Оракул с Уолл-стрит 3

— А графин с водой?

— Полицейский химик забрал его содержимое, — ответила она. — Потом графин вернули на место.

— Понимаю. Спасибо вам.

Я направился к выходу, но вдруг мисс Уилсон окликнула меня:

— Мистер Стерлинг! Вы ведь были с ним в последние минуты. Он сказал что-нибудь? Перед тем, как…

Я увидел настоящую боль в ее глазах. Возможно, между ней и Милнером были более близкие отношения, чем просто начальник и секретарша.

— Он пытался что-то сказать, но… — я покачал головой. — Я не смог разобрать слов. Мне очень жаль.

Она кивнула и отвернулась, пытаясь скрыть новые слезы.

Моей следующей остановкой стала исследовательская лаборатория. Я вспомнил, как Милнер с гордостью показывал мне ее вчера, представляя своих ученых, как Элиотт представил бы Эйнштейна. Теперь я возвращался сюда с совсем другой целью.

Доктор Саймонс, руководитель лаборатории синтетических полимеров, удивился, увидев меня.

— Мистер Стерлинг! Не ожидал вас встретить после всего случившегося.

— Здравствуйте, доктор Саймонс. Я хотел поговорить с вами о той идее акустических материалов, которую мы обсуждали вчера. — Я осмотрелся, убедившись, что рядом никого нет. — И еще кое о чем, если можно, приватно.

Он провел меня в свой кабинет, небольшую комнатку с заваленным бумагами столом и с доской на стене, полностью исписанной химическими формулами.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он, закрыв дверь.

Я сразу перешел к делу:

— Доктор Саймонс, вы ученый. Скажите, может ли человек с больным сердцем вести активную жизнь, не проявляя симптомов, а затем внезапно умереть?

Саймонс удивленно поднял брови:

— Технически, да. Сердечная недостаточность иногда развивается бессимптомно до определенного момента. Но… — он помедлил, — мистер Милнер регулярно проходил медицинские осмотры. Я сомневаюсь, что серьезные проблемы с сердцем остались бы незамеченными. Впрочем, я не специалист, лучше узнать у медицинского эксперта.

— А что насчет внезапной смерти от отравления? Существуют ли токсины, которые действуют быстро и могут имитировать сердечный приступ?

Глаза ученого расширились.

— Мистер Стерлинг, вы намекаете…?

— Я просто собираю информацию, доктор Саймонс. Просто информацию.

Он нервно оглянулся, затем понизил голос:

— Существуют определенные органические соединения, которые могут вызвать симптомы, похожие на сердечный приступ. Некоторые растительные алкалоиды, например. Они парализуют дыхательную систему и вызывают остановку сердца.

— И обычный анализ их не обнаружит?

— Полицейская лаборатория Акрона? — он горько усмехнулся. — Они едва могут определить концентрацию алкоголя в крови, не говоря уже о редких органических токсинах.

Я достал из кармана пробирку с ватным тампоном.

— А ваша лаборатория? Могли бы вы, допустим, проанализировать это? Чисто теоретически.

Саймонс взял пробирку, с интересом рассматривая ее содержимое.

— Что здесь?

— Возможно, следы вещества с крышки графина, из которого Милнер пил незадолго до смерти.

Лицо ученого стало серьезным.

— Мистер Стерлинг, то, о чем вы просите… Это очень опасно. Для нас обоих.

— Я понимаю, доктор Саймонс. И не настаиваю. — Я встал, готовясь уйти. — Просто подумал, что истина важна. Особенно когда речь идет о человеке, который так много сделал для науки и для этого города.

Мои слова явно задели его. Саймонс посмотрел на пробирку, затем на меня.

— Дайте мне пару часов, — тихо сказал он. — Никому ни слова. Я сам найду вас.

Ровно в одиннадцать за мной приехала машина. О’Мэлли уже вернулся в гостиницу и коротко доложил о результатах своих расспросов:

— Ничего конкретного, босс. Но есть одна странность. Вчера в компанию приходил некий посетитель, который не зарегистрировался на проходной. Охранник видел, как он выходил из административного крыла примерно за полчаса до вашей встречи с Милнером, но никто не знает, кто это был.

— Как он выглядел?

— Высокий мужчина в сером костюме и шляпе. Лицо охранник не разглядел, посетитель держал голову опущенной.

Я задумался. Серый костюм, скрытое лицо… Слишком удобно быть таким неизвестным посетителем-невидимкой.

В резиденции Милнеров нас встретила напряженная тишина. Дом, бывший еще вчера таким гостеприимным и живым, теперь погрузился в траур. Темные драпировки на окнах, приглушенные голоса, траурный венок на двери.

Говард Милнер-младший принял нас в кабинете отца, комнате, где всего день назад мы разговаривали с его отцом и обсуждали будущее компании. Теперь молодой Милнер сидел за отцовским столом, выглядя одновременно потерянным и преждевременно повзрослевшим.

— Мистер Стерлинг, мистер О’Мэлли, — он встал, чтобы пожать наши руки. — Благодарю, что пришли. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мы сели в кресла напротив стола. На стене за спиной молодого Милнера висел портрет его отца. Уверенный, сильный мужчина с проницательным взглядом и легкой улыбкой. Контраст между изображением и реальностью был болезненно очевиден.

— Я хотел поговорить с вами о нашем соглашении, — начал Говард-младший. — Как вы понимаете, ситуация изменилась. — Он нервно перебирал бумаги на столе. — Отец доверял вам, мистер Стерлинг. Он был впечатлен вашим планом и собирался инвестировать значительные средства под вашим управлением.

— Примите мои искренние соболезнования, — сказал я. — Ваш отец был выдающимся человеком.

Говард-младший кивнул.

— Спасибо. Он действительно был исключительным. — Его голос слегка дрогнул, но он быстро взял себя в руки. — Что касается инвестиций… Я должен пересмотреть многие решения отца. Не потому, что не доверяю его суждению, но потому что обстоятельства изменились. Я унаследовал контроль над компанией и всем капиталом семьи.

— Разумеется, — кивнул я. — Вы должны принимать решения самостоятельно.

— Поэтому я вынужден сообщить, что пока не готов продолжить сотрудничество, начатое моим отцом. По крайней мере, в том масштабе, который он планировал.

Я понимающе кивнул:

— Это абсолютно оправданное решение, мистер Милнер. Вы должны сначала разобраться в делах компании.

— Благодарю за понимание. — Он заметно расслабился. — Финч говорил, что вы были с отцом в последние минуты… Он говорил что-нибудь?

Тот же вопрос, что и у секретарши.

— Он пытался что-то сказать, но, к сожалению, я не смог разобрать слов, — ответил я.