старости лет
стал проникаться презрением к науке [247] . А в те времена, когда он занимался ею, он не принадлежал ни к какому определенному направлению, но в зависимости от того, что ему казалось правильным, склонялся на сторону то одного течения, то другого, неизменно придерживаясь при этом сомнения, свойственного Академии [248] .245.
«Мы… в действительности ничего не знаем». — Платон. Политик, 277d.
246.
Почтивсе древние философы утверждали, что нельзя ничего постигнуть, узнать,изучить, ибо чувства наши ограниченны, разум слаб, а жизнь коротка(лат.). — Цицерон.Академические вопросы, II, 12.
247.
… Цицерон… на старости лет стал проникаться презрением к науке. — Приводится по Корнелию Агриппе (О недостоверности и тщетности наук, I),который неверно толкует высказывание Валерия Максима (II, 2, 12).
248.
Академия — содружество философов во главе с Платоном. Здесь имеетсяв виду так называемая четвертая академия, основанная Филоном (см. прим. 242,т. II, гл. XII), у которого учился Цицерон.
Dicendum est sed ita ut nihil affirmem, quaeram omnia, dubitans plerumque et nihil diffidens [249] .
Я слишком бы облегчил себе задачу, если бы для проверки того, что дало человеку знание, взял среднего человека и судил по большинству людей; между тем я мог бы поступить именно так, руководясь принятым правилом, гласящим, что судить об истине следует не по весу того или иного голоса, а по большинству голосов. Оставим в стороне обычных людей,
Qui vigilans stertit, Mortua cui vita est prope iam vivo atque videnti, [250]249.
Я буду говорить, ничего, однако, не утверждая;буду все исследовать, но в большинстве случаев сомневаясь и не доверяя себе (лат.). — Цицерон. О гадании,II, 3.
250.
Кто, бодрствуя, храпит; чья жизнь, хоть он живой и зрячий, подобнасмерти (лат.). — Лукреций, III, 1048 и 1047.
которые не анализируют себя, не разбираются в себе и природные способности которых дремлют. Я хочу взять для рассмотрения самую высокую разновидность людей. Посмотрим, что представляет собой человек из того небольшого круга выдающихся и избранных людей, которые, будучи наделены превосходными и исключительными природными способностями, еще развили их и усовершенствовали с помощью воспитания, науки и искусства, достигнув вершины мудрости. Они изощрили свою душу во всех отношениях, укрепили ее всякой посторонней помощью, какая только была ей на пользу, обогатили и украсили ее всем, что только можно было позаимствовать в мире для ее блага; в этих людях, таким образом, воплощены высшие достижения человеческой природы. Эти люди установили в обществе законы и порядки, обучили людей с помощью наук и искусств и вдобавок воспитали их примером своих замечательных нравов. Я приму в расчет при рассмотрении интересующего меня вопроса эту категорию людей, их показания и их опыт. Посмотрим же, к чему они пришли, каковы их достижения. Пороки и недостатки, которые мы найдем у такого рода людей, все остальные смело смогут признать присущими и им.
Всякий, ищущий решения какого-нибудь вопроса, в конце концов приходит к одному из следующих заключений: он либо утверждает, что нашел искомое решение, либо — что оно не может быть найдено, либо — что он все еще продолжает поиски. Вся философия делится на эти направления [251] . Ее задача состоит в искания истины, знания и достоверности. Перипатетики, эпикурейцы, стоики и представители других философских школ полагали, что им удалось найти истину. Они ввели существующие у нас науки и трактовали их как достоверные знания. Клитомах [252] , Карнеад и академики отчаялись в своих поисках в пришли к мысли, что нашими средствами нельзя познать истину. Конечный вывод их — признание человеческой слабости и неведения; это течение имело наибольшее число приверженцев и самых выдающихся последователей.
251.
Вся философия делится на… три направления. — Этими словаминачинается сочинение Секста Эмпирика (Три книги Пирроновых положений, I, 1).
252.
Клитомах (186–110 гг. до н. э.) — древнегреческийфилософ-скептик, ученик Карнеада (см. прим. 44, т. I, гл. XXVI).
Пиррон и другие скептики, или эпехисты (многие стороны учения которых восходят к глубокой древности, к Гомеру, семи мудрецам, Архилоху, Еврипиду, а также Зенону, Демокриту и Ксенофану [253] ), утверждали, что они все еще находятся в поисках истины. Они считали, что бесконечно ошибаются те, кто полагает, что открыли ее, и находили слишком смелым даже вышеуказанное утверждение, что человеческими средствами невозможно познать истину. Ибо, по их мнению, установить пределы наших возможностей, познать и судить о трудностях вещей уже само по себе — большая и сложная наука, которая вряд ли под силу человеку.
253.
Эпехисты (от греческого слова ) — «воздерживаюсь») —«воздерживающиеся от суждения»; так обычно называли себя последователискептика Пиррона. Воздержание от суждения, по словам Пиррона, есть такоесостояние ума, при котором мы ничего не отрицаем и ничего не утверждаем. —Архилох (середина VII в. до н. э.) — крупнейший представительдревнеионийской лирики. — Ксенофан Колофонский (см. прим. 17, т. I, гл. XI). —Монтень опирается в своем изложении на Диогена Лаэрция (ЖизнеописаниеПиррона).
Неведение, которое сознает себя, судит и осуждает себя, уже не есть полное неведение; чтобы быть таковым, оно не должно сознавать себя. Поэтому высший принцип пирронистов — это всегда колебаться, сомневаться, искать, ни в чем не быть уверенным и ни за что не ручаться. Из трех способностей души — воображения, желания и утверждения — они признают только первые две; что же касается третьей, то они высказываются о ней неопределенно, не принимая и не отвергая ее, — настолько они считают ее ненадежной.
254.
Тот, кто полагает, что нельзя ничего знать, не знает и того, можно лизнать, почему он утверждает, что он ничего не знает (лат.). — Лукреций, IV, 470.