Оружие скальда

Так кюна Хёрдис называла сына только тогда, когда была сильно сердита. Но Торвард уже успокоился и взял себя в руки. Гибель Ормкеля еще не укладывалась в голове, но еще больше места в его мыслях занимала Дева-Скальд. Ормкелю уже не поможешь, а для нее еще можно что-то сделать. В этом он был уверен — можно.

— На днях должен вернуться Рунольв Скала, — сказал Торвард, вспомнив одного из своих ярлов, ушедшего в летний поход. — У него было двести пятьдесят человек. Он не всех приведет обратно, но тогда…

— Тогда у тебя будет в десять раз меньше людей, чем у Бергвида! — со злобой сказал Эгвальд, но Торвард больше не обиделся, чувствуя, что эта злоба предназначена не ему, а Черной Шкуре. Боль, тревогу и ужас за участь Ингиторы Эгвальд сумел зажать в кулак и больше не показывать. Он тоже верил, что ей еще не поздно помочь. — Нужно посылать ратную стрелу!

— Сколько дней на это уйдет?

— А ты знаешь другой способ? Маленькому отряду на Квиттинге нечего делать. Я слышал, ты уже не раз пробовал, но уходил ни с чем. Довольно кусать Шкуру за хвост по мелочам. Пора уничтожить его со всем его сбродом!

Торвард не ответил — Эгвальд ярл был прав. Несколько мгновений Торвард молчал, и за это время замысел в его голове сложился и приобрел ясность. Кажется, единственный стоящий замысел.

— Послушай, Эгвальд ярл! — начал он, повернувшись в недавнему противнику. — Я вижу, Дева-Скальд дорога тебе?

— Больше, чем ты думаешь! — сурово ответил Эгвальд.

— Я думаю, что достаточно. Послушай. Сами боги привели сюда «Выдру» в час нашего поединка. Я думаю, они хотели указать нам обоим другого противника, более достойного наших сил. Поодиночке мы оба с тобой будем только напрасно терять людей и корабли. Походами друг на друга мы только радуем Бергвида и прочих наших недругов. Выкуп за тебя забрал он. И я намерен потребовать его обратно. А ты хочешь получить назад твою Деву-Скальда. Настолько ли сильно ты этого хочешь, чтобы проявить благоразумие?

— Что ты хочешь сказать? — мрачно спросил Эгвальд. Он снова вспомнил, что сам находится в плену и не имеет никакой возможности помочь Ингиторе.

— Самую простую вещь. Я отпущу тебя безо всякого выкупа — собирать войско слэттов. А ты дашь клятву, что это войско пойдет против Бергвида. И никогда не пойдет против меня.

Эгвальд помолчал. Последнее не очень-то ему нравилось. Но, приняв эти условия, он получал возможность почти без промедления устремиться на помощь Ингиторе. За такую возможность он сейчас заложил бы свою голову.

— Я согласен, — сказал он и вытащил из-под рубахи маленькое серебряное изображение ворона. — Клянусь милостью Отца Ратей — я соберу войско слэттов и вместе с тобой поведу его на Бергвида. И если ты поможешь мне спасти ее, я клянусь всю жизнь хранить с тобой мир.

К этой клятве можно было бы придраться. Но Торвард не стал этого делать. По лицу Эгвальда ярла он видел, что для того сейчас не существует ничего, кроме Девы-Скальда, и всю свою дальнейшую жизнь Эгвальд соизмеряет только с ней. С той самой, которая толкнула его в этот поход, сделала врагом Торварда, а теперь вынуждает заключить с ним этот союз.

— Я велю снарядить два корабля, — сказал Торвард конунг. — Ваших двух «Воронов», на которых вы приплыли. Снеколль отдаст вам ваше оружие. Вот только твоей секиры у меня нет, я послал ее твоему отцу. Возьми этот меч, если он тебе нравится.

Эгвальд криво усмехнулся. Раньше у него не было такой усмешки, ее он приобрел только в плену. Приняв меч у кого-то, воин тем самым признает свое подчиненное положение.

— Если ты так добр, то я пока выберу себе что-нибудь из нашего старого оружия, — сказал он. — А потом отец отдаст мне мою Великаншу. И не быть мне в живых — пусть боги слышат! — если вскоре ее не назовут Убийцей Квиттов!

