Осада (Рулевой - 6)

Урсис, явно пораженный словами Брима, молча подошел к светящейся транспортной трубе и набрал код на стенной панели.

– Ты прав, как всегда, когда речь идет о космических кораблях, Вилф Анзор, - вздохнул "наконец он.
– Технический прогресс подчиняется только собственному ритму и ничьему больше, а экстренные ситуации наподобие войны еще и ускоряют этот ритм.
– Все трое смотрели в дальний конец трубы, ожидая вагонетку.
– К сожалению, при всей нашей озабоченности в ближайшем будущем мы ничего не сможем с этим поделать. Если бы ты не присутствовал на недавней "военной игре", ты вообще не понял бы, чего нам стоило выпустить даже эти считанные образцы и подготовить их производство. На данный момент ЗБЛ - лучшее, что у нас есть.

– Это тытьчертовски хороший корабль, - примирительно сказал Брим.

– Мы в это верим, - улыбнулся Бородов, - хотя мы с Николаем Януарьевичем инженеры, а не пилоты.

– И все же Вилф Анзор говорит правду, - сказал Урсис.
– Этот корабль, как бы он ни был хорош, скоро отстанет на целое поколение - возможно, еще до того, как успеет нам послужить...
– Но тут из-за поворота вылетела открытая вагонетка и остановилась перед ними. Все места в ней были свободны. Друзья молча расселись, и Урсис набрал код места их назначения. Вскоре их "остановка" исчезла за краем спутника, и они понеслись к причалу, где ждал НЖХ-26, чтобы вернуть их в Громкову. Урсис внезапно продолжил с того же места:

– К счастью, Вилфушка, - он наставительно поднял палец, - у нас уже идет работа над новым проектом. Новые модели уже строятся и испытываются в глубинке Содески, где враг им не грозит.

Брим нахмурился. За свою жизнь он не раз уже слышал о новых кораблях, обещавших повышенную маневренность и огневую мощь - но они, как правило, так и не поступали в производство. А те немногие, что поступали, уже изначально отставали от графика.

– Это хорошо, - сказал он, - но вам лучше сосредоточить все усилия на выпуске ЗБЛ-4, по крайней мере в обозримом будущем. У меня такое чувство, что скоро вам представится случай испытать все, что у вас построено. Очень скоро.

Глава 3

НАСТОЯЩИЕ МЕДВЕДИ И "РОСТОВИКИ"

На следующей неделе граф Орловский, младший брат великой княгини Катерины, устраивал свой ежегодный бал в честь содескийского праздника Ориоль - в этот день доминион приобщился к сверхсветовым перелетам, а позднее и к галактической цивилизации. По словам Бородова, Орловский собрался было отменить свое торжество из-за грозящего нашествия, но потом передумал, решив, что нужно хоть чем-то развеять мрачное настроение столичных жителей, приготовившихся к неизбежному.

Барбюс поднес роскошное приглашение к высокому хрустальному окну и покачал головой. Надпись на старинном пергаменте была сделана золотом - от такого не отказываются.

– Если уж эти медведи устраивают праздник, так устраивают. Да не где-нибудь, а в новом Елизаветинском дворце.

Брим посмотрел на маленькое замерзшее озеро, окаймлявшее бородовские сады. Зимний день клонился к вечеру, и крестьяне в теплых пестрых одеждах уходили со льда, таща связки выловленной за день рыбы. Брим вздрогнул, несмотря на огонь, гудящий в камине, и большую кафельную печь, обогревавшую каждый уголок его гардеробной. Похоже, медведям содескийские зимы докучали не так, как людям, возможно, потому, что последние не имели естественных меховых шуб, а носить чужой мех на содескийских планетах никто бы не посмел.

– Ты что, бывал там?
– спросил адмирал рассеянно.

– В Елизаветинском дворце? А то как же, адмирал.
– Барбюс помог Бриму надеть парадный китель с орденами и медалями.
– Вот вам одно из преимуществ отказа от офицерского звания. У адмирала весь день расписан по минутам, зато у меня останется время посмотреть город - а тут есть на что посмотреть, хотя холод стоит собачий.

