Орда

— Данька! Огонь! — заорал, разволновавшись Андрей Юрьевич.

Хорошо, Егорий, ай, Епифаний, не растерялся и поднял синий флаг над ставкой. Крик до комбата не долетел, а синее знамя он увидел. Пару минут на заряжание пушек, и в сторону тяжёлой кавалерии полетели двадцать пять бомб диаметром сто пятьдесят миллиметров.

Бабах. Звук летит в тысячи раз медленнее света. Где триста тысяч километров в секунду, и где всего триста метров точно в такую же секунду?! До орудий от ставки метров пятьсот. Сначала лесок, в котором орудия были запрятаны, вспух двадцатью пятью дымами, а потом спустя две секунды слитный рёв орудий шибанул по барабанным перепонкам. Отменно шибанул.

Первый залп с самым мощным пороховым зарядом, отправляющим бомбу на расстояние примерно в километр. Примерно, потому что порох, на коленке сделанный, малыми партиями, разный, ядра, отлитые из чугуна, и не обработанные на токарном станке, тоже разного веса, ещё и то влияет насколько смогли весь песок изнутри выскрести. Порох значительно легче песка.

Лететь бомбе чуть больше трёх секунд. Тридцать один. Тридцать два. Тридцать три. Бабах. Среди рядов мчащихся к ним ордынцев взлетают вверх комья земли и потом всё вспухает красно-грязным дымом.

Двадцать секунд на перезаряжание примерно при графе Шувалове было, если книгам верить. А самые продвинутые и опытные и до шести выстрелов в минуту делали. Наверное, это из маленьких полковых пушечек теннисными мячиками пуляющимися. А тут сто пятьдесят миллиметров. Стволы сбросило с лафетов и улетели они метров на пять. Дерево в разы легче бронзы или чугуна, да и на лафете стволы не закреплены. Расчёты и добавленные к ним сапёры и возчики подхватили стволы за специально приделанные ручки и понесли их назад к лафетам, а там уже наготове картуз с меньшей теперь навеской пороха и следующим ядром-бомбой.

— Поберегись! — Данька аккуратно положил мешочек с порохом в ствол, ещё дымящийся и банником протолкнул его до упора, потом вставил пыж, — Заряжай! — Вячик запалил княжий шнур и вкатил бомбу в ствол, — Ложись! Огонь! — Он выхватил факел у замешкавшегося Степана и сам поднёс его к запальному отверстию. Бабах. Успел и сам броситься на землю комбат. Ствол, гудя, пронёсся над головой.

— Ствол! — зарычал Данька, вскакивая, на всё ещё лежащих минёров, — Ствол тащите!

Андрей Юрьевич сначала головой крутил, переживая за артиллеристов, дёргая её от своих парней к несущимся на них ордынцам, но после второго залпа успокоился. Всё там идёт по плану. Если и волнуются ребята, то на работу их это не сильно сказывается, да, одно орудие замешкалось, второе совсем замешкалось, а третье выстрелило все рекорды по скорострельности побив, второго залпа не получилось, так и ладно, что в разнобой. Вам, как говорится, шашечки или ехать. Профессор перевёл взгляд на приближающихся ордынцев. С залпом первым чуть запоздали и несколько сотен всадников оказались взрывами отрезаны от затормозившей лавы. А вот часть второго залпа всё же удачно их проредила. Сейчас вместе с третьим залпом должны отправить горшки и тяжёлые баллисты. Там пороха в горшках в три с лишним раза больше, чем в бомбе. Сюрприз будет.

Бабах. Ну вот и третий залп.

Событие шестьдесят первое

Ишкур, позже известный как Адад или Хадад (от корня *hdd, «греметь»), был месопотамским богом бури и дождя. В северной Месопотамии, где сельское хозяйство во многом зависело от осадков, он был одним из самых известных божеств, и даже на юге он входил в число «великих богов».

Заглядевшись на работу артиллеристов, профессор Виноградов на минуту целую, да даже на две, упустил из внимания второе приближающееся к его войскам щупальце ордынское. Конные лучники, оказалось, еще не пересекли ту линию, после которой стрельцы должны начать закидывать их стрелами. Они скакали нестройной толпой. Широкой такой, в сотню примерно всадников в первой шеренге. Ну, почти шеренге. Всё же больше это на клин походило. Кони разные. И самые резвые и молодые вырвались вперёд. Татары уже переключились на управление лошади ногами и скакали, держа луки в руках. Ещё метров двести и можно будет стрелять.