В тот же день из Аскрфьорда вышло четыре корабля. Сам Торвард с теми хирдманами, кто был при нем, решил проводить «Воронов» Эгвальда мимо Квиттинга до границы раудов. Мало будет толку Ингиторе, если два корабля с сотней человек встретятся с воинством Бергвида и погибнут безо всякой пользы. Эгвальд, как ни мало ему нравилось быть под опекой своего недавнего победителя, не мог протестовать. Ради себя он предпочел бы попытать удачи, не поступаясьгордостью, но сейчас речь шла об Ингиторе. Ради нее он должен был непременно попасть домой в Эльвенэс и послать по земле слэттов ратную стрелу.

Кюна Хёрдис не советовала им отправляться в опасный путь на ночь глядя, просила подождать, пока она погадает, посмотрит предвестья в рябиновом огне. Но Эгвальд не мог ждать. Каждый миг промедления жег и томил его. И Торвард был согласен с недавним противником. За последние месяцы он так сжился с мыслями о Деве-Скальде, что думал о ней как о знакомой. Что-то неудержимо тянуло его вперед. Маленький кремневый молоточек при каждом шаге стучал в его грудь, словно зов самой судьбы.

Уже недалека была осень, световой день сократился, но четыре корабля плыли почти без остановок. Гребцы сменяли друг друга на веслах, и только в самую темную пору ночи корабли приставали к берегу, чтобы набрать воды и поджарить мяса. До Трехрогого Фьорда, где владения Торварда граничили с землей квиттов, они дошли вместо четырех всего за два дня.

На третий день за левым бортом потянулся Квиттинг. Эгвальд с ненавистью смотрел на низкие берега, поросшие еловым лесом, как будто сама эта земля была повинна в его несчастье. Погода испортилась, словно ответила его настроению. К вечеру поднялся резкий встречный ветер, так что продвижение вперед стоило гребцам немалого труда. Валы катились навстречу, корабли то взлетали на гребень, то устремлялись вниз по склону водяного вала. Гребцам приходилось трудно, но два «Козла» и два «Ворона» упрямо продвигались вперед на юго-запад, к Среднему Проливу. В любой другой поездке и Торвард, и Эгвальд предпочли бы вытащить корабли на берег, поставить на них шатры и переждать непогоду, но только не теперь.

Стемнело. Оглядываясь, Торвард конунг едва мог разглядеть темные очертания трех кораблей, идущих позади «Ясеневого Козла». По крайней мере пока Эгвальд ярл строго соблюдал уговор не терять друг друга из вида. Его люди, несмотря на плен и едва зажившие раны, достаточно уверенно справлялись с надвигавшимся штормом и держались в такой близости от корабля Торварда, чтобы это только не стало опасным.

— Конунг, пора приносить жертвы! — услышал Торвард позади себя голос Снеколля Китового Ребра. Ярл был уже немолод и несколько лет как перестал ходить в походы, но сейчас, когда Торварду понадобилась его помощь, отправился с ним, взяв трех сыновей и старшего четырнадцатилетнего внука. — Дочери Эгира разыгрались не на шутку, хотя мы и не трогали их скотины.

Не надрывая зря горло, Торвард кивнул. «Ясеневый Козел» плясал на волнах так сильно, что ему приходилось держаться за борт. Люди были с ног до головы мокрыми от залетавших брызг, и надежд на улучшение погоды в ближайшее время не было.

Снеколль отошел, и скоро в бурные волны полетел один из баранов, взятых в дорогу. Ярл что-то кричал ему вслед, но слов его за ревом бури было невозможно разобрать. Ничего, Ньёрд и Эгир услышат.

Волны вздымались все выше. Трех других кораблей уже не было видно. Торвард всерьез пожалел, что не пристал к берегу, пока было можно, — теперь время было упущено, бешеные валы просто разбили бы корабль о прибрежные камни. Вал и Бурун, Волна и Прибой резвились под темным небом, и первой в их диких играх была самая жадная и жестокая из дочерей Эгира, носящая страшное имя — Кровавые Волосы.