Оракул с Уолл-стрит 2

Завершив работу, я откинулся на спинку стула. Торговый зал уже опустел, лишь несколько клерков заканчивали сверять цифры в гроссбухах при свете настольных ламп.

Ух ты, уже вечер. За окнами офиса Нью-Йорк погружался в вечерние сумерки, огни небоскребов начинали соперничать с первыми звездами.

Я собрал документы в портфель, тщательно отделив материалы Metropolitan National Bank от остальных. Независимо от того, насколько лояльным выглядел Харрисон, я не мог полностью доверять ему.

Я на пороге чего-то большого. Финансовые нити, которые я распутывал, вели к центру паутины, где, вероятно, скрывались ответы не только о предстоящем крахе, но и о судьбе отца Стерлинга. И с каждым днем я чувствовал, что опасность становится все ближе.

Выключив настольную лампу, я направился к выходу. Сегодня, как никогда, я ощущал двойственность своего существования.

Аналитик Стерлинг завершил рабочий день, но ночь принадлежала финансовому манипулятору, игроку, чья ставка исчислялась миллионами.

Мне предстояло еще многое сделать, прежде чем я смогу отдохнуть.

Вечерняя прохлада была настоящим благословением после душного офиса. Я вышел из здания «Харрисон Партнеры» около семи вечера, когда основной поток клерков уже рассеялся, а на улицах появились первые вечерние гуляки в шляпах-канотье и элегантных летних костюмах.

Небо над Манхэттеном медленно окрашивалось в глубокий индиго. Высотные здания, эти каменные исполины эпохи процветания, отбрасывали длинные тени на улицы. Где-то вдали раздавались автомобильные гудки и стук колес трамвая, звуковая симфония города, который никогда не останавливается.

Я решил не брать такси, а пройтись несколько кварталов пешком. Физическая активность помогала мне структурировать мысли после напряженного дня.

А подумать было о чем. Операция с Universal Gas Industries должна пройти безупречно, но слишком успешная сделка всегда привлекает нежелательное внимание. Если все пойдет, как надо, три миллиона долларов, вложенные через теневых партнеров, принесут почти четырехкратную прибыль. Такие деньги не проходят незамеченными даже на бурлящем рынке 1928 года.

На перекрестке 42-й улицы и Мэдисон-авеню я заметил черный седан Packard с тонированными стеклами. Автомобиль стоял с выключенным двигателем, но с водителем за рулем.

Ничего необычного в этом не было, но что-то в положении машины, чуть развернутой в мою сторону, зацепило мой натренированный глаз.

Я продолжил идти, намеренно не меняя темпа, но внутреннее чутье ужалило меня предупреждением. Не поворачивая головы, я скосил глаза в витрину магазина, используя ее как зеркало. Седан медленно тронулся с места, влившись в поток машин позади меня.

На следующем перекрестке я сделал незапланированный поворот и ускорил шаг. Обойдя квартал, я зашел в аптеку и, купив пакетик леденцов, выглянул на улицу. Черный Packard медленно проплыл мимо, явно выискивая меня.

Я был прав. За мной следили.

Выждав пять минут и купив вечерний выпуск «Нью-Йорк Таймс», я вышел из аптеки и быстро нырнул в поток пешеходов. На ближайшем перекрестке я увидел знакомую фигуру.

Юный Тони, один из газетчиков Мэддена, стоял на углу, громко выкрикивая:

— Экстренное издание Трибюн! Читайте о новых переговорах по военным долгам! Всего пять центов!

Я неторопливо приблизился к нему, делая вид, что интересуюсь новостями.

— Дай-ка мне свежий выпуск, парень.

Тони, смуглый подросток лет шестнадцати с характерной родинкой на щеке, мгновенно узнал меня. Но на его лице не дрогнул ни один мускул. Мэдден нанимал только профессионалов, даже среди уличных мальчишек.

— Конечно, сэр! Последний экземпляр, всего десять центов! — ответил он, нарочито завышая цену.

Я протянул ему доллар.

— Сдачи не надо.

Это наш условный сигнал. Тони незаметно вложил в газету маленький сложенный листок и протянул мне сверток.

— Благодарю за щедрость, сэр! Прекрасный вечер сегодня, не правда ли?

— Да, если не начнется дождь, — ответил я, используя вторую часть условной фразы.

Черный Packard снова появился в поле зрения, медленно двигаясь вдоль тротуара. Я сделал вид, что увлечен беседой с мальчишкой.

— Сегодня какие-то новости о бейсбольном матче?

— Да, сэр! Янкиз разгромили Ред Сокс со счетом семь два! — бодро отрапортовал Тони, продолжая выкрикивать призывы для других прохожих.

Я кивнул и двинулся дальше, держа газету под мышкой. Только оказавшись в безопасном месте, маленькой кофейне, заполненной посетителями, я аккуратно развернул сложенный листок.

Записка была предсказуемо лаконичной: «Безумный Джо интересуется нашими операциями. Удвойте осторожность. Встреча в Л. С. откладывается до особого уведомления. К.»

Я мысленно проклял осложнение. Безумный Джо Сальтис один из конкурентов Мэддена по контрабандному бизнесу, пытавшийся также расширить сферу влияния на финансовые операции.

Если он прознал о наших успешных инвестициях в UGI, это могло создать проблемы. Гангстеры редко решают деловые споры через арбитражный суд.

Теперь черный Packard обретал смысл. Вероятно, это люди Сальтиса, а не федеральные агенты или конкуренты с Уолл-стрит. По крайней мере, это объясняло непрофессиональную слежку. Настоящие детективы действовали бы тоньше.

Я неторопливо допил кофе, обдумывая дальнейшие действия. Седан наверняка ждет снаружи. Нужно использовать один из подготовленных маршрутов эвакуации.

Оставив щедрые чаевые, я направился к черному ходу. Тут пришлось пустить в ход пару долларов, чтобы повар позволил мне выйти через кухню в переулок.

Петляя по узким проходам между зданиями, я вышел на параллельную улицу и быстро юркнул в метро. Это проверенная тактика.

В подземке легко оторваться от преследования. Просто войти в вагон перед самым закрытием дверей, а на следующей станции в последний момент выскочить на платформу.

Через сорок минут таких маневров я был уверен, что оторвался от слежки. Теперь можно позвонить.