Орленок

— Без снотворного не засну… — вздохнула девушка. — Убийство его людей и прослушивание концерта, устроенного зверьем над трупами, дались намного тяжелее, чем хотелось бы. Но ты работай — я мешать не буду.

— А девочке-то действительно плохо: она неосознанно села в разы ближе, чем раньше. Делай выводы… — пробурчала Дайна, и я, поставив себя на место Ольги, неожиданно для самого себя озвучил «убийственную» команду:

— Ложись-ка ты на бок и клади голову на мои бедра: я разомну тебе кожу головы и по-омогу расслабиться…

Судя по тому, что Кольцова мгновенно повиновалась, ей действительно было плохо. Поэтому я отважно запустил пальцы левой руки в густую гриву и секунд тридцать-сорок чувствовал себя сапером на минном поле. Как вскоре выяснилось, зря: уже через минуту у девушки закрылись глаза, через три-четыре изменился ритм дыхания, а через восемь-десять расслабились и шея, и плечи. Доставать из соответствующей ячейки на задней крышке телефона «бусинку» местной гарнитуры скрытого ношения одной рукой было крайне неудобно, но отыгрываемая легенда требовала именно этого, и я справился — достал, вложил в ухо и, не прекращая ласкать постепенно размякавшую Олю, вслушался в ценные указания бестелесной подруги.

Когда именно напарница подложила под щеку левую ладошку и заснула, почему-то не заметил. Как не заметил и момент, когда рука без участия разума начала «прихватывать» шею с плечами, и обратил внимание на это своеволие только после того, как услышал совет будить «эту красотку», ибо мы в пяти минутах от места назначения!

Разбудил… просто остановив руку. И неприятно удивился, увидев, КАК открываются глаза Кольцовой и КАКОЕ выражение появляется на ее лице. Вот и выдал гораздо более эмоциональные объяснения, чем собирался:

— Все хорошо. Просто мы почти подъехали, и тебе пора просыпаться.

Девушка снова обмякла, полежала на моем бедре еще несколько секунд и нехотя заставила себя сесть:

— Ты не поверишь, но мне первый раз со дня похищения Инны снилось что-то хорошее. Я тебе так благодарна…

— Здорово… — мягко улыбнулся я, сделал приличную паузу и вынудил ее переключиться в рабочий режим: — Итак, Валет, он же Антон Константинович Валентинов, в данный момент обретается на своей даче под Ясногорском…

Глава 2

31 октября 2512 по ЕГК.

…Перебираясь через роскошный кованный забор, защищающий личный парк «самого обычного гражданина Империи» от визитов других граждан, я краешком сознания страдал из-за необходимости изображать уроженца этого мира. А ведь действуй я без оглядки на это ограничение, прихватил бы с собой игольник и гранаты, спустил бы Дайну с поводка и устроил тварям похохотать.

Увы, о такой операции по умиротворению представителей местного криминала можно было только мечтать, поэтому, бесшумно спустившись на ухоженный газон, я «мигнул» невидимостью, подождал, пока Ольга нащупает мою руку, и повел напарницу в направлении, рекомендованном БИУС-ом.

Пока мы добирались до четырехэтажного особняка из белого мрамора, микродроны, управляемые помощницей, взломали систему безопасности и все телефоны, обнаруженные в здании, взяли под контроль всю электронику, при помощи биосканеров составили трехмерную карту расположения людей и так далее. К сожалению, из-за отсутствия линз МДР или чего-либо, заменяющего этот модуль, я чувствовал себя слепцом и ориентировался только с помощью подсказок через гарнитуру в правом ухе. Но это было лучше, чем ничего, и я не стенал — провел Кольцову мимо четырех окон первого этажа, оказавшихся закрытыми, «на всякий случай» проверил заднюю дверь и «обнаружил», что она оставлена открытой.

Восхищаться этой «удаче» вслух, естественно, не стал. Хотя точно знал, что это нам ничем не грозит. Но, просочившись на темную лестничную клетку, почувствовал неоговоренный тип прикосновения и счел его демонстрацией радости. Ответил в том же стиле, то есть, «неправильным» пожатием пальцев напарницы и потянул ее вверх по лестнице. Не останавливался до площадки перед выходом в коридор четвертого этажа. А там медленно покрутился влево-вправо, вроде как, вслушиваясь в звуковые маркеры, помогавшие определить направление на трубку Валета, приоткрыл дверь буквально на сантиметр, дабы Ольга догадалась деактивировать сумеречное зрение, и первым скользнул в хорошо освещенный коридор.

Пока шел по фантастически красивому и наверняка ни разу не дешевому паркетному полу к покоям вершителя судеб добытчиков всея Империи, тихо дурел то от полотен с какой-то жуткой мазней, то от скульптурных композиций, явно изваянных под очень забористой наркотой, то от хрустальных бра, никак не вписывавшихся в это «великолепие». Само собой, не забывал и о звуковых маркерах — ненадолго задерживался возле каждой двери, понимал, что нам не сюда, и шел дальше. До тех пор, пока не остановился перед нужной и не сжал пальчики Кольцовой четыре раза подряд.

Эту створку сдвигал в сторону по миллиметру, хотя знал, что за ней не спальня, а пустая гостиная. Потом «навелся» на следующую — и последнюю — дверь, отделявшую нас от господина Валентинова, на цыпочках добрался до нее, открыл и, отпустив руку Ольги, ушел в рывок.

Зубодробительный удар кулаком, отправивший Валета из страны грез в беспамятство, получился на славу. Поэтому нынешнюю «грелку» авторитета — крашеную блондинку лет двадцати с нереально пухлыми губами и слишком густыми ресницами — «выключил» в разы гуманнее. И передал на попечение напарнице, как раз успевшей закрыть и заблокировать входную дверь.

По словам Дайны, на звукоизоляции в этом помещении не экономили, но Кольцова об этом не знала, так что первым делом отрезала от простыни приличный кусок и затолкала в рот своей подопечной. Потом вытряхнула из наволочки подушку, натянула блондинке на голову и продолжила кромсать несчастное белье. Да, я проконтролировал и процесс связывания. Но так, краем глаза. Ибо был занят Антоном Константиновичем — ткнул его в проекцию ядра артефактным ножом работы Уфимцевых, заткнул открывшуюся пасть куском пододеяльника, затем перехватил паховые связки, перебил ключицы и рывком за плечо перевернул тело так, чтобы он смог увидеть мое лицо.

Валет меня узнал, вытаращил глаза и что-то гневно промычал. Но на его угрозы мне было плевать с высоких орбит, поэтому я легонечко щелкнул по обломку кости, подождал, пока Валентинов наорется, и мило улыбнулся:

— Да, все верно: я — тот самый Игнат Ще-еглов, который вам, вроде как, что-то задолжал. Комментировать эту бредятину мне лениво, так что перейду к своим пре-етензиям: ваши люди имели наглость оскорбить мою напарницу, что автоматически превратило вас в моего личного врага. Знаете, если бы ваши люди не потребовали у нее переоформить на них мо-ой подарок, то я бы вас убил во сне. А так настоятельно попрошу ко-омпенсировать моральный ущерб в десятикратном размере.