Осенний лист или зачем бомжу деньги

Бомжатник 'Искра' - его дом? Глупости какие-то. Никогда Сидоров не считал это место своим домом, так - временным пристанищем. Он уходил отсюда каждое утро в поиск или на работу, если посчастливится ее найти, он возвращался сюда, ночевал, жил здесь. Жил как-то по инерции, принимал действительность такой, какой она была в данный момент времени, и просто жил. Но своим домом Сидоров 'Искру' не считал. А тут - поди ж ты! Накатило что-то.

Сидоров посмотрел на темно-серые, почти черные стены, на почерневшие фермы перекрытия и пожал плечами. Убого, грязно и холодно. Нет, не годится таким быть дому, о потере которого можно сожалеть. Тоска отступила так же внезапно, как и нахлынула.

Сидоров прислушался. Тихо. Ну, правильно! Еще только два часа дня и в цехе никого не должно быть. Кроме Альфреда, Окрошки и Бирюка.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он услышал храп своего одноногого заместителя, доносящийся из каморки рядом с приемной.

Окрошка несет службу, подумал Сидоров и усмехнулся.

Альфред не спал. Он сидел за импровизированным столом, склонившись над какими-то листами и кальками. Рядом лежала раскрытая папка, красная тесемка свешивалась с края листа ДСП. Альфред так был увлечен своим занятием, что не заметил, как Сидоров вошел, и вздрогнул, услышав его вопрос:

–  Что это ты там изучаешь?

–  Я…? Мы тут с Окрошкой и с Бирюком…

–  Что вы тут натворили?

–  Ничего. Я вспомнил, что под цехом есть бомбоубежище, и мы решили его обследовать.

–  Обследовали?

–  Ага. Там… Вы не представляете, Алексей Алексеевич…, -

Альфред снова забыл, что они вчера перешли на ТЫ.
– Там взрывчатка и автоматы. А еще…

–  Давай по-порядку. И на ТЫ, мы же договорились.

Альфред собрался и спокойно и по-деловому рассказал Сидорову об обнаруженных в бомбоубежище находках.

–  А еще вот эта папка. Она была в сейфе.

–  Что-нибудь стоящее?

–  Не знаю… Вот здесь, - Альфред похлопал по папке, - документация, касающаяся мероприятий по гражданской обороне. Планы эвакуации в случае начала ядерной войны, инструкции всякие, приказы какие-то. Я не очень внимательно все это просмотрел. Не успел. А вот это…, - Альфред почесал опаленный затылок.
– …Судя по всему на этих кальках план городских подземных коммуникаций. А вот карты районов города. Масштаб один и тот же. Если наложить кальки на карты, то можно определить, какие ходы, тоннели и коллекторы проходят под улицами, под домами. И где имеются выходы на поверхность. Правда, карты датированы тысяча девятьсот семидесятым годом. Староваты. Хотя… с семидесятого в городе мало что построили.

–  Зато кое-что снесли, - усмехнулся Сидоров.
– Ну-ка, ну-ка, - и он склонился над кальками.
– А интересно, бомбоубежище как-то связано с подземными коммуникациями?

–  Связано, а то, как же! Вот тут, - Альфред отыскал нужную кальку и план бомбоубежища.
– Вот. На плане указан шлюз. Через него можно попасть в канализационный коллектор, а коллектор проходит через весь город. Там еще куча всяких ходов.

–  Вы этот шлюз нашли?

–  Нет. Не успели. Окрошка приказал всем покинуть помещение.

–  Окрошка, он такой. Он строгий. Эй, Окрошка!
– Сидоров стукнул кулаком в стену.
– Хорош ночевать!…Ключи, говоришь, Окрошка забрал?
– Сидоров вопросительно взглянул на Альфреда, тот кивнул.
–

Окрошка! Ключи тащи от бомбоубежища! Сейчас ревизию складских остатков делать будем. А ты, Альфред, все аккуратненько в папку сложи и с собой возьми… Погоди…, - Сидоров словно вдруг вспомнил что-то. Альфред ожидающе посмотрел ему в глаза.

– А ты дом Пархома на карте найти можешь?

В глазах Альфреда высветилось понимание.

–  Ну, конечно!
– воскликнул он.
– Как я сам не догадался? Пластит!

Подземные коммуникации! Пархомовский особняк. Все так просто!

–  Не радуйся, - охладил Сидоров его пыл.
– Это крайняя мера.

–  А это сволочь достойна крайней меры, - возразил Альфред.

–  Я тоже так считаю, но…

Вошел Окрошка, позвякивая связкой ключей.

–  Я готов, Ляксеич!

–  Спускайся вниз, открывай дверь и жди нас. Мы с Альфредом сейчас тоже спустимся. Я только переоденусь.

Окрошка потоптался у двери, пошмыгал носом и вышел. Сидоров сменил свой выходной костюм на повседневную форму одежды, а пока он переодевался и аккуратно вывешивал костюм и пальто на плечики,

Альфред отыскал карту и нужную кальку.

–  Карта старая, - расстроено сказал Альфред.
– Пархом живет в коттеджном поселке 'Мечта олигарха', а этого поселка, когда карты составляли, еще и в планах не было. Слов-то таких, коттедж, олигарх, тогда не знал никто.

–  'Мечта олигарха'? А в каком доме Пархом живет? Не в том ли, где ворота две сисястые кариатиды подпирают?

–  В том. Он на самом краю поселка стоит. Кстати, от того места, где мы сейчас находимся, недалеко. От него до развалин 'Искры' километра четыре, не больше…

–  Видел я этот дом. Проходил как-то рядом… - Сидоров подошел к столу и склонился над картой.
– Раньше, где теперь эти 'мечтатели' живут, рабочий поселок был. Он так и назывался - 'Рабочий поселок'.

Да вот он на карте серым квадратом обозначен. А вот эта пунктирная линия на кальке - врезка в магистральный коллектор.

Сидоров закурил.

–  Красивый, между прочим, поселок был, - с ностальгией в голосе сказал он.
– Зеленый. Сирени много было. Пахло весной - обалденно! В поселке этом большинство искровцев до конверсии проживало.

–  Я знаю, - печально кивнул головой Альфред.
– Я тоже там жил. С мамой. Мама умерла.

–  Соболезную.

–  Это давно было… Мы с ней в бараке жили. Так, как мы, многие тогда жили. В основном в деревянных бараках. Печки топили, туалет во дворе. Но там и большие кирпичные дома были. Так что врезка в коллектор, понятное дело должна была быть. А еще в поселке психбольница стояла, большая, трехэтажная. Тоже кирпичная. Наш поселок еще психами называли.

–  Называли. А потом все бараки снесли, безработных искровцев переселили в отдаленный микрорайон на северо-востоке. Теперь там и живут, дым и копоть глотают. А психов разогнали кого куда. Кого-то родственники забрали, а некоторых, от кого родственники отказались, по другим психушкам распределили. Кое-кто сбежал, теперь бомжует.

Двое наших, сестры Звягинцевы…

–  Женщины?

–  Мужчины, но считают себя женщинами. Вообще-то они существа практически бесполые. Нет, никого гомосексуализма, просто вообразили себе, что они женщины так и живут. Вот и все. Обособленно живут, тихо, мирно, как две монашки, бомжей мужского пола стесняются, сторонятся их и никого к себе не подпускают. Однажды как-то озабоченный один пытался к ним подлезть, но Андрюха Звягинцев, он старший из сестер, таких ему… навалял. По-бабьи навалял, но тому мало не показалось. Харю всю ему расцарапал и яйца чуть не оторвал.