Осень в Кёнигсберге
Шрифт:
Все свои цветы и сказки,
Чтобы я совсем забыла,
Чтобы не ждала напрасно.
Я надела свое платье,
Чтобы быть совсем не хуже.
Мне последнее так нужно.
Что же ты так поздно, милый…
(«Милый», Аномалия)
Я смотрю в твои серые льдины, что мечутся, словно раненный зверь, пытаясь предугадать события, твои губы, что нервно дрожат, подбирая правильные слова, да только уже… напрасно. Напрасно, все это, милый. Слишком поздно. Я решилась. Ставлю точку. Хватит запятых, хватит слез, хватит ран на мое сердце и пуль в душу.
Шикарный
Разрываешься, пыхтишь в попытках быть лучше, чем когда-либо, чем есть на самом деле… Да только слова твои больнее ударов.
Любовь умерла, сгорела, превратившись в золу злости.
Алешенька, радость моя, нежность моя, сказка, для меня ты умер в тот далекий, тяжелый, зимний день. Умер, и на твоей могилке я зажгла твердой рукой лампадку прощания.
Взял мою ладонь в свои, обнял ее, пытаясь согреть, усыпить прошлое, а губы зашевелились, разливая приторную ложь.
Странно, то ли сознание остыло, то ли сердце перестало чувствовать, но то, что раньше меня б забросило на седьмое небо, сейчас не сдвигало даже на миллиметр.
Сделать глоток дорого вина, мило улыбнуться.
Нет, я не желаю тебе зла. Ни зла, ни боли, ни счастья.
Ничего.
Взгляд оторвался от твоего лица и поплыл вокруг.
Хватит. Хватит этой комедии, трагедии. Хватит отпевания.
Вырвать свою руку из твоей. Отставить тарелку подальше, последний раз взглянуть на свое божество, ухмыльнуться своей детской наивности и мечтам, прошлому... Смелое движение, достать деньги из сумки за свой заказ - и кинуть на стол.
(замер, ошарашенный, не дыша)
Уверенно встала. Взгляд сверху вниз.
– Я ухожу, Леша. И не ищи больше встреч, - глубокий вдох. – Для тебя я умерла, как и ты для меня. Прощай, … и не скучай.
Проводи со мною, милый,
Все свои цветы и сказки,
Чтобы я совсем забыла,
Чтобы не звала напрасно.
Я надела свое платье,
Чтобы быть совсем не хуже.
Мне последнее так нужно.
Что же ты так поздно, милый…
(«Милый», Аномалия)
Глава Восьмая. Новая жизнь
***
Еще долго я приходила в себя, еще долго училась держать голову прямо.
Окончила университет, получила красный диплом в доказательство тому, что могу покорить любые вершины, и преподаватель, который унизил меня еще на первом курсе ни за что, был неправ в корне: я не только говорю, но и делаю.
Все, как всегда, - живу наперекор другим. И, в принципе, пока неплохо получается…
Буквально сразу через знакомых устроилась в районный отдел судебных приставов-исполнителей оным самым. Да только коллектив был уже сформирован. Коллектив алчных, ехидных, ушлых… «государственных служащих». Каждое мое задание – попытка оправдаться, что я стОю своей должности,
и мои собственные заслуги держат меня в кресле, а не связи.Каждое утро словно последнее, поход в офис на работу, в логово к змеюкам, – словно на расстрел, сил оставалось все меньше и меньше.
Не знаю, но, наверно, еще напор – и впервые я просто так возьму и сдамся…
Устала. Физически, морально…
Я больше не могу.
Пройтись по коридору и застыть у двери нашего кабинета. Заметила, конечно, заметила едкую ухмылку на губах «Витюши».
Что на этот раз?
Мгновение – и нырнул к себе в коморку. Глубокий вдох – и дернуть за ручку.
Резко стих разговор. Алена косо посматривала на меня исподлобья, при этом “искусно” делая вид, что перебирает бумаги, ищет что-то важное, а Валентина Ивановна без малейшей капли смущения скривилась от негодования. Взгляд тяжелым молотом обрушился на меня, желая если не уничтожить, то причинить неудобство уж точно.
Раздраженно, и с таким же вызовом, как она, уставилась я на нее. Молчу.
– Для тебя «дело» есть.
(лицо моеперекосилось)
– Да? – протянула руку вперед, предлагая забрать папку.
– Матвей Агатов, - спешно сгребла со стола стопку, и, немного постукав потвердой поверхности, выравнивая листы, сунула ее мне.
– Надеюсь, хоть с этой «элементарщиной» справишься.
(чиркнула, молча,от злости зубами, выхватила бумаги и пошагала на свое рабочее место)
«Провалы». Сволочь! Да ты нарочно мне отдаешь безнадежные, глухие дела.
И, здесь, наверняка «некурабельный случай».
***
Спешными, торопливыми шагами выбраться наружу, сесть в маршрутку - и ехать по указанному адресу. Дело давно уже вели, а, вернее, оно пылилось на полке. Мадам, от которой мне досталось это «богатство», понимала безвыходность ситуации, а потому с чистой совестью закинула его в дальний угол. А вчера ушла в отпуск, и мегеры, отыскав столь сладкий клад, выждали момент и кинулись в атаку.
Неизвестный мне район. Неизвестная улица. Расспросы первых встречных, поиски на карте – и наконец-то отыскала долгожданные «33». Пятиэтажка. Девятая квартира.
На землю уже стали спускаться сумерки, да отступать от задуманного теперь ужбыло глупо.
«С Богом!» - и нырнуть в подъезд.
***
Звонок, стук в дверь. Еще и еще. Слышу ж, шаркают где-то там внутри, да внаглую не хотят отворять.
– Открывайте!Исполнительная служба! Открывайте немедленно, - злость закипала меня от невежества и наглости должника. – Открывайте, а то вызову милицию!
– Чего орешь? – от неожиданности передернуло. Обернулась. Внизу на лестнице застыла пожилая женщина.
– Мне, - замялась от волнения, - мне нужно поговорить с Матвеем Агатовым из девятой квартиры.
– Ну, нет его, раз не отворяет. Чего орать-то? Может, кто спит уже!
– Рано еще спать! – Злобно гаркнула.
– Да и потом, слышу ж, что есть!
Раздраженно скривилась та. Тяжелый, глубокий вдох и стала подниматься наверх. Тягучие минуты – и поравнялась со мной.
Отдышаться, шаг к двери - и быстро, грубо заколотила косточками пальцев по бордовому деревянному полотну.