Орлиное гнездо
Шрифт:
Марина усмехнулась.
– Ну, княгиня все едино стала самоубийцей, кого бы об этом ни попросила, - сказала нежить.
– И она потеряна для вас, потому что ей пронзили сердце и отсекли голову, - произнесла Василика дрожащим голосом. – Да?
Марина вскинула плечи и руки, зазвенев запястьями.
– Это сказки для детей – для вас, людей! – воскликнула она. – Нет, милая, так вампира не уничтожишь!
– Как же можно уничтожить вампира? – спросила Василика.
Она была во сне – страшном, необоримом и почему-то сладостном.
Марина оказалась совсем рядом – как
– Чтобы уничтожить нас, перестаньте нас кормить, - ласково положив руки девушке на плечи, шепнула нежить ей в лицо. Она засмеялась. – Но вы никогда не перестанете нас кормить!
Василика закрыла глаза: голова шла кругом. Нежные руки погладили ее по волосам, потом легли на шею и сомкнулись на ней.
– Какое сладкое дитя, - прошептала Марина. – Бедненькая! И я ничем не могу тебе помочь!
– Но почему? – шепнула Василика. – Разве ты не знаешь, что замыслил Абдулмунсиф, как прочла мои мысли?
– Умное дитятко, - проворковала Марина, улыбаясь. Руки отпустили девичью шею. – Ты понимаешь, что я тебе не враг! Но, увы, твой прекрасный турок находится не в моем, а в другом аду! Его мысли для меня недоступны!
Василика понимала все меньше и меньше. Но ее и не просили думать – только покориться. “Эта тварь лжет, лжет”, - колотилась в голове мысль, не желавшая уходить.
– Ты говоришь правду? – спросила она.
Боярская дочь усмехнулась.
– Ты разве не знаешь, что женщина лжет даже тогда, когда говорит правду? – отозвалась Марина.
Потом некрасивое лицо ее еще больше исказилось.
– Они не слышат и не видят меня! Князь не слышит и не видит меня, оба эти господина не слышат и не видят меня… только ты, чернавка! А теперь и княгиня, моя сестра, потеряна для меня!
Девушка беспомощно посмотрела на терзавшего ее духа.
– Но ведь княгиня Иоана умерла? – спросила она: как будто не похоронила ее своими руками. Смех Марины зазвучал в ее ушах.
– На самом деле безразлично, жив ты или мертв, - горько сказала нежить.
Василика зажмурила глаза и зажала уши. Ей показалось, что тьма сгустилась вокруг нее, оборачивая ее, как нагретое полотно после турецкой бани; как неверные заворачивали своих женщин, в одно покрывало за другим. Потом девушка отняла руки от ушей – это получилось с трудом, как будто руки приклеились; глаза разлепить тоже оказалось нелегко.
Она увидела, что одна. Потом Василика посмотрела на вход в шатер - и распахнула глаза в изумлении и ужасе: свет за дверью окрасился кроваво-красным. Но ведь только что было обеденное время! Она же не спала?..
Потом валашка почувствовала голод, впившийся в желудок. Она даже застонала, схватившись за живот. Почему к ней никто не пришел – забыли?..
Василика поднялась на затекшие ноги; но вместо того, чтобы выйти из шатра, подошла к своей постели и легла, обхватив голову руками. Ей казалось, что она, еще не умерев, попала в ад. Василика попыталась молиться, но ничего не вышло.
Потом колыхнулись полотнища у входа, и девушка быстро села. Это оказался валах Александру: Василика так обрадовалась живому человеку, что чуть не схватила его в объятия.
Бедняга, должно быть, умер бы со страху, вздумай она так поступить. Смиренный валах поставил перед ней поднос с горячим супом, кебабом* и лепешками.Василика стала есть – с жадностью, с наслаждением. Ей казалось, что она не ела добрую сотню лет.
Наевшись, она откинулась на подушки и заснула как убитая.
Проснувшись, Василика увидела за полотняной занавесью черный силуэт своего господина, освещенный лампой, – кудри, ниспадающие на гордо развернутые плечи, высокий лоб и нос с горбинкой. Штефан что-то читал.
“Вот бы и мне выучиться читать и понимать все эти премудрые господские вещи!” - с тоской подумала валашка.
Но пока Василика могла только встать и окликнуть этого турка, назвав господином. Он распрямился.
– Что?
Василика приблизилась к нему: сердце так и замирало. Она отвернула край полотна и склонилась, заглядывая в щель, чтобы посмотреть Штефану в лицо.
– Я хотела тебя спросить, господин, - прошептала девица. – Ты очень похож на князя, а тот – венгр…
Василика замолчала, закусив губу. Она не знала, как продолжить. Абдулмунсиф улыбнулся, став сразу и краше, и страшней.
– Наш князь венгр только по матери, - сказал турок. – Его отец родом из Царьграда. Мой – тоже.
Штефан помедлил и прибавил:
– Завтра мы уходим… снимаемся с лагеря. Приготовься.
Он опять вернулся к книге, дав понять, что все сказал. Василика выпрямилась и выпустила занавесь из рук. У нее не осталось ни слов, ни мыслей.
* Румынская и молдавская лирическая народная песня.
* По румынским поверьям (и поверьям многих близких к румынам южнославянских народов), вампиром может стать самоубийца, как богоотступник. Кстати говоря: одна из румынских разновидностей вампиров – стригои – имеет рыжие волосы, голубые глаза и два сердца.
* Шашлык: мясо с овощами, изжаренное на вертеле.
========== Глава 70 ==========
Они уходили ввечеру – Василика едва успела закончить со своими шароварами, работая как проклятая: меньше всего ей хотелось бы предстать этой армии чужих мужчин полуодетой или одетой как женщина. Должно быть, памятуя о том же самом, Штефан по первой ее просьбе подарил Василике ремень и высокие крепкие сапоги. В первый раз она могла отойти по снегу далеко… если бы ей дали на это время.
И Василика смогла припрятать в сапоге нож, брошенный валашским военачальником.
Ножа у нее никто не отнимал – с того самого дня, как ее поселили сюда; Василика не могла поверить, что ее тюремщик не приметил этого оружия, а значит, он попросту презирал ее попытки взбунтоваться. А может, Абдулмунсифу пришлась по нраву ее строптивость – как знать…
Василика как раз заканчивала облачаться, надевая овчину поверх шерстяной безрукавки, как Абдулмунсиф вошел к ней, без всякого предупреждения. Турок опустился перед нею на колени, чтобы посмотреть в глаза.