— Зелёный флаг! — скомандовал Андрей Юрьевич и флаг затрепетал на ветру, подхваченный довольно приличным северо-восточным ветром. И тут ордынцам не повезло, ветер почти в лицо им дул, а вот его стрельцам в спину, и это снижало дальность стрельбы ордынцев и увеличивало её у владимирцев.

Зелёный флаг означал, что нужно поднять перед первым рядом стрельцов связанные из веток щиты. Да, при баллистической траектории и построении в три ряда эти щиты мало пользы принесут. Но ведь может такое получиться, что татаровья подскачут ближе и начнут бить по настильной траектории.

После поднятия зелёного флага отдавать команду на открытие огня уже не надо. Считай до десяти и начинай стрелять. Как раз нормальная получится дистанция.

Ух. Второй раз это Андрей Юрьевич увидел в жизни, и второй раз поразился. Одновременный полёт тысячи с лишним стрел — это зрелище достойное кисти Верещагина. Небо в самом деле стало чёрным, а человек стоящий где-нибудь под этим потоком мог в действительности не увидеть из-за них солнца.

Поспешили. Полторы без малого тысячи стрел только самым кончиком задели надвигающуюся лаву всадников. Большинство впилось в землю ближе. Но и сотни, допустим, стрел хватило, чтобы несколько десятков ордынцев, а главное их лошадей было ранено или убито. Лошади кувыркались под ноги накатывающегося следом вала. Второй залп вышел уже удачней. Теперь всадники и лошади валились на землю целыми сотнями. Если вчера тяжеловооруженные ордынцы были и сами защищены пластинчатым доспехом и кольчугой, и лошади у большинства, то теперь хорошо если на всаднике был шелом и кожаный доспех, а уж про лошадей и говорить не стоит, на них защиты не было.

Третий залп, четвёртый. Ордынцы достигли наконец, как им казалось, черты, с которой и они могут начать стрелять. И они выстрелили. Если русских было полторы тысячи стрельцов, то, несмотря на серьёзные потери, татар не менее пяти тысяч. И вот тут небо действительно почернело, а то, что было раньше, показалось только слабенькой репетицией.

Нда, с ужасом Андрей Юрьевич ожидал эти несколько секунд итога этого залпа. И как радостно выдохнул, когда стрелы врезались в… землю и щиты. Ордынцы, как и русские поторопились. Плюс ветер в харю и плюс не по баллистической траектории большинство пустили стрелы, а по настильной. Большинство стрел или впились в землю, не долетев прилично, либо плюхнулось на неё. С сотню может стрел попало в щиты и только несколько десятков попали в стрельцов.

Люди упали, и им сразу стали помогать возчики выбираться к раскинутому рядом прикрытому щитами и сверху госпиталю.

А стрельцы, надо отдать им должное, не дрогнули и продолжили пускать стрелы с промежутками всего в несколько секунд. Минута может и шесть залпов. Две минуты и двенадцать. Больше пятнадцати тысяч стрел улетело в пять тысяч ордынцев. И те не выдержали. Ну, или так задумано у них было, но щупальце стало заворачивать. Ордынцы продолжали стрелять, но теперь совсем редко, они мешали друг другу. Во втором и третьем залпе уже не почернело небо и большинство выстрелило по настильной траектории. Стрелы не долетали и врезались в щиты. Конечно, раненых и убитых добавилось. Но потери были несоизмеримы.

Самое плохое для татар было то, что они отвернули не на север в сторону реки Тетерев, а на юг — навстречу разворачивающемуся второму щупальцу, и как раз в то место, где и мины наставлены и чеснок густо «посажен».

Наверное, кольчуги до колен и шелом с бармицей снижали и скорость стрельбы и дальность, но выставлять людей «голыми» под сотни и тысячи стрел ордынцев князь Владимирский не собирался. Все стрельцы были в кольчугах и шеломах. Больше всего металла, выплавленного за этот год, на кольчуги и ушло. Седьмой залп, восьмой. Теперь ордынцы проносились к ним боком и это ещё снижало эффективность ответной стрельбы. Нет, по-прежнему падали стрельцы, по-прежнему раненых и убитых вытягивали к госпиталю возчики.