Брим улыбнулся. Барбюс с незапамятных времен отказался от многочисленных предложений повысить его в звании, предпочитая оставаться при Бриме, потому что, как говорил он, "ни с кем больше не представляется столько возможностей влипнуть в историю". Кроме того, Барбюс был величайшим жуликом во Вселенной и мог достать все в любое время и при любых условиях. Несколько лет назад император - тогда еще принц - Онрад - назначил Барбюса постоянным вестовым Брима на том веском основании, что большего ущерба Лиге причинить невозможно.

Брим отступил назад, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и застонал. Золотой аксельбант, болтающийся на правом плече, целая выставка побрякивающих медалей и пересекающий грудь багровый кушак с двумя Имперскими Кометами высшей военной наградой Империи - все это крайне стесняло его. Форма, считал он, должна быть шикарной, но функциональной - пригодной для боя, если в том возникнет необходимость. Сейчас он чувствовал себя, как дешевая лавочка на авалонском Илингском проезде в праздничный сезон.

– Что ж, авось и я нынче вечером что-нибудь увижу - по крайней мере бальный зал.

Барбюс, прищурясь, поправил на Бриме перевязь и нахмурился.

– Прошу прощения, адмирал, но мне сдается, вам сегодня не "до веселья.

– Какое уж тут веселье, когда Родеф ноф Вобок заглядывает через плечо. Этот поганый жукид может начать вторжение в любой момент, насколько нам известно.
– Брим действительно думал об этом в течение короткого содескийского дня, но сейчас он говорил не всю правду. Что - вернее, кто по-настоящему не давал ему покоя, так это Марго Эффервик, самая жизнь которой находилась теперь под угрозой. За эти годы Брим сменил множество великолепных любовниц, но она всегда оставалась той, единственной, и всякий раз, бывая на балу или приеме, он не мог не вспомнить о ней.

Он грустно улыбнулся, глядя на густеющие сумерки за окном. Вот уже семнадцать лет минуло с той ночи, когда он впервые встретил ее светлейшее высочество, принцессу Эффервикского доминиона и кузину принца Онрада. Это произошло на одной из флотских вечеринок, когда Брим служил на своем первом корабле, эсминце "Свирепый". Марго присутствовала там в качестве простого лейтенанта, и, как скоро убедился Брим, к службе она относилась всерьез. Высокая, прекрасно сложенная, она была одной из самых красивых женщин, которую он знал, но не одна красота влекла его к ней. Он до сих пор представлял ее себе такой, какой она была в ту ночь: пышные золотые локоны и мягкие, выразительные голубые глаза, светящиеся живым умом. Ее кожа, почти болезненно бледная, слегка розовела на щеках, а когда она улыбалась, то ужасно мило морщила лоб. Влажные губы, длинные красивые ноги, маленькая грудь... Брим прикусил губу.

Они влюбились друг в друга, а через некоторое время стали любовниками. Она была принцессой Эффервика, самого влиятельного доминиона Империи, он простолюдином из Карескрии, самого захолустного из всех секторов. На время абсурдная реальность галактической войны стерла все различия между ними - но только на время. Марго навязали династический брак с Роганом Ла-Карном, бароном Торонда - этим предполагалось скрепить союз его внушительной державы с Империей.

Однако звездные любовники продолжали свой роман, где нескончаемые периоды разлук перемежались яркими вспышками свиданий. Какое-то время это у них получалось - даже когда суррогатный мир заставил всех вернуться к "нормам" социальной жизни. Но постепенно расстояние, родившийся у Марго ребенок и ее пристрастие к губительному лигерскому наркотику, тайм-траве, разрушили их связь, и от нее осталась только тоска, которую Брим прятал глубоко в себе.

Меньше стандартного года назад он, потерпев катастрофу, оказался в оккупированном Эффервике - и, сам того не ведая, был так близко от Марго, что мог бы прикоснуться к ней... А теперь он не знает, жива она или нет...

– Время идти, адмирал, - мягко напомнил Барбюс, подавая Бриму флотский плащ.
– Доктор Бородов и доктор Урсис, кажется, уже спустились в холл...

– Спасибо.
– Брим повернулся, и вестовой набросил тяжелый плащ ему на плечи.

– Знаете, адмирал...

– Да, старшина?