Орлиное гнездо

– Вам не о чем беспокоиться, ваше величество. Я позабочусь о моей жене.

Корвин потупился.

– Хорошо, - сказал молодой король с какой-то внезапной усталостью. – Только не мучайте бедняжку слишком долго. Она уже истосковалась по вас…

Тут Дракула разразился смехом.

– Неужели?

Корвин усмехнулся, но смеха в этом звуке не было. Он покачал головой и отвернулся. Дракула молча вышел из королевских покоев.

Илона прожила в таком же положении еще неделю – и теперь ей не было позволено даже жаловаться. Но наконец мучительное ожидание кончилось.

Князь пришел к ней ночью – и Илона поняла, зачем, как только он отбросил ее одеяло и навалился на нее. Молясь про себя, она закрыла глаза и постаралась покориться.

Это было грубо, быстро – но не так ужасно, как венгерка уже успела вообразить себе за прошедшие дни. И когда князь наконец заснул, наконец-то подле нее, забросив ей на плечи свою огромную для человека такого роста руку, Илона ощутила даже какое-то удовлетворение. Нестерпимый груз свалился с ее души.

Она вдруг понадеялась, что уже забеременела. Если князь узнает об этом, он, быть может, смягчится и станет к ней внимательней… Ведь у него нет сыновей…

Наутро Илона, несмотря на брачную ночь, ожидала, что опять проснется одна – но она обнаружила в своей постели мужа и оцепенела, видя его в такой близости при свете дня. Но князь ничего от нее не потребовал – кроме одного: он вдруг пожелал, чтобы Илона рассказала ему о себе. Лежа в постели раздетая, рядом с раздетым человеком, которого при всех королевских дворах Европы именовали не иначе, как сыном дьявола, Илона была вынуждена рассказывать ему такие вещи, которых не знал никто, кроме ее исповедника.

И даже исповедник не знал.

Она краснела, а князь не смущался никакими мелочами. Ей казалось, что он силою вторгается в ее душу, - это было еще постыдней, чем телесное соединение.

Князь слушал молча, но очень внимательно – и только задавал ей вопросы, от которых ей порою хотелось убежать и забиться в угол. Но куда бы она могла убежать от этого дьявола, своего супруга и господина, в какой угол спрятаться?

А когда допрос наконец прекратился, Илона ощутила странное, позорное удовлетворение. Она вдруг поняла, что ей понравилась такая власть над собой. Она поняла, что люди могли покоряться князю Цепешу добровольно и радостно.

Потом князь приказал принести им завтрак – и они ели в постели, как королевская чета. Потом вместе пошли к королю - точно затем, чтобы тот благословил начало супружеской жизни.

Илона с замиранием сердца ждала, как Корвин примет такую весть; но он, все поняв по лицу кузины, казалось, испытал такое же облегчение, как и сама княгиня. Король-ворон смеялся и шутил с ними обоими. А Илона так и не поняла, в чем была причина поведения мужа.

Однако благородная венгерка чувствовала, что ей никто не соизволит дать объяснений; да и не желала их слышать, гнетомая какими-то страшными подозрениями…

До обеда князь и княгиня оставались вместе – а после опять разлучились. Но страх Илоны почти прошел. Когда князь пришел к ней ночью, она едва ли не обрадовалась этому.

Но теперь все происходило не так быстро – муж делал с ней странные вещи, вовсе не неприятные, но очень постыдные, как та утренняя исповедь. Ей вдруг стало даже слишком хорошо для христианки, принимающей супруга на ложе; но, конечно, Илона не могла остановить своего князя. Она вместе с ним падала куда-то, где было место только сладострастным грешникам.

Князь прожил с нею брачно еще две недели, исполненные такого же сладострастия, духовного и телесного, пока Илона не почувствовала себя в тягости.

========== Глава 82 ==========

Пленника, захваченного в Трансильвании, везли, как скотину, упрятав в мешок и перекинув через седло. Факельщик чувствовал, что должен крепиться, должен отстоять хотя бы свою честь перед рабами султана и посланниками этого неведомого белого паши, – но мужество покидало его с каждым часом. Что пользы стоять за свою честь, когда турки даже могущественных князей и великих воинов вынуждали целовать султану зад? Они самих апостолов могли бы заставить отречься от Христа – если бы те только попали в руки выучеников султанской палаческой школы!..

Спина венгра уже болела адски – и, как он ни сдерживался, иногда стонал, когда его особенно сильно встряхивало. Однажды человек, везший его, услышал звуки из мешка – и засмеялся, и похлопал по этому мешку; а потом с посланником Дракулы сделали такое, что он чуть не умер от стыда до срока. Ему заткнули и завязали рот, так что он едва не задохся, - и дальше пленник поехал бессловесной поклажей…

Но теперь, когда он не отвлекался на свое унижение, он смог поразмыслить, хотя мысли растрясывало так же, как многострадальное тело.

Этот белый паша, кто бы он ни был, ненавистник князя Дракулы. И он знает о тайнах ордена, и посвятил в них своих посланников… Что это за безумие? Последнее, что мог бы сделать тот, кто принадлежал к ордену Дракона, - это посвятить в его тайны слуг пророка и Мехмеда…

Стало быть, сам этот человек – не мусульманин и враг султана, насмерть враждующего с орденом?

От такой мысли венгр чуть не вскрикнул; но повязка на рту спасла положение, он только глухо промычал, чего никто не заметил.

Могло быть и так! Значит, этот человек сумел поставить себе на службу неверных? До чего же ловок – как сам Влад Дракула! Не может ли выйти так, что большой белый паша окажется союзником Дракуле, о чем эти турки, мелкие сошки, не знают, и сам посланник Дракулы сможет с ним договориться полюбовно?

Тут мысли пленника прервала остановка. Его стащили с коня, и он дернулся и замычал от боли так, что все это заметили.

С головы венгра сорвали мешок, прихватив прядь волос, так что он поморщился. Но когда ему развязали рот, он отдышался и сказал:

– Вы меня так не довезете… Я скончаюсь раньше, чем предстану перед вашим пашой…

Чернобородый главарь присвистнул и засмеялся; потом ответил. Он говорил по-венгерски не хуже него самого.

– Какой нежный! Ты думаешь, что увидишь нашего господина? Мы тебя распотрошим прежде, чем ты осквернишь его дом своей вонью, и сами достанем из тебя все, что есть ценного!

Между тем, ему развязали руки и дали сухую лепешку с козьим сыром и воду в баклаге. Затем, чтобы накормить, и освободили, понял пленник; они остановились на привал. Потом опять скрутят - и в мешок…